Неделя на ликвидацию

Потому советую тебе позвонить мне в пять часов из уличного автомата, чтобы мы с тобой обсудили наши будущие совместные действия.

Аркадий. "

Рука Павла невольно потянулась к телефону, чтобы сказать Аркаше прямо сейчас, что юридически и по совести он не отвечает за несостоявшуюся сделку, а между ним и Аркадием деловых отношений не было вообще, они занимались совершенно разным бизнесом! Что это за фокусы с громилами и дубинками? Но рука застыла на трубке телефона неподвижно, что-то внутри подсказывало не делать

никаких резких движений - слишком мало информации. Пока. Вспомнилась одна давняя история с рэкетирами , когда он оказался не готов к настоящей схватке и жестоко поплатился. С подобной публикой надо вести себя, как на настоящей войне. А значит нужна не перепалка по телефону, а тщательная работа по сбору информации о противнике. В голове уже четко отложилась мысль - кто-то стоит за спиной Аркаши. Кто-то прикрывает его сверху и это прикрытие - в четыре наката, кулаком не прошибешь. Это однозначно. И прежде всего, надо бы выяснить именно это. Но легко сказать, а вот сделать...

Для начала надо бы привести свою физиономию в относительно приличный вид. Вспоминались мама, которая против его многочисленных синяков, полученных в традиционных уличных потасовках в детстве применяла универсальное средство - бодягу. Он выглянул в приемную.

- Наташа, у тебя есть грим?

Девушка поспешно достала из сумочки небольшую коробочку .

- Нет, это не годится, сходи и купи самую большую коробку со всеми оттенками, а по дороге загляни в аптеку и купи пару пачек бодяги, это трава такая сушеная. Одна нога здесь, другая там - не в службу, а дружбу.

Павел вернулся за стол и погрузился в глубокую думу, как он это в шутку называл, когда предстояло серьезное решение. Потрогал лицо - больно, в зеркало смотреть не хотелось, он знал, что он там увидит и это ему не понравится... До назначенного срока оставалась еще уйма времени - целых шесть часов.

Думать, думать и думать.

Наташа вернулась чрез полчаса и, к ее чести, обошлась без истерики и бабских причитаний, только тихо охнула , разглядев по-настоящему его лицо. Павел выдал рекомендации по применению универсального "противофонарного" средства и сидел, запрокинув голову, невредимым глазом наблюдая за Наташей. Внезапно он понял, что впервые смотрит на нее, как мужчина. Он и раньше восхищался ее красотой и характером, но она не волновала его, как женщина предмет желания и любви. "Старею,"- как-то отчетливо ясно подумал он.

Семейные дела у него разладились, хотя внешне все было благопристойно. Никаких скандалов, ссор и тому подобного. Но жена в последние годы как-то стала дальше от него и от былой искренней нежности появилось лишь внешнее радушие и снисходительная покорность. Когда он вернулся из зоны, до него дошли не очень приятные слухи о жизни жены в его отсутствие (всегда найдется парочка доброжелателей), но он пропустил это мимо ушей и сознания - не поверил, что после того ужаса, который произошел с его семьей, такого просто не могло быть. Он старался изо всех сил, чтобы прошлое напрочь ушло из их жизни, был особенно нежен с женой, внимателен, но былых отношений так и не сложилось. Он водил жену к своим хорошим друзьям - психиатрам, даже к экстрасенсам, но все бесполезно.

Прошлое так просто и быстро не забывается. Светлана, словно стараясь перечеркнуть это самое прошлое, начала искать забвение в частых загулах и мужчинах. Устроилась на работу в частную фирму, дела в которой шли неплохо и зарплата была соответственной. Это не ставило ее в зависимость от заработка мужа и делало еще более свободной в поступках.

Павел думал, что с его возвращением все вернется на круги своя. Этого не произошло... Даже в постели он чувство

вал, что он для нее чужой и на его ласки отвечала снисходительно и чуть ли не по обязанности. Иногда Павла посещало чувство, будто он улегся в постель с проституткой, которой сполна заплатил. Возвращение домой стало для него тягостной обязанностью, поэтому он подолгу задерживался на работе, иногда заходил а кафе посидеть за чашкой-другой кофе, без особых угрызений совести принимал приглашения знакомых бизнесменов посетить сауну с девочками и, когда порой возвращался домой поздненько и не заставал Светлану дома, то перестал переживать, философски решив, что это лишь пустая нервотрепка и никакие разборки тут не помогут. Это было тягостно, но терпимо - сам он не обременял себя серьезными связями и ограничивался саунами, благо, что его знакомые были молоды и весьма охочи до подобных развлечений. В семье воцарился порядок - "я делаю вид, что верная жена, а ты делаешь вид, что ничего не знаешь"

- Жаль,- подумал Павел, - что ему потребовалась серьезная взбучка_ чтобы он, по существу впервые увидел Наташу". Его пронзила острая нежность ней, он чувствовал блаженство от ее близости, мимолетных прикосновений груди, бедер. Такого с ним не случалось очень давно...

Часа через два бодяга и компрессы, которые Наташа регулярно обновляла, подействовали весьма эффективно - опухоль спала, в кровоподтек побледнел стал похож на флюс. Наконец Наташа бережно стала накладывать грим, а темные очки дополнили картину - скрыли заплывший глаз. Он взглянул в маленькое наташино зеркальце - вид не ахти, но прохожие шарахаться не будут.

Ближайший автомат находился за углом. Павел прилепил пьезомикрофон своего диктофона к трубке и ровно в пять набрал номер . По гудкам он понял, что другой телефон был с определителем номера. Его проверяли. Впрочем он не сомневался и в том, что на другом конце линии тоже идет запись. Убедившись, что Павел звонит

из автомата, Аркадий сам взял трубку. Голос у него был обычный, но с оттенком напряженности - явно кто-то стоял рядом и прослушивал разговор. Кто-то, кого Аркаша явно опасался или даже боялся.

- Это ты, Паша, рад, что послушался совета друга. Хотя ты и крутовато обошелся с такими милыми ребятами, что к тебе приходили, уверяю тебя, это не мои люди, я с ними даже не знаком. Просто они хотели оказать мне услугу, а ты так с ними... Все пытаешься воевать? Думаю, не стоит. Сам я этим делом не занимаюсь

этот долг продан и совсем другие ребята этим занимаются...

- Послушай, Аркаша, не вешай мне лапшу на уши. Одного изтвоих милых ребят я опознал - это один из твоих охранников, а ты очень уж боишься за свою задницу, вот и лепишь мне про какую-то продажу. Но бог с ней, с твоей задницей, ты за пару баксов готов удавиться, а чтоб такими деньгами с кем-то делиться... Потому хочу сказать, что таких денег у меня нет и ты это знаешь. Хочешь хоть чем-нибудь поживиться?

Запомни - я ни тебе, ни кому другому эти или другие деньги не должен. Ты что, решил вспомнить, с чего начинал и снова взялся за рэкет?

- У меня нет другого выхода - мне нужны деньги, а как я их получу, это мое дело. И твое. Да, я подключил нужных людей. Их методы меня не касаются. Я тебя честно тебя предупредил - собери, что можешь, продай фирму, имущество, но деньги, пусть не все, я должен получить.

- Ты просто молодец, Аркаша. Уверен, что ты записываешь этот разговор для своего высокопоставленного босса этот разговор для оправдания своей некомпетентности. Или он там стоит рядом?

Я тоже записываю этот разговор, господин Полуян. Я не зря назвал тебя по фамилии - этот разговор, уверен, пишем не только мы с тобой. Не все же ребята в спецслужбах продажные, как твои покровители. Так что запись будет в трех экземплярах. Меня, наверняка, слушают серьезные люди, которым не нравятся мои политические убеждения и личная дружба с некоторыми оппозиционерами нынешней власти, а вот поделиться информацией они могут и с со своими коллегами из другого отдела. Ты понял, Аркаша? Но это уже их заботы, они ведь не только политикой интересуются, рэкет и грабеж тоже в их компетенции, вот я и решил засветить на всякий случай тебя. Правда, оправдываться мне не перед кем и не в чем, но запись может пригодиться главное, не то, кто будет делать твои грязные дела, а кто прикажет им. Таким окажешься ты, а по закону ответственность ложится на всех поровну.