Сладость горького миндаля

-Ты скромничаешь, моя девочка, - на пороге комнаты стоял Райан Бреннан, он только что приехал, на полях его шляпы и плечах блестели капли дождя, - не верьте ей, мистер Донован. Лучше всех в нашей семье стреляют вовсе не мужчины. Десять из десяти выбивает сама Элизабет. Вы удивитесь, но и моя мать - тоже прекрасно стреляла. Она всегда умудрялась набить больше дичи, чем отец и её деверь - вместе взятые... Бог мой! - взгляд Бреннана упал на законченный портрет, - это я?

-Вы недовольны?

На лице Райана мелькнула такая же тонкая улыбка, как на портрете.

-Ну, что вы! Мне просто кажется, что вы придали мне величие и значительность, коих я вовсе не имею, но, - он поднял вверх ладони, - если таково видение художника, - что ж попишешь? Я себе нравлюсь, - Райан рассмеялся, блеснув белоснежными зубами, - надо показать всем. Но что происходит в доме, Бесс? Почему нет Джозефа? Куда подевался Патрик? Лидс сказал, что приехал Ревелл, но его нет у него в комнате. Где мама?

Элизабет спокойно и твёрдо рассказала о пропаже Хэдфилда, потом сообщила, что все трое мужчин отправились на розыски пропавшего, а миссис Бреннан ещё утром, до обнаружения исчезновения мистера Хэдфилда, уехала на заседание Попечительского совета госпиталя Шрусбери, назначенного на одиннадцать утра, полагая вначале навестить миссис Фрешуотер.

Брат выслушал сестру и задумчиво проронил:

-Ты полагаешь, это из-за Кэтрин?

Элизабет пожала плечами.

-Может быть... если только не из-за Энн...- Тут она умолкла, а Райан, побледнев и на минуту задумавшись, решил переодеться и присоединиться к дядюшке.

Оба торопливо вышли, а Донован, оставшись в одиночестве, опустился в кресло и погрузился в размышления.

Его версия об участии Патрика в исчезновении Хэдфилда подтверждалась. Чтобы убить рядом стоящего человека - не нужно быть особо метким, а Патрик, стало быть, умел держать в руках ружье. Элизабет же ничего не сказала Райану о своём разговоре с Патриком, а сам Райан тут же решил, что если с Хэдфилдом что-то произошло, то это из-за Кэтрин. Но есть и ещё что-то, что знает Энн, и это "что-то", видимо, весьма огорчительно для Хэдфилда.

Но мисс Кэтрин...

Доновану всё же не показалось, что Кетти подлинно что-то значила для Хэдфилда. Райан говорил накануне о приставаниях Хэдфилда к горничным, о его блудных шашнях в борделе Монкрифа и интрижке с Кетти как о вещах достаточно пустых, словно и сам не придавал им значения. Сам же Хэдфилд уверял, что Кетти совратил вовсе не он и что сам Райан знает это. Но и никому не поставил это в упрёк, никого не обвинил, а на вопрос Бреннана, не из его, Райана, ли спальни выходила Кетти, ни в чем не обвинил и его, а сказал: "Оставим это. Есть вещи поважнее..." И чтобы сейчас его, человека явно распутного, вдруг замучила совесть? Из-за чего? Ещё вчера он не считал себя виновным в совращении Кэтрин, уверяя, что его опередили, и говорил об этом так, словно знал имя соблазнителя.

Но, стало быть, тогда доктор Мэддокс не прав: Кэтрин всё же пала именно в доме Бреннанов, уже после приезда. Иначе кого мог знать Эдвард? Но кто, кто же её обольститель?

Донован, основываясь на здравомыслии, предположил бы, что это или Райан, или Уильям, или Мартин Бреннаны. Но Райана не обвинил даже сам Хэдфилд, который мог узнать от самой Кетти имя её любовника, и едва ли это был Уильям: на семейных фотографиях он ещё менее привлекателен, чем Патрик. А вот Мартин... Да, наверное, именно поэтому Хэдфилд и не стал называть имя - глупо было упрекать мертвеца.

Но тогда - что могло случиться с самим Мартином?

Донован вздохнул: картинка явно не складывалась, мозаичные осколки разлетались, не образуя никакого рисунка.

Чарльз подошёл к окну и приоткрыл портьеру. Дождь снова перешёл в ливень, дальние уголки парка перед центральным входом были совсем не видны из-за мутной пелены тумана. Казалось, облачное небо спустилось на землю и накрыло её непроницаемой мокрой тучей. А что сейчас творится на болотах?

Донован снова выглянул в окно. Он не был за городом и не видел местных болот, но родился в Сомерсетшире, и болота знал с детства. Он помнил, как постоянно вращались крылья заброшенных мельниц в заболоченной речной пойме, из трубы шёл дым, а его кормилица говорила, что это черти мелют души непослушных ребятишек... Все живущие поблизости обходили болота десятой дорогой, особенно страшили их блуждающие огни, которые одинокие путники часто принимали за огни жилища и приходили прямиком в топи. Кормилица говорила, что тот, кто увидел их, получил предупреждение о скорой смерти, а несут их пришельцы с того света.

Даже самые отчаянные ягодники и охотники рассказывали, что посреди топи вдруг появляется странный звон в ушах, кружится голова, ноги становятся ватными и хочется бежать. Необъяснимый страх сковывает с головы до пят, человека словно парализует, но двигаться уже не можешь и словно со стороны наблюдаешь за своей гибелью. Пока болотная вода не начнёт заполнять лёгкие...

Тут художник неожиданно подумал, что сам он уверен, что Хэдфилд ... мёртв. Да, это понимание было каким-то неясным, Бог весть откуда взявшимся, но твёрдым, как гранитная плита. Смерть Хэдфилда была такой же реальностью, как шум дождя за окном. Но почему? Не потому ли, что этот дом с его пустыми холлами и рядом зеркальных окон с самого начала показался ему домом мертвецов? Ведь он пришёл сюда искать причины давних чужих смертей, но сам лишь столкнулся ещё с двумя смертями, столь же необъяснимыми и загадочными, как и первые. Кэндлвик-хаус подлинно был не домом, но словно подсвечником, и свечи в нём гасли одна за другой.

Нет. Донован резко тряхнул головой, отгоняя дурной морок нелепых мыслей. Четыре самоубийства за полгода? И ведь подлинно странным было то, что в каждой из смертей абсолютно некого было обвинить. Ничего, кроме туманных намёков не содержала записка Уильяма, остальные - и вовсе не утрудили себя объяснениями. Или всё-таки это вовсе не самоубийства?

Доктор Мэддокс уверенно сказал, что только смерть Ральфа Бреннана была естественной. Однако Донован всё же нашёл ответ на странный вопрос Мэддокса о болезни Кетти. Едва ли мисс Энн Хэдфилд есть смысл лгать об этом - зачем? Но всё остальное оставалось неясным.

Около пяти вечера вернулась миссис Бреннан, она узнала от дочери новости и была немало изумлена ими, однако не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии посмотреть на портрет сына. Элизабет и миссис Бреннан поднялись к Доновану, и миссис Эмили тоже восторженно ахнула и так же, как дочь, заговорила о золочёных багетах.

Между ними было условлено, что завтра он приступит к портрету миссис Бреннан - если будет найден мистер Хэдфилд и все обойдётся, если же окажется, что с мистером Хэдфилдом случилось что-то серьёзное, то это время можно потратить на иные портреты. Мистеру Доновану были вручены семейные альбомы с фотографиями мистера Ральфа Бреннана, а также - Мартина и Уильяма. Миссис Бреннан заверила Донована, что он может писать их портреты и в галерее, никому не мешая, а может попросить дворецкого принести старый портрет мистера Ральфа прямо сюда.

Донован кивнул головой, и сам он был твёрдо уверен, что завтра миссис Бреннан позировать ему не будет.

Глава 13. Лабиринты старого замка.

Ах, как много мыслей погибло

в лабиринте мозговых извилин...

Неизвестный автор.

Предчувствия не обманули Чарльза Донована, причём узнал он об этом, ещё не покинув Кэндлвик-хаус.