Страница 4 из 36
- А биолокационной рамкой пользовались?
- Конечно. Там, где видели кабана-мутанта, проволочки вращались - как сумасшедшие. А здесь, возле деревянного Идола, не хотят.... Ладно, Рыжий, пошли к нашим товарищам, поучаствуем в сборе дровишек для костра. Нехорошо, когда одни путники заняты текущими походными делами и приготовлением сытной трапезы, а другие - в это же время - предаются праздной болтовне...
Обед (макароны с говяжьей тушёнкой под горячий крепкий чай с баранками, купленными вчера в поселковом магазине), уже подходил к концу, когда на восточном склоне зазвучал-затренькал мелодичный колокольчик.
Пашка тут же потянулся к карабину, прислонённому к берёзовой колодине.
- Не дёргайся, братишка, - посоветовал Сергей. - Это зыряне. Они мирные и безвредные.
- Поть, поть, поть! - послышалось сквозь звон колокольчика, и уже через пару минут на вершине холма появился целый караван.
Первым выступал матёрый рогач (с обломками рогов на замшевом лбу и бронзовым колокольчиком, подвешенным на шее с помощью блёкло-розовой ленты), на широкой спине которого важно восседал седовласый и узкоглазый старик, облачённый в нарядный тёмно-бордовый малахай. За вожаком послушно следовали два молодых оленя, не отягощённые каким-либо грузом. Замыкал походную колонну неулыбчивый тёмнолицый мужчина в засаленном ватнике, несущий на плече двуручную пилу.
- Здравствуй, Вогул! - торопливо поднимаясь на ноги, поприветствовал старика начальник метеостанции. - Рад встрече, дружище. Извини, но не знаю имени твоего спутника.... Проходите, гости дорогие, к костру, пока чай не остыл.
- Это Никша, мой средний сын, - ловко слезая с оленя, сообщил пожилой комяк. - Он олешками займётся. То, да сё. Молод ещё, короче.... А я чайку, пожалуй, попью. Крепкого и сладкого. Только любимую кружку достану из походной сумки...
"Тёмнолицый Никша только делает вид, что занимается оленями", - внутренне поморщился Назаров. - "А на самом деле, подлец и морда неумытая, глазеет на Лизавету. Сволочь озабоченная и похотливая. Потомственный оленевод, а туда же.... С другой стороны, как на Лизку не глазеть? Натуральная и патентованная фотомодель, типа - девяносто-шестьдесят-девяносто. Или что-то около того. Таких незабываемых роковых красоток в этих диких краях отродясь не видали.... Да, дела-делишки эротические. Ещё по весне я с Лизаветой целовался взасос - как и полагается, на последнем ряду "киношного" зала. А что теперь? Разговоров старательно избегает, глаза стыдливо отводит в сторону. Неужели, всерьёз влюбилась в этого бородатого Серёгу? Прав, всё же, был бессмертный классик, сказав в своё время, мол: - "О, женщины! Вам имя - вероломство...". Ещё как прав. Так его и растак...".
Когда пожилой зырянин, вволю напившись предложенного чаю, поставил пустую алюминиевую кружку на плоский камушек, Сергей вежливо поинтересовался:
- Уважаемый, а что ты забыл на вершине этого холма? Зачем привёл сюда олешек?
- Печёрского Деревянного Бога надо забрать. Обязательно надо. Непременно. Отпилим, предварительно убрав камни, над самой землёй. Потом крепко привяжем верёвками к оленьим спинам и увезём. Для того чтобы установить в другом месте.
- Зачем - в другом?
- Так надо. Негоже ему смотреть в ту сторону, - достав из кармана малахая самодельную курительную трубку, указал на северо-запад Вогул. - Чернотой веет оттуда. Веет и веет. Причём, чужой чернотой. Бог может ослепнуть.
- Вы - шаман? - вмешался в разговор общительный Палыч. - Умеете распознавать суть вещей и природных явлений?
Старик, кряхтя, поднялся на ноги, неторопливо подошёл к костру, вытащил из аметистовых углей лениво тлевшую сосновую ветку, умело раскурил трубку и, выпустив изо рта бело-серое облако ароматного табачного дыма, ответил:
- Ошибаешься, Профессор. Какой из меня шаман? Я, наоборот, знатный оленевод.
- Так и я давно уже не профессор, а заслуженный российский пенсионер...
- Не лукавь, очкарик. "Профессор" - это твоё имя. По крайней мере, именно так тебя часто величают за глаза.
- Ладно, пусть будет по-вашему, господин Вогул. Профессор, так Профессор, - благоразумно не стал спорить Иван Палыч. - Позвольте задать вопрос?
- Спрашивай. Или же задавай. Как хочешь.
- Вы сказали, мол: - "Печёрский Деревянный Бог". А почему, извините, именно "Печёрский"?
- Не извиняйся, Профессор. Всё просто. Коми-зыряне бывают разные: верхневычегодцы, нижневычегодцы, вишерцы, вымичи, ижемцы, прилузцы, сысольцы, удорцы. А мы - печорцы, так как пасём олешек вдоль реки Печёры и её правых притоков. Поэтому и Бог наш - Печёрский.... Я понятно объяснил?
- Понятно и очень доходчиво. Большое вам спасибо...
Вогул тщательно выбил трубку о каблук кирзового сапога и, запихав её в карман малахая, объявил:
- Пора приниматься за работу. Сын, однако, заждался.... А вы, легкомысленные путники, собрались переправиться через Малую Мутную и немного погулять по тамошним неспокойным местам? Ну-ну. Смотрите, не загуляйтесь до смерти.... Может, сразу, пока ещё не поздно, повернёте назад? В том смысле, что от греха подальше? Пока Души не почернели и не зачерствели? Впрочем, вам решать. Каждый взрослый и разумный человек волен самостоятельно выбирать жизненную Дорогу.... Птичка, - внимательно посмотрел на Наталью, - присматривай там за ними, неразумными. Договорились?
- Я постараюсь, - став очень серьёзной, торжественно заверила девушка. - По мере сил...
Старик, неодобрительно и жалостливо повздыхав, ушёл.
Вскоре над вершиной холма недвусмысленно поплыли характерные звуки, сопровождавшие размеренную работу двуручной пилы:
- Вжиг-вжиг! Вжиг-вжиг! Вжиг-вжиг...
Пашка сидел на корточках возле умирающего костра и рассеянно наблюдал за таинственно-потусторонним мерцанием лениво-дотлевавших тёмно-тёмно-малиновых угольков.
Он сидел и наблюдал, а в его забубённой рыжеволосой голове бродили тревожные мысли: - "Странно всё это, мать его. Трёхметровые змеи. Шустрые кабаны-ящерицы. Деревянный Идол, подлежащий срочному переносу. Непонятные речи старого оленевода, щедро сдобренные мутными намёками и многослойными недоговорённостями.... Кстати, а откуда он знает Птичку? Почему обратился именно к ней? Мол, присматривай там? Ничего не понимаю. Ничегошеньки и даже меньше.... Зачем всё это? Для чего? Почему? Как же я, блин горелый, умудрился ввязаться в эту сомнительную и легкомысленную авантюру?".
Память, не теряя времени даром, тут же любезно напомнила - как...
Глава вторая.
Ретроспектива 001. Пашка, новая зона
На очередное заседание клуба Назаров явился первым.
Так, вот, получилось. С утра надо было проводить двоюродного брата Саньку, уезжавшего на производственную преддипломную практику в город Апатиты далёкой Мурманской области.
К десяти двадцати Пашка подъехал на Ладожский вокзал, помог братану загрузить вещи в вагон, попрощался, дежурно помахал ладонью вслед уходящему поезду и, направляясь к метро, задумался: - "Что теперь делать? Вернуться в общагу? И ради чего, спрашивается? Чтобы полчаса тупо провалять дурака и снова ехать? Лучше сразу, будучи пацаном сообразительным, направлюсь в Универ. Да и пивка выпить - ради поднятия общего тонуса и бодрости духа - по дороге не помешает...".
Под студенческие "клубы по интересам" был отведён старинный трёхэтажный флигель, расположенный внутри университетского двора.
- Ты, Рыжий, сегодня всех опередил, - приветливо улыбнулась ему знакомая вахтёрша. - Шустёр, бродяга. Держи ключик.... Э-э, стой! А в журнале кто будет расписываться? Пушкин?
Назаров - по выщербленной бетонной лестнице - поднялся на второй этаж, прошёл направо узким коридорчиком метров сорок-пятьдесят и, отомкнув ключом высокую светло-бежевую дверь, украшенную маленькой табличкой со скромной надписью - "Аномальщики", вошёл внутрь.