Страница 11 из 34
*******************************************************************************
Суеверие есть уверенность, на знании не основанная. Наука борется с суевериями, как свет с потемками..
Д. И. Менделеев
Удача.
Почему она приходит? Как? Откуда?..
Для временно исполняющего обязанности командира 1-й эскадрильи ... ближнебомбардировочного полка капитана Степана Дёминых эти вопросы стали в последнее время едва ли не самыми главными. По одной, но очень весомой причине: с начала войны удача буквально преследовала эскадрилью. В самый первый день, когда полк был буквально уничтожен внезапным налётом, эскадрилья отделалась, что называется, лёгким испугом -- несколько дырок в обшивке и снесённый фонарь стрелка-радиста на одной из машин. А потом пошло-поехало. Эскадрилья летала на задания и полным составом, и группами из двух звеньев, и даже отдельными звеньями. Машины возвращались избитыми, издырявленными, напоминающими дуршлаги, с повреждёнными двигателями, но... возвращались. Все. И люди. Все. Единственная потеря -- майор Гуревич, комэск, но и то...
Неделю назад перед самым вылетом его скрутил приступ аппендицита. Поскольку ближайший госпиталь находился всего в пятнадцати километрах, полковой врач не захотел рисковать, и комэска отправили туда. А на следующий день поступил приказ о перебазировании...
Что стало с Гуревичем, неизвестно. В том беспорядке, что творился вокруг, иной раз терялись целые подразделения, не то что отдельные люди, однако командование полка решило ждать возвращения майора и потому не назначило на его место никого из имевшихся в наличии "безлошадных" комэсков. Официально. Неофициально же все понимали, что удача -- дело такое. Сегодня она есть, а завтра может и кончиться. И потому никто не хотел рисковать.
Этим же нежеланием рисковать объяснялись странные на первый взгляд вещи, вроде разборки приходящих изредка в полк новых или почти новых СБ на запчасти для ремонта машин эскадрильи. Потому что -- а вдруг?..
Суеверие? Ещё какое! И замполит... то есть теперь уже комиссар полка батальонный комиссар Швырович каждый раз осуждающе качал головой. Но молчал. Потому что пусть на суеверии, но эскадрилья летала. И бомбила. И возвращалась. Правда, чего это стоило экипажам...
В каждый вылет люди собирались, как в последний. Спали плохо -- ворочались, стонали, вскрикивали...
Приказом комполка им всем после вылета стали наливать по сто грамм. Спирта (где его ухитрялся доставать начхоз -- тайна великая есть). Помогало. Но не очень. Страх притуплялся, но не исчезал. Не перед "мессерами" и зенитками -- к ним как-то незаметно привыкли. Страх перед тем, что вот-вот, в следующую минуту Удача отвернётся, уйдёт, растает, исчезнет!..
И в этот полёт капитан Степан Дёминых, ВРИО командира 1-й эскадрильи ... ближнебомбардировочного полка и кандидат в члены ВКП(б), тоже шёл со страхом. И когда стрелок-радист вдруг завопил: "Мессеры!!!" - а на левой плоскости появилась и начала удлиняться, приближаясь к пилотской кабине, аккуратная строчка из маленьких дырочек, с облегчением подумал: "Наконец-то!" Однако вместо очередной дырочки на плоскость вдруг шлёпнулась чья-то оторванная по локоть рука в чёрной перчатке и медленно, нехотя сползла назад под напором набегающего воздушного потока. Степан поднял взгляд и успел заметить, как мимо бомбардировщика, кувыркаясь, пролетел один из стервятников -- похоже, удача снова вмешалась в события, и поблизости оказался кто-то из своих истребителей.
Потом в привычный рёв моторов вплёлся непонятный то ли свист, то ли вой, кабину накрыла тень, и над группой появилось это... Большое, чёрное, с короткими, будто обрубленными крыльями странной формы...
Секунду Дёминых непонимающе разглядывал чужака, затем, очнувшись, прижал левой рукой ларингофоны и завопил что есть мочи: "НЕ СТРЕЛЯТЬ!!!" Чужак же, повисев над группой, качнул крыльями -- при этом капитану показалось, что один из нарисованных на плоскостях странных белых черепов хитро подмигнул -- и ушёл в сторону. Очевидно, по каким-то своим чужацким делам.
- Что это было? - пробормотал Дёминых, забыв, что всё ещё прижимает ларингофоны, и вздрогнул, когда в наушниках прозвучал голос Семёныча -- майора Мироненко, штурмана эскадрильи:
- Чудо Господне, Стёпа. Это было Чудо Господне...
Скользнув взглядом по приборной доске, капитан с облегчением убедился, что внешняя связь отключена. Не дай бо... то есть было бы очень нехорошо, если бы слова Семёныча услышал кто лишний. Потому что если, к примеру, простого бойца из БАО* за такое просто пожурят, то старшего командира, который к тому же ещё и парторг эскадрильи...
* Батальон аэродромного обслуживания
Размышления "о жизни" прервал возглас стрелка:
- Командир! Он вернулся!
- Где?! - закрутил Дёминых головой.
- Над нами, командир! Метров на тысячу выше!
Посмотрев вверх, Степан и правда увидел там чёрное чудовище. Чужак неторопливо (для него, конечно. Капитан уже видел, насколько стремительной может быть эта туша) летел в том же направлении, что и группа.
"Зачем мы ему? - подумал Дёминых. - Что ему от нас нужно? И вообще, кто он такой? Не немец. Хотя, может, и немец, но не фашист. Но точно -- не наш, не советский. Наш бы звёзды нарисовал, а этот..." - капитан вспомнил череп и поёжился. Показалось или нет, что у него клыки торчали? И что подмигнул?..
Нет, что подмигнул -- точно показалось. А вот клыки?..
- Командир, фрицы впереди, - доложил штурман. Голос у него опять был обычным. Нормальным. - На два часа. Идут выше, пересекающимся курсом.
- Где?.. Ага, вижу, - отозвался Степан и посмотрел вверх, на чужака: заметил или не заметил?
Чужак летел, как и раньше, не выказывая никакого интереса к встречным гитлеровцам. Может, заснул, а может, решил подождать, когда поближе подой... тьфу, подлетят.
Расстояние между двумя группами быстро сокращалось, и скоро стало понятно, кто летит навстречу. Девятка "лаптёжников".
"Может, потому чужак и не дёргается? - подумал Дёминых, бросая очередной взгляд на объект своего беспокойства. - Может, он из этих? Которые "равным оружием"? Да нет! Какое ещё равное оружие при таком-то превосходстве!"
- Командир, через пять минут поворот вправо на курс двести семьдесят, - сообщил штурман, разглядев внизу очередной ориентир. - Нормально идём. А после поворота, считай, на боевом будем.
- Понятно, - отозвался Степан и, отпустив ларингофоны, хмыкнул: Семёныч явно был немного не в себе. Или думал, что его командир немного не в себе, и решил подбодрить. Или то и другое сразу. В любом случае пора перестать думать о чужаке и переключиться на задачу.
Задача как задача. Долететь и отбомбиться. Цель -- маленькая железнодорожная станция, на которой разгружаются фрицевские резервы. Только будут там эти самые резервы или нет, бабушка надвое сказала, а вот зенитки будут точно. Ну да не впервой. Правда, второму звену тяжковато придётся -- зенитчики к их появлению проснутся окончательно, но уж как-нибудь. Главное, чтобы на первом заходе не сбили, а второго и не будет. Так что сейчас...
- Командир!.. - Интонации, звучавшие в этом возгласе, яснее ясного говорили, что Мося, то есть сержант Моисей Соломонович Ривкин, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, холост, член ВЛКСМ с мая тысяча девятьсот сорок первого года, находится в состоянии крайнего возбуждения. В оном состоянии упомянутый сержант терял всякую способность изъясняться более или менее связно. Напрочь. И как бороться с этим, никто не знал. Хотя следует признать, что случалось такое с сержантом Ривкиным крайне редко и было связано исключительно с авиацией -- Мосиной любовью чуть ли не с рождения. - Командир! Это! Это!.. А... Он...