Страница 2 из 142
- Может, съездим на косу, Слава? - предложил Максим.
- Не поздно?
- Да нет. Темнеет еще не скоро. К одиннадцати, думаю, вернемся. Оставив Надю и Тасю греться в бане, мы, вооружившись видео- и фотоаппаратурой, выдвинулись на поиски приключений. Что-то было мистическое в том зрелище, которое разворачивалось перед глазами. Солнечный шар ежеминутно менял свой облик и местоположение, а вместе с ним изменялись краски простирающего пейзажа. Пытаясь словить мгновение в объектив фотокамеры, я понимал, что этот электронный девайс не может передать всю пестроту открывающейся картины. Так по очереди, нажимая на вёсла, мы причалили к неведомому нам берегу песчаной косы.
Причалив к незнакомому берегу, обратили внимание на следы жизнедеятельности человека. Разрушенные временем рыболовные сети, труп тюленя на побережье, истлевшая лодка, остатки кострищ. Запомнив место швартовки, мы отправились на противоположную сторону косы, где открывался красивый вид на прибой, закат и окрасившиеся в пурпур сопки.
- Искупаемся, Слава? А то мы как-то в ненастоящем Байкале плавали.
- Давай, Максим.
- Или до конца косы дойдем?
- Можно и дойти, если недалеко.
- Я по карте смотрел... недалеко.
Мы пошли по песчаному краю берега, потом побежали. Периодически на горизонте маячили браконьерские рыболовецкие суденышки. Спустя тридцать минут нашего движения окраина косы так и не появилась. Решено было окунуться в священные воды Байкала здесь же и выдвинуться в обратный путь. Время подбегало к половине двенадцатого. Вода заметно отличалась от плеса, как по температуре, так и по чистоте. Ветра и глубины делали свое очищающее дело. Мне показалось, что температура не выше десяти градусов.
Обратный путь мы весь пробежали, несмотря на травмированное колено моего спутника. На месте швартовки нашей лодки остался лишь вдавленный в песок желобок.
- Унесло течением?
- Не похоже. С этой стороны течения практически нет. Скорее всего, это дело рук человеческих. Да и лодку мы вытащили практически на половину днища.
- Пойдем, поищем брод с другой стороны косы.
Мы ушли искать брод. До берега было километра два и, несмотря на то, что температура воды в плесе была несколько теплее чем в открытом озере, плыть мы не решались. Темно, масса вещей, и возможные рыболовные сети. Пройдя три мини-брода, мы наткнулись на покинутое браконьерское стойбище и уперлись в таежное болото. Оставаться здесь было жутковато, и решено возвращаться назад на косу.
Подобрав безветренное место, сделали привал.
- Слава, разжигай костер, а я еще немного пройдусь вдоль берега. Вдруг обнаружатся следы пропажи.
- ОК. Не потеряйся только.
Через десять минут Максим вернулся.
- Мы спасены, я нашел лодку!
Да, это было действительно настоящим спасением. В три часа ночи мы пришвартовались к пирсу нашей базы отдыха, встретив встревоженную и заплаканную Надю. Обменялись рассказами.
- Я обратилась к хозяйке базы отдыха. Она сказала, что уже темно и вторую лодку посылать не будут. "Ребята ваши спортивные. Не пропадут...". Я звонила в местное отделение МЧС. Там сказали, что в тайге такие случаи не редкость. Если через сутки не найдутся, перезвоните еще. Я звонила Андрею. Он сказал, что браконьеры в этих краях отличаются жестокостью. А если ребята с собой взяли фото- и видео-, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Через два часа он обещал быть здесь со своей командой.
- Надо его остановить.
- Но деньги на телефоне закончились. И пополнить баланс негде.
Разбудив хозяйку и объяснив вкратце свои приключения, перезвонили Андрею.
- Я уже из Сосняка выезжаю, держись там, Слава.
- Спасибо, Андрей, - пытаюсь остановить его воинствующий нрав (Андрей служил инструктором по выживанию в бригаде спецназ, неоднократно бывал в Чечне), - мы уже на месте. Все обошлось.
- Значит, я даю команду отбой?
- Да, отбой.
- Ух, жаль, а так хотелось кому-нибудь морду начистить!
Утром наше приключение выглядело забавным. Ещё раз, пересказав хозяйке нашу историю, поблагодарив ее за "теплый" прием, позавтракав по "безумным" ценам в местном кафе, мы отправились в Улан-Удэ знакомиться с этнографическим музеем Верхняя Березовка и Иволгинским дацаном.
В музее проходил бурятский национальный праздник Сабантуй, который включал в себя элементы национальной борьбы, стрельбы из национального лука и песни и пляски. Туристов было немного, и доступ ко всем выступлениям был достаточно свободный. Нам все понравилось, за исключением прослеживающихся штрихов национализма, которые нельзя было не заметить. Дацан теперь представлял собой часть университета буддизма и пополнился новыми постройками в стиле японо-китайских пагод, охраняемых разукрашенными священными тиграми и сфинксами. Красиво, ярко, и не по-нашему. Складывалось впечатление, что за последние 10 лет эта республика приобрела буддийский налет, раннее скрывающейся под атеистической маской (впрочем, как и вся Россия). Посидев на молитве в дацане и получив заряд «энергетики», испробовав местных поз (аналог наших пельменей, только делается из трех видов рубленого мяса и варится на пару), запив традиционным зелёным чаем со сгущенкой, мы отправились домой. Путешествие подходило к концу. Из аутентичных продуктов приобрели здесь кедровых орешков, омуля, серы (укрепляет зубную эмаль). Максим прикупил сувенирных слонов, колокольчики и шляпу. Но нам показалось, что все это произведено в соседнем Китае.
- Приедем сюда еще раз, Надя? - спросил я, когда мы поднимались по трапу самолета авиакомпании S7.
- Приедем, Слава... лет через десять.
- Ты права. Изменения здесь происходят крайне медленно. И если бы не радушие друзей, наш отдых был бы здесь менее увлекательным.
Груз 200.
Пропавшего почти два года назад солдата опознали в окружной лаборатории по снимкам черепа и крови матери. В часть пришла телефонограмма о том, чтобы направить похоронную команду из пяти человек (четверо солдат и один офицер). Ехать предстояло через Ростов-на-Дону в Амурскую область, посёлок Бурея.
До Ростова мы доехали на электричках, т.к. поездов не было. Там я разместил солдат в частном секторе, благо деньги и сухие пайки у них были. Да и жильё там стоит 30 руб. с человека за ночь. Сам начал собирать документы для отправки. Оказалось, что на самолёте разрешается сопровождать груз-200 лишь одному человеку (по распоряжению коменданта г. Ростова) и я передал солдат в одну из близкородственных частей, находящуюся в пригороде.
Летел до Читы, а оттуда двое суток поездом до Буреи. Местность там диковатая. Сопки, тайга. Порою едешь пять-шесть часов на поезде и ни одного полустанка. Лишь попадаются избушки путейцев. Выходя на станциях, ощутил, что народ здесь живёт бедно. Покосившиеся дома, некоторые из них уже заброшены. Скудно одетые люди, бегающие вдоль платформы, с целью либо что-то продать, либо что-то украсть, либо попрошайничают. Бывшие заключённые, габитус которых говорит сам за себя. Такого в тайге встретишь и испугаешься его недоброму взгляду, который ничего хорошего предвещать не может. Они так близко подходят к окружающей дикой природе, что порою кажется, что она выпестовала и выкормила их. Магдагачи, Могоча, Сковородино, Ерофей Павлович, Петровск-Забайкальский. Даже сами названия станций отпугивают. Как-то постепенно моё желание продолжить службу где-нибудь на Чукотке или ещё какой-нибудь "отдалёнке" улетучилось, если не испарилось. Широка Россия! Но кого она кормит? Проезжая мимо вагонов с лесом, везде видишь надписи "Китай", "Япония". Прогуляв на вокзале в Чите в ожидании поезда около пяти часов, я заметил, что два зала из трёх заняты китайскими пассажирами. Они сидели не только на скамейках. Положив свои циновки, а то и просто картонки на цементный пол, они играли в карты, пили "Балтику" из металлических блюдец-тарелок, ловко орудуют своими палочками. В магазинах до восьмидесяти процентов ассортимента составляли китайские товары. На десять праворульных легковых автомобилей приходилась лишь одна машина отечественного производства.