Страница 143 из 159
Северина встала с постели, посетила туалет, умылась, причесалась, включила электрочайник и позвонила Нинели Алексеевне. Длинные гудки. Отбой. Она набрала номер мобильного телефона Петра Петровича. Длинные гудки. Отбой.
"Неправильно всё это. А ещё и очень-очень подозрительно", - тут же заявил осторожный внутренний голос. - "Так что, милочка моя, поторапливайся. От греха, типа, подальше...".
Таболина торопливо выпила чашечку растворимого кофе с молоком, оделась, наспех накрасилась, сложила бумаги, склянку и керамические ёмкости в пластиковый непрозрачный пакет с "мёртвой" застёжкой, покинула квартиру, вышла из подъезда, уселась в угольно-чёрный "Ауди" и задумалась: - "Где же всё это спрятать? В ячейке автоматической камеры хранения какого-либо железнодорожного вокзала? Банально как-то. Опять же, там кругом видеокамеры установлены. И сотрудников полиции полно. А я дама, как назло, приметная. Ладно, тогда поступим по-другому...".
Машина плавно тронулась с места, выехала на Ивановскую улицу, перебралась - в общем потоке - через Володарский мост на другой берег Невы и, проехав пару километров по улице Седова, повернул на проспект Александровской фермы.... Странное название? Да, ладно. Обычное - для Санкт-Петербурга. Просто в середине девятнадцатого века на месте нынешнего проспекта находилось село Александровское, в котором - в свою очередь - размещалась крупная сельскохозяйственная ферма. Вот и проспект назвали в память о ней.... В наши дни по одну сторону проспекта Александровской фермы располагаются различные промышленные предприятия, офисные здания и мощные современные складские терминалы. А по другую - так называемые "ритуальные объекты": Преображенское еврейское кладбище, Дом омовения (каменная Синагога), кладбище Памяти жертв 9-го января, Покровская старообрядческая церковь, что-то там ещё - той же направленности...
"Ауди" аккуратно припарковалась недалеко от приоткрытых железных ворот кладбища Памяти жертв 9-го января. Почему был сделан именно такой выбор? Еврейское кладбище, оно очень посещаемое и ухоженное. А "Памяти жертв", наоборот, слегка подзаброшенное. Нет, поближе к проспекту, где много относительно "свежих" могил, здесь тоже всё более-менее в порядке - в плане аккуратных гравийных дорожек, цветочков и подстриженной травы. Но, что называется, "в глубине" кладбища наблюдается совсем другая картинка: покосившиеся кресты и памятники, массивные полуразрушенные склепы, каменные стены которых густо поросли тёмно-зелёными мхами и жёлто-фиолетовыми лишайниками, а также целые заросли лопухов, чертополоха и прочих сорняков.
Таболина покинула машину, коротко "пикнула" брелком сигнализации и проследовала на кладбищенскую территорию. Метров через двести пятьдесят гравийная дорожка резко оборвалась. Дальше пришлось идти, постоянно переступая через сухие ветки, упавшие с деревьев, по чуть заметной тропинке, лениво змеящейся между старинными могилами, разномастным кустарником и травянистыми зарослями.
Что Северина забыла на этом кладбище? Тут такая история. Лет восемь тому назад она увлеклась мистикой. Очень серьёзно увлеклась: перечитала целую кучу книг и фолиантов про колдовство, гадание, ведьм и различные мистические ритуалы, а также перекрасилась в угольную брюнетку, стала одеваться во всё чёрное и пользоваться соответствующей косметикой.
- Самая натуральная Мортисия Аддамс, - ехидно хмыкала Нинель Алексеевна. - Из знаменитого фильма "Семейка Аддамс".
- Действительно, Сева, как-то ты слегка перебарщиваешь с этим своим увлечением, - соглашался с сестрой Ян Алексеевич. - Сплошные оттенки чёрного. Да и выражение лица постоянно...м-м-м, тоскливо-многозначительное такое. Словно бы ты ни молодая женщина, а..., а Мизеракль какой-то...
Отец даже стихотворение тогда сочинил, посвящённое дочкиным "завихрениям":
И пусть - мне снова - говорят.
Она не Ангел - в капюшоне.
Она - всего лишь - Мизеракль.
В пустом, прокуренном вагоне.
Она - всего лишь - Мизеракль...
И слиплись волосы - в тоске.
Черней угля, чернее ночи.
Висит Судьба - на волоске.
И кто-то Счастье мне пророчит.
Висит - Судьба - на волоске...
Полуэльфийка, вор ночной.
Всё акварели, карандашики.
Мой Мизеракль, как вой сплошной.
Как будто чей-то сон - вчерашний...
Как будто чей-то сон - смешной...
И сердце? Бедное? Увы.
А Башня - чёрная? Сгорела.
На пепелище - Королева.
Сажает новые цветы.
На пепелище - Королева...
Итак, она увлеклась мистикой. А, как известно, мистические происшествия, обряды и ритуалы связаны, зачастую, именно с кладбищами. Поэтому Северина много кладбищ тогда посетила: и городских, и расположенных в области, и в дневное время, и глухими ночами.... Посетила и, соответственно, чётко уяснила для себя, мол, на старинных кладбищах можно многое спрятать. Причём, очень надёжно: здесь могильный поребрик отошёл в сторону, открыв глубокую нишу, а там образовалась широкая трещина между каменными плитами склепа. Остаётся только заложить (хочешь - в нишу, хочешь - в трещину), нужный предмет, а сверху набросать вдоволь мха, сухих веток, прошлогодних листьев и земли...
Подходящее место она отыскала минут через двенадцать: корни старой берёзы - за долгие-долгие годы - отодвинули в сторону базальтовую надгробную плиту, установленную когда-то вертикально, образовав - тем самым - своеобразный "карман".
- То, что старенький очкастый доктор прописал, - подозрительно оглядываясь по сторонам, едва слышно прошептала Таболина. - Как любит выражаться моя дражайшая тётушка. Мол, по её словам, это любимая "грушная" присказка, неизменно приносящая удачу...
Она аккуратно пристроила пластиковую папку с частью княжеского "наследства" в "карман", входное отверстие в который - в свою очередь - тщательно замаскировала с помощью пышных буро-фиолетовых лишайников, густо покрывавших шершавую каменную стену древнего склепа, расположенного поблизости.
"Отлично сработано", - мысленно похвалила сама себя Северина. - "Надёжный тайник получился, из серии: никогда не найдёшь, если не знаешь, где искать.... Никогда не найдёшь? Хм. Надо хорошенько запомнить это место.... Старый покосившийся склеп. Куст ракиты. Заросли Иван-чая.... А над чьей могилой, кстати, установлена сама надгробная плита? Сейчас-сейчас...".
Она достала из дамской сумочки вскрытую упаковку бумажных носовых платков, извлекла один и принялась тщательно протирать базальтовую поверхность, покрытую сетью мелких трещинок.
"Между прочим, базальт является очень прочной горной породой", - заявил рассудительный внутренний голос. - "А тут, понимаешь, целое море трещин. Значит, этой надгробной плите уже очень много лет. Ну, очень-очень много.... Ага, буковки проступили. Интересно. В камне вырублено: - "Николай Черновъ". Причём, безо всяких дат и пояснений.... Ничего же себе. И как прикажете понимать данный фортель? Совпадение? Ну-ну.... А не тот ли это Николай Чернов имеется в виду, который пропал без вести в "Екатерининские" Времена вместе со своей невестой (то есть, с молодой женой), Варварой Шуваловой? О-хо-хо, грехи наши тяжкие. Не к добру такие пересечения. Не к добру. Будь, милочка, настороже...".
Северина торопливо зашагала по тропинке обратно, к проспекту Александровской фермы. Вышла на гравийную дорожку, повернула в сторону кладбищенских ворот и чуть не столкнулась с низеньким пожилым священником, облачённым в потрёпанную чёрную рясу.