Страница 125 из 159
- Получается, что в какой-то момент Николай Чернов решил скрыться - от греха подальше - в Портале, о котором ему рассказал покойный отец? А ночью вернулся, схватил в охапку мёртвую Варвару и вновь нырнул в Портал? Но зачем?
- Может, он считал, что там, в другом Мире, жену можно будет воскресить? - предположила Инга. - Или, по крайней мере, надеялся на это.... Ну, а у тебя, отставной помощник капитана дальнего плавания, есть в загашнике какая-нибудь безумно-интересная история? Желательно - страшно-страшно-романтичная, где любовь тесно-тесно переплетается с нежностью, а нежность - в свою очередь - со смертью?
- Имеется такая, - подумав с полминуты, кивнул головой Федосеев. - Вчера поздним вечером, когда я приехал по просьбе Серёги Яковлева в "Бабушкин" парк, там были зажжены все-все фонари. И на этот яркий и одновременно призрачный свет слетелось великое множество крошечных мотыльков: так и вились, нарезая элегантные восьмёрки, вокруг тускло-жёлтых фонарных ламп, так и вились.... Вот, я и вспомнил одну давнишнюю историю. Дело было в далёком австралийском Мельбурне. Наше старенькое "корыто" пришло туда из Китая с различным грузом, в основном, со всякой бытовой техникой, упакованной в тёмно-коричневые короба из толстенного гофрокартона. Разгрузились. Начали загружать в судовые трюмы гигантские тюки с овечьей шерстью. Образовалось свободное время.... Сидим это мы с одним знакомым австралийским шкипером на террасе летнего кафе и пьём пиво. Австралийское пиво, кстати, это вещь особенная: минимальная крепость (мол, очень и очень слабенькое, практически лимонад), составляет восемь алкогольных градусов, а так называемый "стандарт" - двенадцать. Шик, блеск и красота, короче говоря. Впрочем, я слегка отвлёкся.... Итак, сидим с Джеком на террасе, никого не трогаем, болтаем-общаемся и пьём "пивной стандарт" с копчёными креветками и вялеными кальмаровыми клешнями. Вдруг, резко потемнело, а всё вокруг наполнилось тревожно-угрожающим шелестом.... Что такое, думаю? И тут с неба стали спускаться гигантские стаи каких-то мохнатых мотыльков: миллиарды, миллиарды и миллиарды миллиардов.... Да, что там - спускаться. Практически пикировать и падать. И оглянуться не успели, а уже вокруг сплошные мотыльки: и перед глазами, и в ушах, и в волосах, и в пиве.... Делать нечего, срочно перебазировались, оставив кружки с мотыльками на террасе, в закрытое помещение. Устроились за барной стойкой, взяли свежего пива и по блюдечку с ломтиками маринованного тунца. Тут-то Джек Стоун и рассказал мне - про богонгов. Слушай, мечтательная рыженькая "мостовичка". Внимательно слушай...
- Слушаю, господин умелый рассказчик.
- Итак. Австралия. Граница штатов Квинсленд и Новый Южный Уэльс. Фермерские земли. Овощная, зерновая и льняная житница Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные пшеницей, рожью, овсом, зелёным горошком, картофелем, капустой, свеклой, морковью и так далее.... Начало австралийского лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние - перед сезонной засухой - живительные дожди. Всё вокруг цветёт и зеленеет, грядки преобразуются прямо на глазах: овощи неудержимо растут вверх, стволы растений толстеют, а листья становятся изумрудно-зелёными, гладкими и мясистыми. Но люди не спешат радоваться. Не спешат. А, вот, птицы, грызуны, ящерицы и некоторые хищные насекомые, наоборот, замерли в приятно-плотоядном ожидании. Наконец, "оно" начинается.... Тёмная тихая ночь. Всё небо покрыто яркими созвездиями: Сириус, Канопус, Ригель и, наконец, главный символ Южного полушария - великолепный и неповторимый Южный Крест. Неожиданно всё вокруг наполняется подозрительно-вкрадчивым и странным шорохом, который - с каждой минутой - становится всё громче и громче. Это многие миллиарды мохнатых гусениц-совок несуетливо выползают из-под земли. Выползают и тут же, не делая пауз, набрасываются на беззащитные зелёные растенья. Вскоре вкрадчивый шорох сменяется противным хрустом и хищным чавканьем - это неутомимые челюсти гусениц жадно вгрызаются в листья и стебли. Совки - главные и общепризнанные обжоры Австралии.... Вороны, сороки, сойки, дрозды, скворцы, малиновки и свистуны, заполошно хлопая крыльями, незамедлительно бросаются в бой. К ним присоединяются полевые мыши, лесные крысы, валлаби, ящерицы, опоссумы, кузнечики и крупные пауки. Едоки, никуда не торопясь, старательно глотают и кусают незваных пришельцев. Глотают и кусают, кусают и глотают. Но, такое впечатление, гусениц меньше не становится.... Алый призрачный рассвет. Со всех сторон наплывает-наползает тревожный гул. Это подтягиваются мощные трактора, влекущие за собой пузатые тёмно-зелёные цистерны с ядохимикатами. Сраженье с вредителями, выходя на качественно-новый уровень, неуклонно ширится и набирает обороты.... К вечеру гусеницы, оставшиеся в живых и наевшиеся, не смотря ни на что, до отвала, падают на мягкую влажную землю и торопливо зарываются, зарываются, зарываются.... Сколько гусениц выжило после неравного боя? Дай Бог, если половина. Не больше.... Действо закончилось? Нет, конечно, всё только начинается.... Через две с половиной недели уродливые гусеницы-совки вновь выбираются-выползают на многострадальную земную поверхность. Выбираются и неожиданно превращаются в элегантных и эстетичных мотыльков-богонгов.... Задумчивый жёлто-багровый закат. Лёгкий, нежный и почти невесомый юго-западный ветерок. И в свете последних солнечных лучей в небо неотвратимо поднимаются многие и многие миллиарды пёстрых бабочек. Они, словно бы радуясь чему-то, беспорядочно носятся над полями, горбатыми холмами и перелесками, заворачиваясь - порой - в самые невероятные и изысканные спирали.... Тёмно-тёмно-оранжевое солнышко устало прячется за изломанной линией далёкого горизонта. На аметистовом небе появляется огромная янтарно-таинственная Луна, окружённая - со всех сторон - ярчайшими звёздами. Наступает загадочная и неповторимая "Ночь богонгов", наполненная бесконечно-тревожным потрескиванием крохотных крылышек. Это нежные мотыльки - на лету - о чём-то "переговариваются" друг с другом. Час "переговариваются". Второй.... Потом богонги вспоминают о нестерпимом голоде. Они плавно опускаются к земле и начинают дружно перепархивать от одного яркого цветка к другому, насыщаясь - перед дальней дорогой - сладчайшей пыльцой.... Приходит нежно-розовый рассвет. Богонги, словно получив незримую начальственную команду, устремляются - плотной гигантской и нескончаемой стаей - на юго-восток.... Но знойный западный ветер крепчает и крепчает, а потом коварно несёт стаю строго на восток, прямо на жёлтые изломанные скалы Большого Водораздельного хребта.... Удар! Сотни и тысячи мотыльков разбиваются о ребристые глыбы, мгновенно превращаясь в тёмные мокрые пятнышки на каменной шершавой поверхности. Второй удар. Третий. Четвёртый.... К вечеру неутомимым богонгам удаётся, всё же, вернуться на прежний курс. Впереди мелькают-манят серебристо-тёмные воды реки Дарлинг. Жарко. Как же жарко. Пить! Как же хочется пить! Мотыльки заполошно порхают над водой, умудряясь подхватывать с речной поверхности - специальными тоненькими усиками - крохотные частички живительной влаги. Над широким руслом Дарлинга несутся громкие несмолкающие "плески". Это жирует местная прожорливая рыбёха - колючепёры, шишечники и илистые прыгуны. Жирует? В том смысле, что с несокрушимым аппетитом кушает питательных богонгов.... Через несколько суток на пути мигрирующих бабочек оказывается Канберра, столица Австралии. Жизнь в городе тут же замирает, люди, тщательно прикрыв двери и окна, прячутся в домах. Временно приостанавливается деятельность Парламента. Улицы и площади Канберры - почти на сутки - оказываются во власти летней жары и мохнатых беспокойных мотыльков.... Налетает устойчивый северный ветер. Северный, но жаркий-жаркий. Гигантская стая несчастных насекомых, сбиваясь - в очередной раз - с намеченного маршрута, неуклонно смещается к югу. Пригород Мельбурна. Изумрудно-зелёные теннисные корты, трибуны, забитые любопытной публикой под самую завязку. Проходит открытый чемпионат Австралии по большому теннису. Мария Шарапова элегантно привстаёт на цыпочки. Резкий взмах ракетки. "А-а-ах!" - ожидаемо выдыхает знаменитая теннисистка. Ярко-жёлтый мячик бодро взмывает в воздух, но, неожиданно встретившись с чем-то непонятным, беспомощно падает на идеально-подстриженную траву. Резко темнеет. Всё вокруг наполняется тревожно-знаковым шелестом. На трибунах начинают отчаянно визжать и причитать особо впечатлительные и нервные дамочки.... "Не беспокойтесь, уважаемые зарубежные гости!" - невозмутимо советует скучно-сонный голос диктора. - "Ничего страшного не происходит. Это, всего лишь, богонги. Бабочки такие. Или же мотыльки? Извините, но точно сказать не могу.... Наши соревнования, в любом случае, переносятся на завтра. Прошу проявить выдержку и соблюдать спокойствие...". Наконец, заметно поредевшая, но всё ещё огромная стая насекомых достигает Австралийских Альп. Мрачное, суровое и хмурое местечко, доложу я тебе. Высочайшая горная система Австралии. Одна из частей Большого Водораздельного хребта. Горные пики, перевалы, седловины, лощины, чёрные трещины, бездонные ущелья. Камни, поросшие серо-зелёными мхами и фиолетово-жёлтыми лишайниками. Редкие кустики австралийской ольхи и густые заросли чертополоха. Бездонные озёра и быстрые ручьи с очень холодной водой.... Что забыли нежные мотыльки в этих негостеприимных и диких краях? Затрудняюсь ответить однозначно. Возможно, их привлекает более прохладный и комфортный климат. Летом (январь-март), в Квинсленде и Южном Уэльсе очень жарко - окружающий воздух частенько прогревается до сорока пяти градусов по старику Цельсию. В Австралийских же Альпах в это время года гораздо прохладней - днём плюс пятнадцать-двадцать, а ночами температура иногда опускается и до плюс семи-девяти градусов.... Богонги беспорядочно рассредоточиваются "на постой" вблизи гор Баффало и Богонг. А наиболее активные особи долетают даже до горы Косцюшко, вершина которой является наивысшей точкой всего австралийского континента.... Итак, мотыльки опускаются на суровые холодные камни. И тут - по словам местных аборигенов - происходит странная странность. Выясняется, что многие богонги - в процессе странствий - успели "разбиться на пары". Да-да. Именно парами, нежно касаясь друг друга крылышками, многие из них забиваются в глубокие расщелины, горные трещины, ниши и пещеры. Необъяснимое - с точки зрения классической энтомологии - действо. Забиваются и терпеливо ждут наступления осени.... Иногда, сугубо по ночам, они вылезают из своих укрытий. Зачем - вылезают? Конечно, для того, чтобы немного размять затёкшие крылья и не разучиться летать.... Только это небезопасно. Птицы, ящерицы, летучие мыши, горные валлаби, опоссумы, кускусы, кенгуру и вомбаты не дрёмлют. "Хам, хам, хам!" - и очередная сотня неосторожных богонгов распрощалась с жизнью.... Но, вот, прошёл первый апрельский дождик. Мотыльки тут же покидают свои укрытия и жадно "слизывают" с угольно-чёрных скал (если так, конечно, можно выразиться), крохотные капельки воды. Потом, вволю напившись, они отправляются (стараясь держаться парами), обратно - к зелёным полям Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Возвращаются, откладывают яйца и умирают. Для того чтобы в грядущем декабре вновь состоялась она, знаменитая Ночь богонгов...