Проклятый эксперимент. Магиня

Плеть мгновенно напряглась и стала упругой, как змея, а потом вдруг стремительно шмыгнула к Экарду и обвилась вокруг него, словно живая.

— Осторожнее! — укоризненно выкрикнул кто-то из магов, толпой выходивших из туманного прохода, но отшельник поспешил поднять руку и успокаивающе помахать.

Примчавшийся следом Барент не сводил с чёрной плети ожидающего взгляда, и хрипло вздохнул, когда она, еле заметно покачиваясь, как готовая к нападению гадюка, замерла возле лица Экарда. А плеть осторожно, как бы пробуя на вкус, скользнула кончиком по щекам, губам, потрогала рассыпавшиеся волосы и, наконец, застыла, словно в задумчивости. А потом внезапно исчезла, растворившись в утреннем свете клочком тумана.

Из толпы обступивших отшельника магов донеслись разочарованные вздохи, кто-то тихонько присвистнул, но все сразу засуетились, задвигались, пропуская вперёд воздушников, готовых начать поиски и расширение прохода.

И вдруг плеть появилась снова, но теперь она была полупрозрачная и зеленоватая, а в свёрнутом, как кулачок кончике несла скрученный трубочкой листок бумаги.

Экард выхватил его стремительно, словно ястреб — зазевавшуюся мышку, но разворачивал бережно, хотя окружившие его маги видели, как дрожат руки отшельника. И предпочитали думать, что от нетерпения. А через мгновенье и сами замерли в томительном ожидании, следя за напряжённым взглядом магистра, торопливо бегающим по строчкам.

И лишь когда Экард, с трудом проглотив непонятно когда вставший в горле комок, словно обмяк, и, отвернувшись, на миг закрыл глаза, справляясь с внезапно накатившей слабостью, зашевелились, зашумели, скрывая облегчённые вздохи.

— Отвар будешь? — сунул кружку в руку отшельника Ильтар, а взамен деликатно потянул из его рук листок, — можно посмотреть?

— Читай вслух, — разрешил магистр, нашёл взглядом в толпе Барента и еле заметно, одними губами, успокаивающе ему улыбнулся.

Глава 6

— Выспись хоть денёк… — огорчённо глядя на осунувшееся личико любимой, предложил дорин, но магиня лишь виновато улыбнулась.

— Не могу… снятся родители. И Экард, и матушка с дорином. Я всё время представляю, как им скажут… матушка ведь свалится. Она и так последнюю зиму часто болела… да и невесёлая какая-то стала, разве я могла подумать… И про Дили тоже думаю, она знаешь, какая мнительная? Будет думать, будто я из-за неё попала в ловушку. Иди, я буду вставать.

Дорин нежно ей улыбнулся и послушно вышел из комнаты. Не стоит спорить из-за мелочей, если он хочет сохранить ее доверие. Он и так получил несказанно много, а ведь всего несколько дней назад даже надеяться на такой поворот судьбы не мог. Думал, придётся много дней, а может, и лет, доказывать жене свою любовь в надежде на ответные чувства, и когда понял, что давно и преданно любим, даже не сразу постиг ценность свалившегося на него дара. И только ночью, рассматривая доверчиво прижавшуюся к его плечу девичью головку, вдруг со всей полнотой осознал, насколько счастлив.

И пусть за возможность лежать рядом с женой, обнимать её и целовать всё, до чего можно дотянуться через вырез строгой ночной сорочки, заплачено клятвенным обещанием спать в одежде, это ничуть не уменьшало переполняющее его блаженство. Тай твердо знал, что теперь, когда они разобрались в своих заблуждениях и ошибках, он больше никогда не позволит и тени сомнения встать на пути его семейного счастья.

Теперь не имеет значения, когда он настанет, тот райский день, когда между ними больше не будет ни тайн, ни нескольких слоёв смятой жадными руками ткани, главное, он неминуем, как рассвет, как летняя гроза и сияющий в небе мост радуги. Как всё, что уже есть у них, и будет после еще много-много лет.

— Я приготовил завтрак, — вынырнул откуда-то Зелен и замер, рассматривая тёмного.

Сложный выбор, который он сделал несколько дней назад, решившись на сговор с этим человеком, так похожим на его прежнего хозяина всем, кроме светлого сияния ауры, оказался верным. Хозяйка хотя и говорила с Зелёном строго, но настоящего зла в ее голосе он не услышал. Да и как убедился позже, новые хозяева стали намного веселее и добрее, после того, как решили снова жить вместе. Хотя комнат в убежище Миттена достаточно, нужно только открыть туда проход, намертво перекрытый выдвинувшейся из стены плитой, когда Зелен случайно съел не ловушку, а отпирающее заклинание.

Но рассказывать об этом хозяевам мохнатый хитрец пока не хотел, в надежде на особую награду. Вернее, на разрешение выйти хоть разок наружу. За долгие годы, какие Зелен просидел здесь в одиночестве, он успел изучить убежище до малейших деталей, знал каждую щель и камень, каждую вещицу в комнатах и веточку в саду. И давно нашёл себе развлечение, забираться в холодный дымоход и рассматривать крохотные звезды. Очень скоро скучающий без друга прислужник заметил, что они каждый вечер понемногу сдвигаются в сторону, пока не исчезнут вовсе, зато на их место выползают другие. Иногда мелкие и медленные, иногда яркие и быстрые. За это время у Зелена появились среди них любимчики, и постепенно окрепло желание, выбраться туда, где заканчивается дымоход и посмотреть, куда же они уходят и почему возвращаются всегда с другой стороны?!

— Спасибо, — светло улыбнулся новый хозяин, — надеюсь, ты снова испёк пирог с рыбой?

— И пирог, и булочки с вареньем, — важно сообщил прислужник, и решил попытаться воспользоваться хорошим настроением хозяина, — а можно задать вопрос?

— Конечно.

— Я слышал… хозяйка хочет отсюда уйти…

— Ты боишься, что мы вас оставим? — по-своему понял просьбу Тайдир, — не волнуйся. Мы возьмём вас с собой, и тебя, и твоего Рыжака вместе с его клеткой. У меня большой замок и огромный сад, и пруд в нем тоже есть, тебе понравится. А Рыжака поселим на кухне, думаю, кухарки его полюбят.

— Я только хотел… — заикнулся мохнатый и тотчас смолк, решив пока ни от чего не отказываться, а сначала выяснить, что такое замок и пруд, и кто такие кухарки, а потом еще посоветоваться с Рыжаком.

— Ну, думай, — подмигнул ему тёмный, и ринулся навстречу вышедшей из спальни хозяйке, которую теперь почему-то начал водить везде как больную, крепко обхватив руками, хотя Зелен больше не видел в ее ауре ни одного рваного пятна.

Наоборот, она стала еще ярче и сияла чистым светом, слегка бледнеющим после тренировок в пещере, которую Миттен называл залом испытаний.

— Сначала позавтракаем, — предупредил дорин жену, решительно уводя ее от надоевшей ему за последние дни широкой круглой кушетки, которую Лиа считала почему-то диваном.

И просиживала на ней все свободное от отдыха и тренировок время, отправляя на поверхность сигналы Экарду и магам. Хорошо, хоть сил это занимало у неё с каждым днём всё меньше, теперь она могла спокойно разговаривать или читать записи Миттена, болтая где-то в далёком небе чёрной днём и светящейся ночью плетью. Иногда магиня сворачивала плеть в буквы, иногда посылала наверх вымпелы с сообщениями, написанными на разорванном на куски постельном белье, благо его у Миттена оказался внушительный запас.

Как Тайдир успел убедиться, его предок вообще был на удивление запасливым и хозяйственным человеком, и это как-то не соответствовало записям, оставшимся о нем в семейных архивах. Дорин собирался выяснить истину, но позднее, когда они окажутся дома. После того, как жена и Зелен объяснили ему, как устроено убежище, Тайдир в этом не сомневался. Если даже маги им не помогут, Лиарена скоро сама с помощью прислужника сможет снять последние заслоны, поставленные первым хозяином этого места.

— Жаль, мяса нету, — тихонько пробубнил Зелен, искоса посматривая, с каким аппетитом ест рыбные пироги его новый хозяин, — из тетеревов и вепрятины я умею готовить множество вкусных кушаний.

— Ты и без мяса готовишь бесподобно, — похвалила Лиарена, а Тайдир вдруг задумался, почему этот продукт так волнует лохматого малыша.