Убить демократа

Профессор откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза и снова стал похож на старого грифа, нахохлившегося на вершине скалы.

-- Когда вы сказали "нам нужны такие люди", кого вы имели в виду? --спросил Пастухов.

Профессор равнодушно посмотрел на него и так же равнодушно ответил:

-- Россию.

Вот тут бы мне встать и уйти. Но я не ушел.

-- Значит ли это, что ты согласен с нами работать? -- спросил Егоров.

-- Пожалуй, да.

-- Это не ответ.

-- Да.

-- Прекрасно, -- слегка оживился Профессор. -- Я все-таки не ошибся в вас. Когда мы примем окончательное решение, подполковник введет вас в курс дела. А нам сейчас остается обсудить последний вопрос. Размер вашего гонорара. Мы предлагаем вам за эту работу десять тысяч долларов. Плюс

расходы по факту.

-- Пятьдесят, -- сказал Пастухов.

-- А не подавишься? -- изумился Егоров.

Пастухов обернулся к нему:

-- Будешь хамить, заставлю порезать.

-- Не понимаю, -- проговорил Профессор. -- Что означает ваша фраза?

-- Это из анекдота, -- объяснил Пастухов. -- Новый русский приходит в магазин и просит взвесить десять граммов сыру. Продавщица спрашивает: "А не подавишься?" Он ей и отвечает: "Будешь хамить -- заставлю порезать".

-- Это смешной анекдот, -- согласился Профессор. -- Но сейчас не самое подходящее время для шуток.

-- А я не шутил. Вы назвали свою цену, я свою.

-- Ваша цена не соответствует работе.

-- Мне придется рисковать жизнью. Потому что вычислить киллера - это одно дело. А обезвредить -- совсем другое.

-- Я склонен согласиться, -- подумав, сказал Профессор. -- Вы правы. За риск нужно платить. Десять тысяч -- аванс, остальное после выполнения задания. Продиктуете подполковнику реквизиты вашего банка.

-- Никаких авансов. Все сразу, наличными и вперед.

-- А теперь ты хамишь, -- заметил Егоров.

-- Нет. Это был тоже небольшой тест. Мне хотелось понять, как вы сами оцениваете сложность задания. И связанный с ним риск.

-- И что вы поняли?

-- Что я мог бы запросить вдвое больше. И вы бы согласились.

-- Вы намерены это сделать? -- уточнил Профессор.

-- Нет. Я назвал свои условия. Если вы их принимаете, будем считать, что контракт заключен.

-- Окончательное решение мы примем чуть позже. Но думаю, мы согласимся на ваши условия.

-- Тогда у меня только один вопрос. А если ваша оценка ситуации не соответствует действительности и киллер вообще не появится в городе?

Профессор и подполковник Егоров переглянулись.

-- Скажите ему, -- разрешил Профессор.

И Егоров сказал:

-- Он уже появился. И сделал первый выстрел.

V

Вот так. Появился. И уже сделал первый выстрел. И нужно защитить красного кандидата. И для этого некие представители некой правительственной структуры, предпочитающие оставаться неизвестными, платят пятьдесят тысяч баксов. И даже были готовы заплатить вдвое больше.

Давно мне не вешали на уши столько лапши.

Но понял я это гораздо позже. А тогда, закончив обсуждение деталей, попрощался с Профессором и подполковником Егоровым, вывел свой джип с территории госпиталя и медленно поехал по асфальтовой дороге, связывавшей госпиталь с Минским шоссе, поглядывая на панель японского магнитофона. Красный светодиод горел, цифры на дисплее медленно сменяли одна другую. Значит, запись шла.

Я подавил желание сразу включить звук. Уж если я догадался оставить "жучка" в кресле, на котором сидел, беседуя с Профессором и Егоровым, нельзя было исключать, что такой же чип воткнули и в салон моего "террано", пока он стоял перед парадным входом в госпиталь. Впрочем, этот богатый комплекс за высоким бетонным забором был скорее не госпиталем, а закрытым санаторием или реабилитационным центром для узкого круга лиц. Для очень узкого. Проходя по застланным ковровыми дорожками коридорам и уютным холлам, я не увидел ни одного раненого в коляске или на костылях. Вообще никого не

увидел.

Через полкилометра я заметил съезд с шоссе, продрался по старой грунтовке и спрятал "террано" в еловом подлеске. А сам вернулся поближе к дороге. Минут через двадцать в сторону Москвы просвистела темно-серая

"Ауди-А8" с затемненными стеклами и милицейскими мигалками на крыше. Я записал номер и вернулся к своей машине.

Ну, посмотрим, с кем мы имели дело.

Я снял боковую обшивку багажника и извлек небольшую "соньку". Детектор для обнаружения чипов. Крайне необходимый инструмент для деревенского столяра. Как ни странно, нуль-эффект. Быть такого не может. Или может? Я включил магнитолу и начал понемногу прибавлять звук. Ага, запищало. Все-таки

запищало. Значит, "голосовик": чип, дающий импульс лишь при определенном уровне громкости. Я обнаружил его под передней панелью. Неслабо. Не чета моему. На какое же расстояние эта таблетка может подавать сигнал? На десять километров? На сто?

Поразмыслив, я оставил ее на месте. Пусть будет. Незачем раньше времени настораживать моих контрагентов. Пусть думают, что контролируют обстановку. А там посмотрим.

Пока я возился с детектором, светодиод на моем магнитофоне погас. Не померк, как бывает, когда слишком далеко удаляешься от передатчика, а выключился.

Это могло значить только одно: что мой чип обнаружили. И уничтожили или блокировали. Я предусматривал эту возможность. Неприятная была возможность. Нехорошо подслушивать чужие разговоры. И главное, никаких сомнений в том, откуда в кабинете Профессора появился "жучок", не могло и возникнуть. Но теперь, когда я нашел и у себя такой же подарок, совесть моя успокоилась. Ну, квиты.

Я извлек магнитофон из машины, отошел в сторонку, перемотал пленку и включил воспроизведение. Свой чип я активизировал только перед самым уходом. Во-первых, потому что разговор, который шел в моем присутствии, мне ни к

чему было записывать. А главное -- из опасения, что "жучок" обнаружат при мне. И тут было бы полное "ай-яй-яй".

С минуту в динамике стоял лишь шелест фона. Потом раздался голос подполковника Егорова:

-- Лихо, Профессор. Я бы на такой блеф не решился. "Проводите нашего гостя". А если бы он ушел?

-- Вы считаете, что я блефовал? -- прозвучал скрипучий голос Профессора.