22 июня 1941 года

Генерал Павлов на следствии показывал, что в ту ночь говорил по телефону с маршалом Тимошенко неоднократно. Теперь вопрос. К уверенности в чём пришёл генерал Павлов на основании этих телефонных общений?

Давайте посмотрим.

Из протокола судебного заседания 22 июля 1941 года.

"Подсудимый Павлов.

... Я признаю себя виновным в том, что директиву Генерального штаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке, и мне было приказано быть спокойным и не паниковать. Фамилию, кто мне это говорил, я назвать не могу..."

Вспомним совсем недавний случай, когда несколькими днями ранее генерал армии Жуков обрывает доклад генерал-майора Захарова о возможном нападении словами "Что вы паникуете!" И именно в это же самое время генералу Павлову, по его собственным словам, из Москвы "...было приказано быть спокойным и не паниковать..."

То есть, именно в результате этих телефонных разговоров у него и осталось прежнее твёрдое мнение, что утром ожидается нападение неких "банд". Которые будут устраивать "провокации". И которые надобно "пленить".

Тогда тем более. Куда спешить выполнять указания, требующие принимать явно избыточные меры? Да к тому же указания, данные кем-то, не очень разбирающимся в военном деле, будто и взаправду завтра ожидается полноценная война.

Предвижу традиционное возражение. Тимошенко и Жуков сами были расслаблены Сталиным, поэтому и советовали Павлову "не паниковать".

Только не получается это.

Днём 21 июня Сталин звонит командующему Московским военным округом генералу Тюленеву и приказывает повысить боеготовность войск ПВО, защищавших Москву. Мог ли человек, приказавший такое, полагать, что речь идёт всего лишь о возможном проникновении на советскую территорию неких "фашистских банд"?

Именно в это время Сталин приказывает московским партийным секретарям Щербакову и Пронину задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. Неужели эту меру он посчитал необходимой из-за возможного проникновения через границу сотни-другой бандитов?

Или вопрос об организации фронтов и назначении туда командного состава. Масштаб чувствуете? Неужели Сталин принимает такие меры из-за угрозы проникновения на советскую территорию всё тех же пресловутых "банд"? Да ещё таких, которых можно легко "пленить"?

И обратите внимание на черновик постановления Политбюро.

Кто в данном случае диктует характер обсуждения? Кто задаёт тон в вопросе противодействия германской угрозе? Военные или Сталин?

Такой вот парадокс, вызванный характером предельно централизованной власти. Личное мнение диктатора высказано в данном случае предельно ясно. С решением, записанном от руки Маленковым, был согласен Сталин. Полностью. И это документально зафиксировано.

Так что получается, что это не Сталин успокаивал Тимошенко, Жукова и Павлова. На самом деле, как мы видели, всё было как раз с точностью до наоборот, это тот же Павлов пытался успокоить Сталина.

Так что читал генерал армии Павлов между строк сталинских директив именно личное мнение Маршала Советского Союза Тимошенко и генерала армии Жукова. Особенно это видно, повторю, на фоне энергичных мер подготовки к обороне, которые были приняты в тех военных округах, где командовали люди, далёкие от особых отношений с вышестоящими.

***

Около 23 часов немецкие минные заградители, находившиеся в финских портах, начали минировать выход из Финского залива. Одновременно с этим финские подводные лодки начали постановку мин у побережья Эстонии.

К исходу 21 июня 1941 года у западной границы СССР от Балтийского до Черного моря германское командование сосредоточило и развернуло 120 дивизий и 2 бригады. Кроме того, на южном фланге находилось 13 дивизий и 9 бригад королевской Румынии.

Всего в составе немецко-фашистских группировок, выделенных для войны против СССР, насчитывалось 182 дивизии и 19 бригад (из них немецких - 153 дивизии и 3 бригады, остальные - финские, румынские и венгерские), свыше 41 тысяч орудий и минометов, около 5 тысяч самолетов, более 4 тысяч танков. Общая численность личного состава (вместе с резервами) в них была доведена до 5 млн. человек.

В первый стратегический эшелон было выделено более 80% всех сил германской армии (133 дивизии, 8 бригад, 3350 танков, около 38 тыс. орудий и минометов).

Главные силы немецких войск были сосредоточены на фронте, составлявшем 40% протяженности западных сухопутных границ СССР. Здесь имелось 70% всех немецких дивизий, 75% орудий и минометов, 90% танков и около 30% боевых самолетов. По фронту войска сосредоточивались в основном на направлениях главных ударов, где создавалось многократное (в 4-5 раз и более) превосходство над войсками западных военных округов. Это позволяло быстро прорывать советскую оборону и стремительно развивать наступление в глубину.

Всего в пяти западных приграничных округах к 22 июня окажется 170 советских дивизий. Впрочем, из этого числа в составе первого эшелона, то есть сил прикрытия, имелось только 56 дивизий.

Это во многом и определило успех немецкого наступления. Компактные немецкие группировки громили Красную Армию по частям, имея на каждый конкретный момент времени в конкретном месте многократное превосходство в живой силе и технике. Отсюда ясно, что не всеобщая мобилизация была нужна накануне войны, а концентрация сил Красной Армии на наиболее угрожаемых направлениях.

Понятно, что об этом легко говорить, но это совсем непросто сделать. Но на то и высшее военное командование. На то и Генштаб, чтобы решать сложные вопросы, простые вопросы можем решать и мы с вами.

Впрочем, мы видели уже, что удары из Сувалкского выступа, например, или из района Бреста, предполагались. И Генштаб рекомендовал усилить внимание к этим участкам. Но не предполагалась сила этих ударов, а потому и мер, предпринятых к организации обороны на этих направлениях было попросту недостаточно. А почему недостаточно? Да потому, что их просто не хватало. Вся западная граница - и всего 56 дивизий, которыми надо было равномерно прикрыть также все остальные направления. На границе, протянутой от Балтийского до Чёрного моря.

А немцы две трети своих дивизий сосредоточили на узких участках границы, занимавших в общей сложности 40 процентов её длины.

Маршалы и генералы потом обвиняли Сталина в том, что он не объявил перед войной всеобщую мобилизацию. А ведь в этих условиях мобилизация без концентрации сил ничего бы не дала. Размазали бы ровным тонким слоем мобилизованные силы поровну в ширину и глубину на сотни километров, и ждала бы их та же судьба, что постигла кадровые соединения.

Эту простую истину они, конечно, понимали. Но упомянуть о ней, значило признать чисто военную ошибку верховного командования. Проще было свалить на Сталина.