Симарглы

— Что-то твои на Землю зачастили. Перерабатыают. На участке неспокойно?

Лена удивилась. Она была уверена, что Вик со Стасом лоботрясничают, но откуда ей было знать «нормы выработки» симарглов.

— Да вы ведь тоже из своего Салехарда носу не кажете, — пожала она плечами.

— Так год високосный, — он улыбнулся в светлые усики, как у Виталия Соломина. — В високосный год на северах всегда неспокойно. Особенно весной — подснежники лезут. Что-то там с наклоном земной оси. А у вас-то Казахстан под боком.

— Ну, вот за Уралом думают, что по Омску белые медведи бродят, — вяло отшутилась Лена. Черненко ей не очень нравился. Когда он пытался с ней заигрывать шутливо, выходило грубовато, и это почему-то раздражало. Странно… когда она была жива, подобные вещи ее скорее забавляли.

Лена только мысленно пометила себе: узнать у Вика или у Сергея Петровича, что такое «подснежники».

Впрочем, не узнала. Ее закружило дело, которое началось очень странно. Или наоборот, очень обыденно.

Было часов одиннадцать дня, Лена сидела перед телевизором их «конспиративной явки» и пыталась преодолеть дикое желание поесть пирожков с яблоками. Это было ужасно. Почти месяц без пирожков с яблоками. Мама пекла их каждые выходные. Почему пекла? И сейчас печет. Может быть, даже прямо сейчас — ведь сегодня воскресенье! И совсем недалеко. Всего-то проехать несколько остановок на тройке, подняться на лифте, и еще на площадке учуять вкусный, чуть отдающий подсолнечным маслом и осенью запах…

Лена только скорчилась на диване, обнимая тугую коричневую подушечку. Без толку. Никогда она не поедет, и никуда не поднимется. А было бы хорошо повидать их. Хотя бы Катю. Она ведь всякой фантастикой увлекается… может быть, нормально отнеслась, если бы случайно встретила Лену на улице?.. Или… Сестра ведь подрабатывала распространителем косметики, ходила по всяким квартирам, в том числе и в этом районе. Вот бы прямо сейчас позвонила бы в дверь, и…

Но никто в эту дверь не позвонит. У обоих симарглов есть ключи.

Лена встала, чтобы выпить воды, и, когда она стояла со стаканом в руке, раздался звонок. Не телефонный. Лена никогда не слышала его здесь, но перепутать было невозможно. Она замерла, чувствуя, как колотится сердце. Потом поставила стакан на стол. Звонок звучал звонко, пронзительно и как бы удивленно в пустой квартире. Лене показалось: он тоже напуган внезапным пробуждением, напуган не меньше, чем она сама.

— Иду! — машинально крикнула девушка, и трезвон прекратился.

Она быстро, очень быстро (только не бежать!) прошла в прихожую и распахнула дверь во всю ширь.

Ничего особенного — за дверью стоял сосед.

То есть Лена никогда его не видела, но никем иным кроме соседа он быть попросту не мог. Полноватый мужчина лет пятидесяти, с печально обвисшими седыми усами, в клетчатой рубашке, растянутых на коленях брюках и шлепанцах.

— Здравствуйте, — сказал таким голосом, каким мог бы говорить строительный прораб, который вышел на пенсию, и обнаружил, что, его речи все пугаются, а потому научился регулировать громкость, и даже переборщил с этим. — Извините, что беспокою… А… вы, девушка, тоже из этих?

— Этих? — Лена моргнула.

— Которые с крыльями, — он еще понизил голос, и теперь его вообще расслышать можно было только с большим трудом. — Жена говорила: соседи наши с крыльями, по небу летают. Ну, она много чего говорит, нельзя же из-за этого людей беспокоить, верно? — Лена машинально кивнула, сосед продолжил. — Только теперь, вы знаете, боюсь, мне без вашей помощи не обойтись. Если б можно через милицию, или еще как… только не получится обычно. Тем более они пропажу не признают, если двое суток не прошло.

Сказать, что Лена обалдела — значит, ничего не сказать.

— Боюсь, вы что-то путаете… — сделала она слабую попытку отмазаться.

— Людмила ошибаться не может, — категорично произнес сосед. — Если она что сказала — это правда. А она сказала, что вы… ну, не отсюда, вроде как. Такие же, как она. Я ей верю.

«Такие же как она… Невозможно! Не может же его жена быть симарглом! Или может?.. Может быть, она вернулась к нему?..»

— Простите, а ваша жена жива? — осторожно спросила Лена.

— Не знаю, — ответил сосед, и него губы под усами сложились в жесткую складку. — Может быть, уже и нет. Но если бы я не надеялся — не пришел бы к вам.

— Проходите, — сказала Лена.

А что она еще могла сказать? Не держать же его в коридоре, в самом-то деле.

Соседа звали Иван Егорович. Он любил чай с молоком и без сахара, не переносил печенье, но не отказался от бутерброда с колбасой. Был он солидный, обстоятельный, все любил делать с чувством, толком и с расстановкой. У него пропала жена, и это, в общем-то, не было так уж странно: она и раньше пропадала, на день на два, иногда на дольше. Это было связано с ее ясновидением.

— Я со свадьбы знал, что она не такая, — рассказывал Иван Егорович. — Иногда это на пользу было. Мы вот до перестройки успели деньги с книжки снять. И в девяносто седьмом. Если вещи какие терялись, она всегда находила. Опять же, когда я в девяносто втором на работу устраивалась, запретила мне: и точно, начальника через месяц посадили, и с ним главбуха нового заодно. Я бы пошел — сидеть бы мне вместе с ними… Собака когда пропала, тоже нашла. А про вас сразу сказала, что вы не люди. Ну, я ей и поверил.

— Почему? — не могла Лена не задать вопрос. — Я бы не поверила.

— Господь нам верить велит, — его глаза глядели так серьезно и испытывающее, что Лене стало неловко.

— Не во все же подряд!

— Жене своей я верю. Моя Людмила обманывать не станет. И зря тоже не скажет. Про вас она сразу сказала, что зла нам от вас не будет. Вот я к вам и пришел.

Далее Лена узнала, что сегодня Люмила по обыкновению ушла на работу (а работала она библиотекарем в Пушкинке, областной библиотеке). Иван Егорович не работал, сидел на пенсии, а потому остался дома. Гулял с собакой, стирал, обед готовил… А потом позвонила сослуживица Людмилы и сказала, что она внезапно исчезла с рабочего места бросив все, даже сумочку и демисезонные полусапожки (в библиотеке работники переобувались). Сперва решили, что начальница отдела отошла в туалет или перекусить, но прошел час — а ее все не было. Людмила Александровна работала в библиотеке уже больше двадцати лет, и такая отлучка для нее была делом немыслимым. Потом она внезапно позвонила на рабочее место, велела не волноваться и позвонить домой, сказать мужу, чтобы одолжил у соседей мясорубку.

— Ну, мясорубка-то у нас и своя имеется, — фыркнул в усы Иван Егорович. — Я сразу и понял, что именно к вам надо зайти. Может быть, чем поможете. Это, наверное, опять ее ясновидящие штучки. Опять во что-то влезла. Заплатим, сколько скажете, только помогите. Деньги-то у нас водятся. Дочка, слава Богу, в Москве, и сын не в поле обсевок. И племянница помогает.

Больше всего Лену поразил спокойный, деловой тон Ивана Егоровича. Ну, пропала жена. Ясновидящая. И соседи, не то ясновидящие, не то еще кто-то в этом роде. Ну и что? Как в задачнике: решай из теоремы сперва столько, сколько знаешь, остальное придет потом. Делай то, что можешь делать, прочее как-нибудь образуется.

А еще — когда он сказал последнюю фразу, Лену словно бы толкнуло автобусным стеклом по кончикам пальцев. Снова знакомая дрожь города родилась в ней и словно бы утихла. Она подумала: «Город знает». Это встреча, этот дурацкий разговор — все это было очень важно.

— Подождите минутку, я напарникам позвоню, — сказала Лена. — Одну минуточку.

И пошла звонить.

У обоих симарглов, как уже было сказано, имелись мобильники, хотя как они умудрились получить их без паспортов, оставалось для Лены великой тайной. Или у них и паспорта в наличии?.. До Вика дозвониться не удалось, телефон был за пределами радиуса, а вот Станислав Ольгердтович откликнулся сразу же. Диалог напоминал бред.

— Стас… К нам зашел сосед.

— Что?!

— Сосед. У него пропала жена, а она была ясновидящая. Она ему говорила, что мы не люди. А когда исчезала, велела нас найти и попросить помочь.