Сладостно и почетно

— Завтра возьми меня с собой, — сказала Катерина.

— Ты не умеешь ездить на каруле, гостья со звезд. Когда научишься, возьму.

Кроме утреннего лова был еще вечерний, на закате. Ели перед ним, еще засветло. После лова — засыпали.

Катерина думала о своих собственных рабочих часах (четыре-пять каждый день, да и то потому, что она всегда умела находить себе, что делать, а чаще гоняла профилактические проверки оружейной части), и поражалась.

На второй день Катерина проснулась позже, уже засветло. К ней в шатер заглянула Бана.

— Выходи, гостья со звезд, — сказала она. — Нужно собрать шатер. Отъезжаем.

Шатры были собраны быстро: лихорадочная, но упорядоченная деятельность началась, едва стало светать, а к восходу солнца карулы, еще влажные после утреннего лова рыбы, оказались нагружены и длинной неровной цепью затрусили вдоль берега.

Катерине тоже привели карула, со сбруей без колокольцев. Привел Аликан Малик.

— Вождь посылает, — сказал он. — Его зовут Метель.

Зверюга моргала, переминаясь с лапы на лапу. Поглядывала то на горизонт, то на других топчущихся карулов, то на море. На Катерину только не смотрела.

Да уж, не арабский скакун. Грязно-коричневая шерсть (точь-в-точь детская неожиданность цветом), длинные тюленьи брыли, неуклюже поднятый кверху зад… Одна красота — глаза. Большие, чуть раскосые, влажные, кроткие… Выразительные. Сейчас они выражали, что жеребец в гробу Катерину видал.

Ладно. В космическом корпусе их учили верховой езде, и не только на лошадях. Не сплохует.

Она ухватилась за клок шерсти на карульем загривке, как показывали, и взгромоздилась в седло. Ну… не так ловко, конечно, как Чиан и прочие, но хоть с первой попытки. И седло оказалось удобнее лошадиного, почти как в кресле сидишь.

— А вы всегда так? — спросила Катерина у Аликана. — У мужчин — карулы-самки, у женщин — самцы?

— Всегда, — кивнул Аликан.

— Отчего так?

— У карулов самки верховодят. Вождь должен сидеть на главном скакуне стаи.

Кромка океана тянулась и тянулась по правую руку, унылые, серо-зеленые степные равнины — по левую. Ветер дул сначала к морю, потом с моря.

Седло скоро перестало казаться удобным, но Катерина довольно сносно наловчилась менять позу, вытягивая вдоль тела карула то одну ногу, то другую. Метель шагал неутомимо, влажно дышал, вздыхал, но не пытался отстать.

Хуже было другое: караван не останавливался, даже чтобы племя справило нужду. Органы удаления отходов у талисцев похожи на человеческие: мужчины делали это верхом, женщины — спешивались и прямо на бегу…

Катерина так не могла и упрямо решила терпеть.

Дотерпела до привала (ужасные три часа!) и решила — пусть сдохнет, а пить за обедом не будет.

«Не очень-то они хотят воевать», — понял Чиан Малик.

Вчера вечером Аликан пришел в его шатер и сказал ровно это. Сказал, что он делает ошибку. Что нельзя идти на Твердыню войной, когда молодые воины племени не нюхали человеческой крови, кроме как на тренировках, а старые помнят поражение, нанесенное их отцу.

Звездные гости или не звездные гости — нельзя.

Тогда Чиан ему не поверил, а сегодня видел это сам, чувствовал. По тому, как воины сидят в карульих седлах. По тому, как сильно бахвалятся мальчишки, которым только следующим летом подбирать боевой топор и входить в круг на посвящение. По тому, какая тоска застыла в глазах у пожилых.

Нельзя в таком настроении воевать.

Он всю дорогу косился на звездную гостью. Она ехала с каменным, сосредоточенным лицом, не смотрела ни вперед, ни по сторонам. Наверное, тоже думала, что им не взять Твердыню таким воинством. А ведь Чиан заставил звездных гостей прислать ее, чтобы она увидела его силу!

— Обеда сегодня для нас не будет, — сказал он на привале.

И собрал круг.

Во время обеда, когда Бана поднесла Чиану рыбную похлебку (первому), он отодвинул ее рукой, да так резко, что часть пролилась на землю. Крикнул воинам что-то отрывистое. Они поддержали, похватали свои боевые топоры, висевшие до того на карульих седлах, и пошли в сторону от лагеря, где женщины устроили круг костров.

— Что это они? — спросила Катерина Бану.

Бана не выказывала чрезмерного благоговения, не прятала пугливо глаза, как другие женщины племени. До сих пор Катерина перебросилась с ней только парой слов, но талиска, как будто, казалась неглупой.

— Тренироваться идут. Вождь Чиан хочет напомнить нашим воинам, что они самые смелые и ловкие. И покрасоваться заодно.

— Перед женщинами?

— Перед тобой, гостья со звезд.

Катерина фыркнула. Отказалась от похлебки Баны и, кусая на ходу вытащенный из кармана злаковый батончик с медом, пошла к тому месту, где воины махали руками и выкрикивали что-то, с каждой секундой все более непонятное.

«Нормальная мужская забава, — решила она. — Укрепляют эмоциональные узы».

Выглядело это как что-то среднее между спаррингом и разминкой бойцов капоэйры: собравшись в круг, воины хлопали в ладоши и тянули что-то песенное, со словами на тему больших топоров (если, конечно, переводчик в ухе Катерины справлялся правильно). Кто-то один выходил в центр, хвастал, какой он сильный, потом другой бросал, что он сильнее, выходил тоже, бойцы, сцепившись, неуклюже топтались какое-то время по траве, потом расходились. Катерине непонятно было, как они определяют, кто победил, но как-то, видимо, определяли, потому что победитель оставался в круге. Почти как детская игра.

Вот в круг выступил Чиан Малик, прошелся по периметру, оголив покрытую мехом грудь. Увидел Катерину, сверкнул глазами. Уголки широкого рта поднялись выше, делая морду задорной и удивительно обаятельной.

— Гостья со звезд! — взревел он. — Катилина! Хочешь посмотреть, как я их вышибу?

И тут Катерину словно бес под локоть толкнул. Она шагнула ближе к кругу (воины-талисцы после секундной заминки расступились перед ней) и вошла внутрь.

— Отчего ж, — сказала она. — Я, пожалуй, и поучаствую.

Пришла.

Жесткая, светлая, точно костяная фигура. Морские глаза горят. Солнечные волосы уже припорошены пылью и солью, точно шерсть женщин Талиса. Еще пока немного, совсем чуть-чуть, но Чиану кажется, что скоро, скоро — и сильнее заходится сердце. Он слышит, что его голос срывается от восторга, и думает: неужели не заметят? Да нет, все видят, как я свет белый вижу через нее, а она…

А она выходит в круг и говорит, что побьет его.

И делает так.

Катерина не знала, что на нее нашло. Не стоило, конечно, бросать вызов здешнему вождю, да еще показывать запрещенные приемчики. Но черт возьми, как же ей осточертела эта степь и неотвязный запах рыбы! Двух дней не прошло, а уже осточертела.

Если не спустить пар (и не спускать его время от времени), она тут три недели не выдержит, Катерина знала. Не с ее психопрофилем и подростковыми показателями. А значит, это не авантюра, а вполне разумный поступок.

Сперва они кружили по уже слегка вытоптанной траве, присматриваясь друг к другу. Катерина, прежде чем войти в круг, отключила обогрев на комбинезоне, и под тонкую ткань быстро полезли ледяные пальцы злой здешней осени. Ну и ладно. Сейчас согреется.

А потом Чиан, хищно прищурившись (не собирался он уступать гостье со звезд, конечно же!) кинулся вперед стремительным, мощным рывком. Катерина очень на этот прием рассчитывала, насмотревшись предыдущих драк. После такого рывка талисцы обычно падали вдвоем на траву и катились по ней, рыча и толкая друг друга. Напоминало драку выдр в зоопарке или кошачью возню.

Она понимала, что дойди до этого, у нее ни малейших шансов не будет: Чиан Малик выше, гибче, быстрее, и масса тела у него больше. Поэтому она решила не давать шанса: просто чуть уклонилась с траектории нападения и ударила основанием ладони по нервному узлу на плече.