Грешники перед алтарем. Любовь моя (ЛП)

Ребекка поправила подол короткой белой юбки, внимательно изучая свой наряд.

Топ и юбка были окантованы золотой нитью. Наряд был милым, немного приоткрывал ее живот, но это явно был не тот наряд, в котором она хотела бы произнести «Согласна». Конечно, она никогда не представляла, что выйдет замуж за такого парня как Эрик: веселого, спонтанного, игривого и изобретательного. Того, кто полностью ее дополнял, заставлял ее чувствовать себя живой и полной жизни. Раньше она представляла, что свяжет свою жизнь с кем-то более спокойным, можно даже сказать скучным. Слава богу, этого не произошло.

– Мне кажется это не самый подходящий наряд для свадьбы, – заключила она.

– Милая, ты выглядишь очень сексуально, – прошептал ей на ушко томным голосом. Дрожь пробежала по ее телу, оно знало, что последует за этим тоном.

Пара сильных мускулистых рук, провели по ее телу, касаясь оголенной части живота, вызывая в ней страсть. Руки ее мужчины в мгновения ока пробуждали в ней желание.

Она следила за рукой Эрика, глядя на их отражение в зеркале. Он такой высокий, темный, сильный, а она – хрупкая, светлая и как бы не хотелось признавать… прелестная. Аааа! Она ну смогла упустить из вида пару голых ног, выглядывающих из-под его юбки. Ладно, технически это тога.

– Я помнится, где-то читал, Клеопатра любила купаться в Ниле обнаженной, – дыхание Эрика щекотало ее ухо, что поспособствовало появлению мурашек на руках. – Тебе не кажется, что следуют придерживаться достоверного образа?

– А мне сдается, ты все это выдумал.

– Не правда. Один известный историк доказал, мисс Клео была эксгибиционисткой. Именно поэтому ее стали называть Леди Годивой Древнего Египта.

– Да надо же? И как зовут того известного историка?

– Я почему-то уверен, что ты никогда не слышала его имени.

– Вот тут ты прав. Ведь его не существует.

Эрик расстегнул золотой крючок и стянул в нее маленький топ. Кусок ткани упал на пол. Далее он провел пальцем по чашечкам лифчика.

– А вот этого у них точно не было. Клео никогда не носила лифчика, – сказал он.

Ребекка поймала его взгляд в зеркале.

– Ты сейчас пытаешься меня убедить, что она была первой феминисткой?

– Нет, ничего подобного, – сказал он, глядя в отражении, как его палец прошелся по выпуклости ее груди. – Тогда еще не изобрели лифчики.

Ребекка хрюкнула от смеха. Эрик перевел руки ей на спину, и с легкостью расстегнул застежку. Белое кружево упало на красно-зеленый ковер. Похоже, декор магазина не менялся несколько десятилетий, но Ребекку это мало волновало. Сейчас она просто веселилась.

Она всегда радовалась жизни в присутствии Эрика.

Эрик опустил руку ей на грудь, сжимая соски. Ее тело дернулось, киска сжалась в ожидании его внимания.

Также она всегда занималась сексом, стоило Эрику оказаться рядом.

Эрик теребил оба соска, пока розовые вершинки не напряглись и не стали покалывать. Ребекка вздохнула, и, подняв руки, завела их Эрику за голову, зарывалась пальцами в его волосах. На ощупь они были как мягкий шелк. Многие люди считали его необычную стрижку странной, но Ребекка находила ее восхитительной. Ей нравилось проводить рукой по колючим коротким волосам, или запускать пальцы в более длинные пряди, или наматывать на палец цветной локон. И все это в одной прическе. Она пробежалась пальцами по затылку, опуская руку к основанию шеи, притягивая его к своему телу. Обрадованный ее намерениями, Эрик начал покрывать поцелуями ее плечи, пока она следила за ним в зеркале.

– Смыслом жизни Марка Антония было постоянно ласкать соски его королевы, чтобы ее грудь всегда выглядела подтянутой и манящей, – Эрик продолжал рассказывать ей собственный вариант исторических событий.

– Ты в этом уверен?

– А как, по-твоему, ей удалось подчинить себе столько влиятельных мужчин?

– А может она была умной и проницательной?

– Не-а, – сказал Эрик, перекатывая ее чувствительные соски между пальцами. – Все дело в ее фантастической внешности.

Эрик зажал соски пальцами, и потянул их, пока вершинки не выскользнули из его рук. Волна удовольствия прокатилась по телу Ребекки. Она застонала и прижалась к Эрику.

– Возможно у тебя не тот цвет волос, чтобы в точности походить на Клеопатру, но я с уверенностью заявляю, твои идеальные сиськи смогут любого правителя поставить на колени.

Ребекка хихикнула от его комплимента.

– А что Марк Антоний делал, когда после его стимуляции сосков киска его королевы вся горела и изнывала? Я уверена, она считала это невероятно отвлекающим. Наверно, тяжело управлять империей, когда все твои мысли сводятся к желанию быть заполненной твердым и толстым членом своего любовника.

Твердый и толстый член ее любовника тут же дал о себе знать, и Эрик немного привел, что позволило ему уткнуться им в ее попку.

– А носить мужской вариант платья оказывается очень удобно, – сказал Эрик.

– Ты имеешь в виду тогу?

– Ага, я же сказал: мужской вариант платья. – Он прикусил ее мочку. – Моя королева, избавься от трусиков, и я заполню твою горячую и изнывающую киску.

Ребекка покраснела от его сообразительности. Она стянула трусики, и далее события развивались с немыслимой скоростью.

– Разве нам не нужно быть в суде? – уточнила она.

– У нас еще час в запасе.

– А ты уверен, что владелец магазина не подсматривает за нами по камере наблюдения?

– Я сомневаюсь, что он вообще знает о камере наблюдения. К тому же я накинул на нее футболку. И я запер входную дверь, так что это место в полном нашем распоряжении.

– Мне стоило догадаться о твоих непристойных планах.

– Ты же знаешь, с тобой я всегда наготове и думаю о непристойностях.

Ребекка взглянула через плечо на свою розовую футболку, скрывающую камеру в углу примерочной, запустила руку под юбку и спустила трусики по ногам. Она откинула их в сторону, и дернулась от прохладного воздуха, коснувшегося ее разгоряченной плоти. Она прекрасно знала, что все этим закончится, стоит ей оказаться в объятиях Эрика.

Когда ладони Эрика скользнули к ее животу, она остановила их, положив обратно на грудь.

– А теперь, Марк Антоний, ты же не хочешь изменить смысл своей жизни, ведь так? Они должны лежать там, где им и положено быть.

Он сжил соски, глядя на нее в зеркало.

– А может, у Марка Антония было два смысла жизни. Один – ласкать соски, а второй - ублажь киски.

– Надеюсь, ты имел в виду киску. У меня она одна, – и он до конца своих дней будет ублажать только, и никого больше.

– И если я правильно помню, она у тебя самая лучшая, – признался он. – И может, ты мне ее покажешь, напомнишь, стоит мне посветить ей всего себя или нет.

– Не всего себя, – улыбаясь, ответила она. – А только твой член.

– А еще губы, пальцы, и язык.

– Да, а еще глаза.

Ее мужчина был визуалом. В последнее время он полюбил пускать в ход руки, но до сих пор больше предпочитал смотреть, а она показывать. Ребекка подняла ногу, упираясь ею в стену возле зеркала, а после задрала подол, показывая своему жениху в отражении то, что обычно скрыто у нее между ног. Разведя складочки двумя пальцами, она прикоснулась третьим к пульсирующему клитору.

– Что ты думаешь? Стоит ей посвятить всю свою жизнь или нет?

– Ты ведь знаешь, я люблю тебя не только за твою фантастическую киску.

– Я знаю.

Она поводила пальцем по складкам, а после скользнула им в дырочку.

Эрик застонал, и начал тереться эрекцией о ее попку.

– Но я испытываю сильное влечение к ней. Кончи для меня, Ребекка, – прошептал он.

– Здесь?

– Прошу тебя. Я хочу это увидеть.

– Нас могут поймать, – прошептала она в ответ.

Даже если Малачи погрузившись в спячку, не мог их услышать, Ребекка становилась более шумной, когда вела себе смелее обычного. А мастурбировать в примерочной, чтобы ее мужчина мог на это посмотреть было довольно смелым поступком, даже для нее.

– Не волнуйся, входная дверь закрыта. Здесь кроме нас, никого.