Червь и бабочка

Александр Тюрин. Червь и бабочка

1.

На ходовом мостике тихо играет музыка, он подпевает, а на середине куплета «обнимая небо крепкими руками» палуба лопается. Из трещин, не спеша, выбирается червеобразный огонь и всё вокруг разлетается, слово обрывки лопнувшего воздушного шарика. Он видит, как его идеально выглаженные брюки и начищенные до глянца ботинки покрываются серебристым инеем на фоне слепящей черноты космоса. Это немногое, что он помнит. Боль не запомнил, будто она не успела дотянуться до него своими крюками.

После провала, когда восстановились некоторые чувства, было, пожалуй, приятно. Откуда-то льётся густой свет, который растягивается в нити и стягивается в узлы. И превращается в тонкие вибрации вандерваальсовых, жесткие пульсации ковалентных и клещи ионных связей, «уголки» и «зигзаги» гидроксильных и карбоксильных групп, острые зубчики металлорганики, дрожащие бугорки полимеров. Он еще не осознавал своего тела, знал лишь, что растет, что всасывает дендримеросомы, наполненные вкусным гликогеном, что ощущает самые разные колебания, различая их амплитуды и плотность энергии; даже те, что идут от далеких светил.

Потом чрево извергло его. Он оказался в безразмерном пространстве, которое позднее назвал «ясли». Там было много таких как он, слишком много. Жалящая тьма готова впиться в каждую его клетку. Здесь он уже узнал, что такое укус и боль. А также коварство.

В яслях случились тысячи схваток. Его излюбленным приемом было, чуть-чуть поддавшись, ударить в процессорный узелок противника, находящийся над пастью. И поглотить обездвиженного врага.

Он всё больше чувствовал себя – свои процессоры, шины расширения, контроллеры, актуаторы – и постигал, как воздействовать на других. Он уже мог мастерить вещество молекула за молекулой, играя атомными связями. Нежно-маслянистые пузырьки атомов сперва выпрыгивали из той конструкции, что он создавал, но вскоре удавалось найти им всем правильное место, почувствовав упругие толчки валентных электронов.

Сознание ныряло в квантовые точки его мозга, текло по углеродным нанотрубкам, из которых были сотканы его ткани, вкручивалось в дендримерные карусели его системы питания, и уносилось по сверхпроводящим ниобиевым нитям нервной системы.

Его мысли, подброшенные адаптером высокоскоростного соединения, посещали источник цифрового света, мегасервер Альянса. Веяли там ветром среди хранилищ данных, мчались по информационным магистралям, пробивались сквозь заросли цифровых объектов, проходили в порталы интерфейсов, которые были прообразами его функций.

Через три тысячи поединков некая сила вытолкнула его из яслей и он остался на какое-то время один. Вокруг была простая геометрия – голое пространство, образованное шестью плоскостями.

Неподалеку от него что-то стало метатьcя и звонко биться об стенки, отчаянно жужжа приводами и неловко пытаясь использовать восемь конечностей. Что-то металлическое, судя по струящейся внутри него электронной «жидкости».

Сравнив себя с Восьминогим, он понял, что у него самого нет конечностей, что выглядит как червь. На какое-то мгновение ему стало нехорошо, даже возникло самоопределение «гадкий».

Тело было вроде вытянутого мешка, однако оно подавалось натяжению и расслаблению. Расслабим передние сегменты, сократим задние и бросим тело вперед. Он способен напрягать экстрамиозиновые мышцы, управлять перетеканием электролитов гемолимфы и легко менять форму под кремнийорганической оболочкой. Шар, цилиндр, тор – красота, которая всегда с тобой. Значит, всё не так уж плохо.

В каждом сегменте его тела были радары, лидары, детекторы полей на сверхпроводящих джозефсоновских контактах. Электрические поля ощущаются как покалывание. Из него может выходить напряженная пустота и, ощупав цель, возвращаться обратно, неся в миллиметровом диапазоне её образ.

Восьминогое существо вдруг метнулось к нему, вращая мандибулами, но меткости не проявило. Циркуляция ферромагнитной жидкости в теле Червя помешало радару Восьминогого. Червь увильнул и мгновением позже контратаковал, налипнув на приводы нападающего и моментально его парализовав. Оставалось, растащив его на сегменты и звенья, усвоить энергию и питательные вещества. Железосодержащий панцирь этой твари Червь поглотил, окислив двухвалентное железо, а ее биополимерные внутренности втянул, расщепив кислотами на мономеры.

После обеда Червь получил от Хозяина свой первый приказ, на коммуникационный порт, который должен быть всегда открыт для мегасервера Альянса. Ему был присвоен идентификатор из 38 символов и цифр, DANNY2WURM и так далее. Его тело реализовало новые прототипы. Разделилось на элементы и кристаллизовало полимеры, чтобы электромагнитная катапульта забросила его в космос пылевым облаком. Через двенадцать часов полета он достиг космической станции на орбите Весты, осев на корпусе робота, чинившего наружную антенну. Вместе с ним попал внутрь станции. И с потоками чистящей жидкости оказался в канализации.

Тело его было теперь суспензией, мицеллами в жидкой дисперсионной среде, но осталась связанность информационная, поддерживаемая через узелки его серверов.

Сгустки его техноклеток, проникшие через фильтры в систему охлаждения, налипли на корпус силовой установки и резво разрушали металл цепочками ионов-активаторов, крутящимися наподобие фрезерной пилы.

Затем наступила очередь внутреннего контура реактора. Здесь Червь встретился с двумя кибами-ремонтниками, которых просто склеил кремнийорганическими нитями. Можно приниматься за оболочку контура, включив мириады «фрезерных пил» и вызывая у неё мгновенную межкристаллитную коррозию. Вскоре жидкометаллический теплоноситель распространился по коридорам станции.

Расплавление активной зоны реактора завершилось взрывом станции – через несколько секунд яркие капли жидкого металла стали темной пылью космического пространства.

К этому времени Червь покинул гибнущий объект, вынесенный наружу потоком теплоносителя.

Соединив свои элементы, обладающие памятью формы и молекулярными штампами «склеивать здесь», и переведя встроенный МГД-генератор в обратный режим электродвигателя, Червь возвращался на базу Альянса.

2.

До этого дня Червь никогда не видел ни одного из хозяев.

Команды – координаты цели и размер намечаемого ущерба – поступали от мегасервера Альянса. Он же осуществлял профилактическое сканирование тела Червя – на соответствие цифровым прототипам.

Червь должен был постоянно работать, потому что Западный Альянс не оставлял в покое ни одной независимой от него коммуникации или добывающего предприятия. В эту работу входили нападения на транспортники, идущие в пояс астероидов, уничтожение ретрансляторов радиочастотной и фотонной связи, диверсии на космических станциях, рудниках, мобильных комбинатах, вроде тех махин, что ползают по Марсу и Ио, оставляя за собой отвалы пустой породы и зародыши новых комбинатов…

Хозяин подошел к краю бассейна, в котором наноассемблеры занимались восстановлением тела Червя, потрепанного взрывом сероводорода на Ио – питаться там приходилось, окисляя эту дрянь. Стряхнул пепел с сигары прямо в бассейн. И пояснил с усмешкой: «Твоя механохимия, приятель, способна переработать любое дерьмо в конфету». Вместо двоичного кода и коммуникационного порта для близкой связи Хозяин использовал голосовой адаптер и аналоговый сигнал. Совсем как человек. Даже присел, пытаясь разглядеть красными огоньками глаз мускулистое тело Червя среди глянцевых разводов восстанавливающего геля.

– Тебе, милый мой DANNY2WURM, предстоит проникнуть на большую космическую станцию «город света» и вывести из строя её энергетическую систему. После этого пребывание противника в космосе в виде людской массы закончится. Почему я пришел собственной персоной? Чтоб ты усёк, что не можешь ошибиться.