Страница 28 из 44
Я открыла книгу, полагая, что за это время успею пролистать несколько страниц. И как раз читала главу о взрывчатых веществах, когда Элли вернулась с полным подносом еды – на армию бы хватило. Она начала выставлять тарелки, и мой рот наполнился слюной.
– А на стол всё поместится? – спросила я.
– О, конечно. Правда будет похоже на фуршет, но влезет всё.
Вскоре на столе осталось только крошечное отверстие для бутылки кетчупа, которую Элли выудила из кармана передника.
– Ты не представляешь, какой это кайф, – сказала она, усаживаясь напротив, – позавтракать с другой незамужней женщиной моложе шестидесяти.
– Основываясь на впечатлениях последних дней, я тебя прекрасно понимаю.
Сунув в рот наколотые на вилку ломтики картофеля, я зажмурилась, наслаждаясь невероятно вкусным сочетанием приправы и лука. Затем сглотнула, выдохнула и только потом открыла глаза.
– Вам с картошкой не нужно уединиться? – с улыбкой уточнила Элли.
– Нет. Чувства к картошке я могу выразить публично, но вот когда доберусь до блинов… мы вернёмся к этому вопросу.
Она засмеялась:
– Услышав о твоём приезде в Греховодье, я и не предполагала, что ты окажешься такой занимательной личностью.
– Почему? – Вдруг стало любопытно, что тут болтали до моего появления.
– Ну, я слышала, что ты королева красоты и библиотекарь – такое сочетание не навевает мысли о ком-то весёлом, с кем приятно позавтракать. – Элли, кажется, немного смутилась. – Я училась в школе с участницей конкурсов красоты. Мы не слишком-то ладили.
– Я вроде видела её страничку на «Фейсбуке» – скукота. Неудивительно, что вы не ладили. И кстати, конкурсы – дело рук моей мамы. Я держусь от них подальше с тех пор, как сама оплачиваю свои счета.
– Теперь ясно.
– Итак, – решила я сменить тему, – я заметила, что тут не очень-то много молодёжи. С мамочками, что гуляют в парке и сидят по домам со своими малышами, всё ясно. Но где их мужья?
– Здесь мало работы, так что большинство мужчин всю неделю трудится на стройке в Новом Орлеане или на буровых вышках. По субботам строители, как правило, торчат в универмаге. А нефтяники работают две недели через две, и сейчас их как раз нет. Женщины заняты детьми и сведением концов с концами, потому их тоже не часто увидишь. Это старомодный город, когда дело касается женщины и карьеры.
– А одиночки?
– Одиноких мужчин – кот наплакал. Всех мало-мальски достойных быстро расхватывают, а девчонки, которые не обзавелись парой в старших классах или вообще не желают здесь оседать, уезжают на поиски рыбки покрупнее.
Я глянула на руку Элли без кольца:
– Ну а твоя история? Ты умная и, уверена, без проблем отхватила бы себе парня, что бы это ни значило. Но вот ты здесь, без детей, и явно много младше средней возрастной группы.
Она вздохнула:
– Я почти уехала. Папа умер, когда я была подростком, а мама ничего толком не умела. Она работала администратором в экспедиторской конторе в соседнем городке. Денег на колледж не было, так что несколько лет я после школы подрабатывала в кафе, чтобы заплатить за первые два года обучения. Думала, что потом найду халтурку на неполный день в Новом Орлеане и оплачу остальное. Но едва начался первый курс – мама заболела.
– И ты вернулась, чтобы о ней заботиться?
Элли кивнула:
– Франсин меня спасла, дала старую работу. И я учусь онлайн, когда появляются подходящие курсы, но для медсестёр их не так много.
– А твоя мама… как она сейчас?
– Умирает… Рак. Одна из тех болезненных разновидностей, которые могут убить за месяц или растянуться на годы. Мама мучается уже три.
– Кошмар, сочувствую. Это, должно быть, так тяжело.
– Ох, в последний месяц это уже не на мне. Её состояние так ухудшилось, что врачи настояли на переезде в новоорлеанский дом престарелых.
– Тогда почему ты всё ещё здесь?
– Не знаю, – пожала плечами Элли. – В смысле, начав учиться, я точно знала, что хочу стать медсестрой и жить в большом городе. Но когда вернулась домой, этот план вдруг перестал мне нравиться.
– Может, просто слегка боишься возвращаться в колледж?
– Возможно, – согласилась она, но в голосе слышалось сомнение. Элли зачерпнула ложку овсянки, но тут же опустила её обратно в тарелку и посмотрела на меня. – Тебе когда-нибудь казалось, будто ты нашла все ответы, но стоило отступить назад, выбраться из гущи событий, вдруг понимала, что была слишком занята достижением цели и ни на секунду не останавливалась, дабы убедиться, действительно ли хочешь именно этого?
Эти слова врезались в меня словно товарный поезд. Там, в Вашингтоне, я была вечно занята. Если не работала, то думала о работе, готовилась к работе или анализировала проделанную работу в поисках слабых мест. Я не позволяла себе даже чуток замедлиться, не то что отступить. Возможно, потому что боялась тех вопросов, которыми задавалась Элли. Ведь ответы мне вряд ли понравятся.
Я понятия не имела, что сказать. Но, в конце концов, правда ничем не хуже всего остального.
– Наверное, я никогда об этом не задумывалась. Уже слишком давно иду на автопилоте.
Элли кивнула:
– Если б мама не заболела, я бы осталась в Новом Орлеане, закончила колледж, устроилась на работу. Думаю, порой необходимо какое-то судьбоносное событие, чтобы оценить свою жизнь и сделанный выбор со стороны.
– Да уж…
– Возможно, однажды такое событие произойдёт и с тобой, заставив всё переосмыслить.
«Вроде того, что за мою голову назначат награду, и придётся прятаться на болоте, притворяясь бывшей королевой красоты?»
– И возможно, – продолжила Элли, – тебе повезёт, и окажется, что твой выбор был верным.
– В любом случае все эти глубокомысленные выводы задним числом и тому подобное как-то сомнительны. Мне кажется, большинство людей всегда недовольны своими поступками.
«Кроме моего отца. Мистер Совершенство».
– Это да, – согласилась Элли.
– Ну и, ты в итоге выяснила, чем хочешь заниматься?
– Ты решишь, что я чокнутая.
– Ты наименее чокнутая из всех, кого я тут встретила. Что бы ты сейчас не сказала, это меня не удивит.
Она усмехнулась:
– Хочу открыть собственную пекарню и готовить прекрасные необычные десерты.
– Полагаю, ты говоришь не о Греховодье.
– Нет. Здесь такое не прокатит. У людей нет денег на мудрёные вкусности, да и большинство местных женщин могут сами всё испечь. Но маленькая кафешка в центре Нового Орлеана – моя мечта. Свежий кофе весь день… покупатели берут конфеты, заказывают свадебные торты и пирожные для вечеринок… – Элли вздохнула. – Как будто это осуществимо.
– Почему нет? – Я пожала плечами. – Ты можешь пойти в кулинарную школу и работать в пекарне, пока учишься. Там узнаешь много больше, чем от преподавателей и книг.
– Да, но проблема в деньгах. В пекарне на открытие своего дела не заработаешь, а продажи маминого дома едва ли хватит на оплату медицинских счетов.
– Значит, задержись здесь и немного подкопи. Жить в Греховодье наверняка дешевле, чем в Новом Орлеане, тем более, когда есть дом. Как поступишь в школу, экономь и продолжай работать, а потом подашь заявку на субсидию.
Элли минуту смотрела на меня, нахмурившись и явно обдумывая детали. И наконец кивнула:
– Ты права. Пора действовать по определённому плану, а не просто сидеть на попе и жалеть себя.
– Да всё нормально. В любое время, когда захочешь посидеть, поедая подобную пищу и жалея себя, – я буду рада составить компанию и сказать «Завязывай».
Она рассмеялась:
– Договорились.
– И если вдруг решишь попрактиковаться в выпечке, и тебе понадобится дегустатор – я в деле. – Я посмотрела на овсянку – единственное блюдо на столе, предназначенное для Элли. – Какой-то грустный выбор для будущего пекаря-кондитера.
– Видимо, у меня нет твоего метаболизма. Если б я столько съела, то уже бы впала в кому. Тренируешься?
– В основном бег и стресс.