Дар

Теперь оставалось самое важное: встретиться с Райниром. Для того чтобы решиться на этот шаг, Зиберине потребовалось много времени и сил. Умом она понимала, что, скорее всего, он просто не захочет видеть ее после того, что она сделала, но не могла смириться с тем, как они расстались.

Она причинила ему много боли, и уже не могла изменить это, стерев прошлые обиды и разногласия, но могла и должна была попросить прощения. Вот только Зиберина просто не представляла, как это сделать. Она каждый день придумывала долгую речь, но раз за разом отказывалась от собственных мыслей, считая их не слишком удачными для обещающего быть очень трудным и сложным разговора. Хале и Маара поддерживали принятое ею решение, но мало чем могли помочь, поскольку обе столкнулись с ним ни при самых благоприятных обстоятельствах и не могли относиться к мужчине, которого боялись, непредвзято.

Ей помог случай, правда, не слишком счастливый. Поздним вечером, когда они собрались в покоях Маары, по очереди нянчась с растущей не по дням, а по часам прелестной и веселой малышкой, которая с возрастом обещала стать точной копией своей прекрасной матери, взволнованный Орнт, вернувшийся с неожиданно собранного королем совета, сообщил о том, что степные кочевники вновь пытались вторгнуться на территории земель Остианора, и были повержены практически в первые часы сражения огромным войском, возглавляемым самим правителем. Не ограничиваясь сокрушительным поражением, которое он нанес противнику, Райнир вторгся в степи, захватывая и покоряя варварское княжество, подчиняя его своей воле и присоединяя к своей стране. Черная ярость короля огненным мечом прошлась по землям степняков, карая нарушивших соглашение о ненападении неудавшихся захватчиков, уничтожая власть и на долгие годы отбивая у проигравшей стороны любое желание выступать против Остианора.

Никто не сомневался в безоговорочной победе королевства, вот только откуда-то поползли слухи о том, что в сражении Райнир был ранен, подвергшись магической атаке сразу дюжины магов, предательски и трусливо напавших на него со спины и ударивших разом огненным заклятием. Орнт не знал, была ли под быстро распространяющимися сплетнями твердая и обоснованная почва, ведь ни один шпион от совета так и не смог проникнуть во дворец, охраняемый с особой тщательностью.

Хале, выслушавшая его объяснения, тревожно обернулась к молча кусающей губы Зиберине. Ее мрачный, тяжелый взгляд сказал ей намного больше, чем слова.

-Такой удар мог повредить ему?

-Если он на самом деле попал под действие этого заклятия, дело плохо. Оно уже давно считается запретным, и за него очень жестоко карают. Простого человека проклятие опаляет огнем, нанося серьезные травмы, далеко не всегда оказывающиеся смертельными. А попадая на кожу мага, огонь проникает сквозь нее, разъедает и начинает стремительно уходить вглубь тела, выжигая его изнутри.

-Он сможет противостоять ему?

-Никто не сможет. Даже лучшие колдуны и маги не способны остановить действие этого заклятия. Если это правда, то король Остианора обречен.

Зиберина не стала тратить драгоценное время на пустые и бесполезные сожаления и переживания. Она не позволила себе и минуты сомнения, знаком призывая встревоженную и огорченную ведьму, которая уже жалела, что в таких красках описала правду, следовать за собой.

Она была нужна ей для того, чтобы понять принцип действия и основу, заложенную в проклятие. Пока Хале подробно и тщательно излагала все, что знала о заклятии, а затем искала то, что могла упустить в многочисленных фолиантах, Зиберина, заставляя себя не торопиться и действовать очень осторожно и продуманно, смешивала нужные ингредиенты, стараясь не думать о том, что драгоценное время стремительно утекает. Ее руки начинали дрожать, когда она думала о тех мучениях, что ему приходится сейчас испытывать. Она яростно гнала мешающие сосредоточиться мысли, которые могли испортить зелье, не позволив ей достигнуть нужного результата. Зиберина придирчиво изучала мерцающее кроваво-красными всполохами содержимое большого флакона на свет, пытаясь найти несуществующие дефекты. У нее не было права на ошибку.

-Но как ты попадешь во дворец? Если король пострадал, никто из придворных магов не позволит нам открыть портал в ту сторону.

-Тем же путем, каким мы сбежали из Остианора...

-Что? - Пораженно ахнула потрясенная ведьма, - если ты пройдешь через дверь, обратно нам тебя не вытащить. Сомнительно, что Советник или сам Райнир позволит нам так свободно разгуливать через пространство, проникая в Ривиар когда нам захочется.

-Я не собираюсь сбегать, Хале. Я уже дважды совершила одну и ту же ошибку, больше прятаться я не намерена.

-Но...

-Если ничего не получится, он не станет удерживать меня. Не стоит меня отговаривать, я сама не слишком-то уверена в том, что делаю...

-Ты любишь его?

-Нет. Но хочу полюбить...

Хале сжала губы, не позволяя готовым вырваться словам переубеждения, принимая ее выбор.

*****

Через несколько томительных, кажущихся вечностью, минут Зиберина решительно, боясь передумать и струсить, шагнула в прорезавший пространство переход. И оказалась стоящей нос к носу с обнажившей острые мечи многочисленной стражей и бледным, взволнованным Советником, который торопливо разрушал сплетенное заклинание, обвивающее его руки фиолетовым сиянием.

-Это правда? - Без предисловий, резче, чем ей хотелось, спросила Зиберина, прямо глядя в покрасневшие от усталости серые глаза Сореля, не обращая ни малейшего внимания на отступивших на почтительное расстояние стражников, склонившихся в глубоких поклонах.

-Повелителю не нужна ваша жалость, Госпожа, - в невыразительном голосе промелькнули злые и язвительные нотки, заставившие ее прищуриться и покачать головой.

-Ты знал. С самого начала знал правду...

-Знал. Но Господин запретил мне говорить об этом, потому что твердо был уверен в том, что его словам вы никогда и, ни за что на свете, не поверите. Я много раз пытался переубедить его, но впервые увидев вас, сразу понял, почему он был так убежден в своей правоте.

-Тебе придется пропустить меня к нему.

-А если он не хочет видеть вас, Госпожа?

Зиберина иронично приподняла брови, глядя на мрачного мужчину, пытающегося уязвить ее сказанными словами.

-Может завязать себе глаза и не смотреть. Мы теряем время, Сорель, которого осталось в обрез...

-Нечего терять. Ему уже никто не поможет.

Зиберина не сдержалась, с силой пнув ногой по голени охнувшего от неожиданности и боли мужчину, с изумлением вскинувшего на нее голову.

-Идиот...

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить зашедшееся в сумасшедшем ритме сердце, которое едва не выпрыгнуло из груди после его первых слов. Боги, она не готова была вот так просто отпустить его. Она подняла глаза, рассматривая резной потолок над своей головой, пытаясь заставить уйти выступившие на глазах слезы. Ее голос звучал резко и властно.

-Ты немедленно отведешь меня к Райниру, иначе, клянусь, не доживешь до следующего утра. И уж точно никто не сумеет тебя спасти...

-У него...

-Я знаю,- Зиберина практически рычала от ярости, охватившей ее. Вытащив флакон из кармана плаща, она сунула его под нос невольно отшатнувшегося мужчины, который изумленно и потрясенно уставился на него.

-Я жду...

Сорель хотел заговорить, но резко оборвал сам себя, торопливо направляясь к ведущей вниз лестнице. Зиберина с трудом поспевала за широко и быстро шагающим мужчиной, который вел ее к печально знакомым покоям. Стража у двери пропустила их внутрь, с удивлением и недоверием робко поглядывая на нее. В покоях толпились лекари и маги, суетящиеся вокруг огромного ложа, на котором лицом вниз лежал Райнир. Зиберина не смогла заставить себя сразу перевести на него взгляд, концентрируясь на безвольной руке, безжизненно свисающей с края постели.

-Пусть все выйдут, - она обернулась к застывшему истуканом Советнику, который, похоже, тоже не мог вынести вида неподвижного тела своего Повелителя, и, видимо, еще и давнего друга.