Посредник

Оторвавшись от щей, я с изумлением на него посмотрел и захохотал.

— Да на хрена вы мне сдались, бегать от вас?! Что мне надо я получил, большего мне и не нужно. Вы ведь не с первым мной попаданцем из будущего беседуете, видел я другого, что с детьми был, так что не надо нагнетать обстановку. Встречаться я с вами не собираюсь. Да ещё хочу добавить, что и возможности нет. Завтра в четыре мне нужно быть в одном месте на оккупированных территориях, где откроется портал в другой мир. Это мой шанс и упускать я его не собираюсь. В общем, насколько хватит сил долечу ваших бойцов, подниму их на ноги и всё, отправляюсь в другой мир. Так что мы с вами больше не увидимся. А если судить по тому, что миров похожих на ваш миллионы, это с гарантией.

— Мне приказали задать вам вопрос о человеке, что пошёл к немцам в услужение.

— О Грише что ли? — уточнил я и, получив согласный кивок ответил. — Забудьте. Он ликвидирован ещё в конце июля. Сперва мне двойника подсунули, но потом я понял свою ошибку и закончил дело. Второй, точно Гриша был, с гарантией ухлопал. Три пули. Две в грудь — одна в голову. Потом его телохранители прикрыли своими телами, но опоздали, моя пуля ему полголовы снесла.

— Вы уверены в этом, может, был ещё один? Немцы чутко реагирует на все наши наступления, да и появилось новое вооружение. Наши подразделения гвардейских миномётных дивизионов очень не плохи, немцы их налётов очень бояться, но и у немцев начало появляться что-то подобное. Причём достаточно массово, хотя бы одно подразделение этой реактивной артиллерии в каждой дивизии Вермахта, но появилось.

— Это так. Оказалось, Гриша ещё в Союзе до его развала в девяноста первом учился на военного инженера по этим ракетам и видимо оставил записи немцам. У него было время написать их. Так что немцы знают куда стремиться. Почти такие же записи я передал и вам, но без подробностей. Как эту ракету обезвредить я знаю, учили, а вот как построить в отличие от Гриши не знал. Думаю у немцев скоро появиться серьёзное серийное оружие, вам нужно поторопиться и отбросить их как можно дальше, освободив как можно больше своих территорий. Но и о партизанском движении не забывайте, оно может полностью закупорить транспортные артерии противника. Такие большие территории контролировать сложно и крепкие партизанские отряды могут освободить от них целые края.

Всё это я говорил, не отрываясь от второго блюда. Куда в меня лезло непонятно, однако, не смотря на тот объём съеденного, мой живот так и не округлился, немного, я бы сказал чуть-чуть, а приток сил пошёл, но всё же внешне было незаметно, что я поел. Видать метаболизм, подстёгнутый резким упадком сил, мгновенно усваивал всё то, что я ел.

Мы ещё немного поговорили, пока я не закончил обед.

— А теперь извините, мне нужно спешить. Делу время, а потехе час. Всего хорошего.

Не успел старший майор госбезопасности открыть рот, останавливая меня как я, забрав список с координатами госпиталей, рванул через открытое окно по следующему адресу. Ещё шесть госпиталей и медсанбатов и можно уходить за территорию Москвы по крестным населённым пунктам. Москву от раненых я уже подчистил. Правда там Жуков совсем уж разошёлся и пополнение пошло с фронта, где не стихали ожесточённые бои, но ничего, может сил и на них хватит.

Куйбышев. Резервная Ставка Верховного Главнокомандующего.

Кабинет Сталина в недостроенном бункере.

1942 год. 10 мая. 16 часов 37 минут.

— Товарищ Сталин, к вам товарищ Берия, — прозвучало в динамике селектора.

— Пусть войдёт, — нажав на кнопку, приказал хозяин кабинета и велел двум секретарям райкомов перенести совещание на более позднее время.

Как только те вышли, пропустив в кабинет наркома, Сталин спросил:

— Подтвердилось? Это он?

— Да, это Оракул-Один, — кивнул Берия, предварительно прикрыв дверь. — Он побывал в штабе Жукова и сбежал оттуда до того как начальник особого отдела фронта успел окружить штаб подчинёнными ему подразделениями. Выяснилась странная особенность Оракула, о которых мы не знали, или вполне возможно ими не владел Оракул.

— Что именно?

— Он очень быстро перемещается, способен пробежать километр за долю секунды и лечит. Лечит от всего. У тех, кому ампутировали ноги и руки, они заново отрастают. Оракул по договорённости комфронта, посетил четыре десятка госпиталей и всех ранбольных поднял на ноги, отчего все соединения Жукова изрядно пополнились людьми. Да и сейчас бегает, снабжая комфронта людьми. По примерным прикидкам, он получил около двадцати пяти тысяч и сразу начал наступление. Оракул предоставил ему карту из штаба, командующего армией противника.

— Вот так вот сразу он и поверил?

— Но мы ведь сами создали культ Александрова… А поверить, Жуков не такой чтобы верить сразу неизвестно кому. У него была некоторая информация о передовых подразделениях, что воевали в Москве, он их сравнил с добытой картой и получил совпадения. Так что Жуков опирался только на факты. Потом была молниеносная подготовка к атакам с флангов, именно туда и шли все пополнения, ну и прорыв. Что точно там происходит мне пока не известно.

— А вот мне, товарищ Берия, известно. Жуков лично доложил о появлении Александрова, а также о возможности благоприятного наступления, получив моё согласие на любые действия. На данный момент, ударные части, пробив бреши по флангам группировки войск противника направились в их тылы с задачей окружить войска Вермахта в Москве. Не зря мы туда стрелковый корпус и четыре резервные дивизии перебросили, да и два танковых полка на новейших машинах, с пополнением пригодились. Так что ждём и надеемся. Если подразделения Вермахта будет окружены, то фактически им нечего будет противопоставить нам для дальнейшего наступления. Ведь в Москве не только мы потери несли, но и немцы. Резервов у них нет. А те две румынские дивизии, что находятся у них в тылу и используются как охранные, совершая многочисленные зафиксированные злодеяния, так воинами их назвать нельзя. Наши дивизия прошедшие горнила боёв их сметут и не заметят.

— Это было бы хорошо… Что с Оракулом делать? Догнать мы его не может, остановить тоже, а общаться с нами он не желает.

— Где он был всё это время, выяснили?

— Да. Он, оказывается, отдыхал в тропических морях, плавая на собственной яхте в окружении девушек-туземок. Что-то у него там было, лечился от чего-то.

— Откуда такие сведенья? — несколько удивился Сталин.

— Несколько часов назад начальник особого отдела фронта всё-таки смог его перехвалить во время обеда и пообщаться. Вот и получил от него эту информацию. Так уже удалось выяснить, что некто Гриша, тот, что Посредник, был им ликвидирован в Берлине, но Оракул-Один уверен, что оттого остались записи, которыми и пользуются немцы. Такая активность в новом поступлении техники обязана именно этим записям. У нас только-только серийные автоматы «Калашникова» пошли в войска, а у тех уже три месяца как используются штурмовые винтовки на базе того же автомата.

В это время в кабинет заглянул Поскрёбышев и сообщил:

— Товарищ Сталин. Сообщение от начальника отдела фронта. Оракул-Один во время излечения очередных больных потерял сознание и упал. У него из ушей потекла кровь. По предположению врачей это от обессиливания, он протрудился. Но к счастью жив…

***

До самого вечера я бегал по медсанбатам, больницам и госпиталям. В общем, туда, куда свозили большое количество раненых и адрес кого у меня был. В полночь меня вырубило в одном из госпиталей для командного состава из-за полного отсутствия сил, и очнулся я уже утром, обнаружив, что лежу под капельницей с глюкозой в одной из палат. Силы были, поэтому я незаметно для охранявших меня бойцов НКВД покинул палату, оделся на складе для выздоравливающих, была только командирская форма и, долечив тех, кого вчера не успел, меня вырубило на четвёртой палате, а было двадцать шесть, побежал по следующему адресу. Листок пропал вместе с формой и обувью, но я помнил, куда мне нужно бежать и бежал. К обеду я снова почувствовал упадок сил, но меня покормили, после чего я велел главврачу выйти на штаб фронта с сообщением, что я закончил, больше помощи от меня не будет и побежал в сторону передовой.