Посредник

Когда внизу мелькнула линия фронта, несмотря на ночь, там шли бои и стояли пожары, освещая местность, я даже танки рассмотрел, что вели огонь сходу. Часть костров это они и были. Вроде не наши, так как атаковали они со стороны позиций немцев. Так вот, как только внизу показалась передовая, я проверил, как летит самолёт, жаль, тут не было автопилота, привязал штурвал стропами, и побежал в салон. Затащил трупы в кабину, усадив их и пристегнув, после чего вызвал штаб аэродрома, куда и направлялся этот борт. Стараясь сделать голос хриплым и паникующим, я сообщил, что попал под зенитный огонь противника, машина горит, стрелок и пассажиры убиты, снаряд разоврался внутри, я ранен, пытаюсь посадить машину.

После этого обрезал и забрал стропы, мало ли улика будут, и рванул в отсек. Там подхватил и опрокинул канистру с бензином, что прихватил из угнанной машины, обливая всё, не забыв и кабину, после чего направился к своим вещам, парашют уже был на мне. Привязал к груди раму велосипеда, я открыл дверь, глянув во тьму внизу, дёрнул за кольцо гранаты, бросая «эфку» на пол к телам в салоне, оттолкнулся и прыгнул в ночь. Спустя десять секунд свободного полёта я дёрнул выпускное кольцо, а самолет, пылая и оставляя дымный хвост, полетел дальше, медленно снижаясь.

Самолёт мне уже был как-то не интересен, отыгранная партия, тем более дальше он вошёл в пике и врезался в землю, вспышку я хорошо рассмотрел. У меня же была одна проблема, совершить нормальную посадку и не поломаться. Дело это тоже непростое, мало того что не видно ничего, так ещё груз на мне, причём такой груз которым можно легко травмироваться. Вот я и подготавливался к посадке. Как мог, приготавливался.

К счастью подо мной оказался не лес и не водоём, а поле, судя по следам, сгоревшее с неснятым урожаем. Пшеница тут росла, я на неё насмотрелся, сходу узнаю. Тем более в позапрошлом мире, будучи Императором секционированием занимался. Так что разбирался. Правда, где именно я приземлился, понял уже после посадки.

В моём случае гасить скорость, поджав ноги, не получится. Я их конечно слегка согнул перед касанием, но не сильно, иначе или себя побью или велик поломаю, а ни того ни другого я не хотел. К счастью, посадка прошла нормально. Кроме длинной ссадины на ноге от педали велосипеда ничего не повредил и не поломал. Быстро скинув сбрую, я скатал парашют, невольно испачкав его в золе, убрал в парашютную сумку и, проверив, как закреплена поклажа на велосипеде, толкая его, побежал дальше. Мне нужно было уйти как можно дальше от места высадки, мало ли кто тут ночью шастает и мог рассмотреть светлое пятно парашюта в ночном небе. Да и дорогу бы найти не помешало, а то оказался я посередине поля.

Примерное своё местоположение я знал и обдумывал, как покинуть зону боевых действий и оказаться глубоко в тылу Вермахта. В данный момент я находился где-то в окрестностях Житомира, вернее между ним и Новоград-Волынском. Последние минуты полёта мне было как-то не до того чтобы осматривать окрестности, готовил самолёт к гибели от «советского зенитного снаряда». Однако думаю, я не сильно ошибусь, если предположу что нахожусь километрах в двадцати от Новоград-Волынска. Где-то тут недалеко должен быть аэродром, на котором ждали борт.

Наконец поле закончилось, я пробежал мимо двух танковых корпусов, ночь, не видно чьи они и, вскочив в седло, покатил дальше, стараясь при свете луны рассмотреть хоть что-то. Глаза немного адаптировались, так что постепенно, я стал видеть дорогу и старался с неё не сворачивать.

До рассвета я проехал ещё около двадцати километров и, найдя заросший деревьями и кустарников овраг, устроился там и спокойно уснул. Сегодня было девятое июля тысяча девятьсот сорок первого года. А самолёт я восьмого угнал, несмотря на то что всего несколько часов прошло с того момента. Сейчас наши войска ведут тяжёлые бои за Житомир.

Проснулся я, когда начало основательно припекать. Так-то я навес сделал из плащ-палатки, но одна моя босая нога выглядывала из-под неё и получала солнечный ожёг. Выбравшись из импровизированной палатки, спросонья щурясь, я, осмотрелся и зевнул. Судя по наручным часам время было два часа дня. А по солнцу двенадцать. Послушав я определил, что те стоят, попытался завести и обнаружил, что колёсико крутиться свободно. Видимо пружинка лопнула. Вздохнув, я снял их и закинул в кусты. Ничего, немцев тут приличное количество шастает, у кого-нибудь затрофею.

Быстро поднявшись по склону оврага, я внимательно осмотрелся, на дороге было двое путников, крестьяне, отец и похоже малолетний сын, да вдали ещё один крестьянин длинными вилами забрасывал кипы свежескошенной травы на телегу. Убрав, бинокль я скатился вниз и, попив воды, стал делать разминку. Потом позавтракал всухомятку, у меня был узел с пирогами, купленными в одной из столовых Москвы и, попив холодного подслащённого чая из фляжки, собрался, вывел велосипед из оврага и покатил дальше.

Так на виду при мне кроме велосипеда был сидор за плечами, почти полный, но не туго набитый, котомка и всё, больше ничего не было. В принципе обычный набор и я не привлекал внимание внешним видом. Обогнав тех двоих крестьян, отца и сына, я покатил дальше. Через пару километров я вдруг обнаружил большое количество немцев и самолётные обломки, у которых возились маленькие из-за расстояния человечки. Похоже, я проезжал мимо места падения транспортника. Так вот значит, куда он улетел, далеко.

Немцы что стояли в оцеплении, на меня не обратили внимания, так что с интересом поглядывая на обломки, я надавил на педали и скоро оставил это место позади. Так с трёх часов дня я и катил по оккупированным территориям до самой темноты, лишь один раз останавливаясь на ужин, но потом снова продолжил путь. Как раз Ровно по правому плечу оставлял, всё хорошо. Однажды моим имуществом заинтересовались двое полицаев, но они этого не пережили. А вообще полицаи были странные, в красноармейской форме без знаков различия с «мосинскими» винтовками, и с белыми повязками на рукавах. Ещё у них документы были, я их обыскал, когда тела прятал. Место глухое было, свидетелей не имелось, думаю, поэтому эти двое и остановили меня. Так что отработал их и покатил дальше, оставив телегу и коня в кустарнике. Трофеи были, но немного. Вот, у лётчиков хоть денег набрал, настоящие рейхсмарки, а не те оккупационные фантики, что они в Польше толкают и на других оккупированных территориях.

Путь мой лежал в Польшу, переберусь через границу, а там определюсь на местности. Мне нужна была железная дорога. На велосипеде катиться до Берлина слишком долго и муторно… но незаметно. А так если попробую воспользоваться другим транспортом могу попасть и в поле зрения полиции. Наверняка им дали моё описание. Лично я так думаю. Ладно, по ходу дела посмотрим и решим, как двигаться дальше.

***

Прислонив велосипед рамой к правому бедру, я достал бинокль и присмотрелся. Да, вдали были окраины Берлина. Доехал. Удивляясь самому себе, но я доехал до оплота нацизма. На велосипеде, не используя никаких дополнительных транспортных средств, кроме паромов через реки. Это дважды было. Две недели и я на месте. Проезжал в среднем по восемьдесят-сто километров, сперва тяжело было, а потом ничего, втянулся, тем более и до этого у меня обширная практика была. Я, конечно, поизносился, поэтому пересекая Польшу и часть Германии, купил всё что нужно, включая камеры и шины для велосипеда, а так же запчасти. Мой железный конь вполне неплохо перенёс дорогу, но тоже поизносился. Сколько раз я с ним переправлялся через реки, делая плотики из кустарника или других подручных средств. Под дожди попадали, один раз даже под бомбёжку. Встал лагерем недалеко от польского города, а ночью проснулся от бомбёжки. Парочка бомб, видимо случайно, ухнула метрах в трёхстах от моего убежища. Зря я расположился в паре километров от железнодорожной станции, но место уж больно удобным было, да ещё с отличным источником воды, родником, к которому местные жители протоптали тропинку.