Страница 88 из 89
Меня проводили в заднюю комнату, чтобы я привел себя в порядок и приготовился сказать несколько фраз, чего я совсем не ожидал. Джесс попытался вывести из комнаты человека, который уютно устроился в кресле и блаженствовал в одиночестве.
— Пожалуйста, сэр, окружному прокурору нужно побыть одному.
— Не надо, Джесс, — сказал я.
Он вопросительно посмотрел на меня, так и не узнав моего непрошеного гостя, но тут же покинул нас.
Я был рад обществу Элиота. Несмотря ни на что, он оставался одним из тех, кому я все еще доверял.
Он подошел ко мне и похлопал по руке, как отец, поздравляющий сына.
— Я сейчас уйду, наслаждайся успехом, — сказал он. — Я только хотел поделиться с тобой одним жизненным наблюдением. Ты победитель, каждый рвется в твою команду. Но помни о тех, кто был с тобой, когда тебе нужна была помощь.
Я в замешательстве молчал.
— Знаю, Элиот. Я…
— С тобой рядом не было никого, — твердо ответил Элиот. — Никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе. Все были против тебя. Наступит критический момент, и все в точности повторится. Тому, кто подойдет и пожмет тебе руку, можно доверять меньше всего. Пока… — Он смерил меня взглядом. — Что ты намерен делать с тем, что рассказал тебе Остин? Насчет пожара в общественном центре и трупа в подвале?
— Заведу дело, — ответил я. — Найду могилу, начну расследование. Ухвачусь за ниточку и вытяну клубок. Посмотрим, что у меня получится. Виновные должны понести наказание.
Я говорил то, что думал. Но по выражению лица Элиота трудно было определить, этого ли ответа он от меня ждал.
— Остин мертв, — напомнил он мне о том, чего я не забывал. — Теперь ты хранишь секрет. Это надежнее, чем деньги в банке.
Я не ожидал услышать это от Элиота. Я решил, что он меня прощупывает. Я промолчал. Элиот с грустью посмотрел на меня.
— Мне нечего тебе сказать, — ответил он. — И главное — нечего посоветовать, но в твоей ситуации тебе не поможет никто. Я не знаю, что это за люди. Но они существуют. Они ненавидят таких, как ты: одиночка, которого поддерживает народ. Оглядывайся, чтобы не получить удар ножом в спину.
Он не хотел испортить моего праздника и ушел. Я с минуту поразмышлял над его словами, пока не ворвалась толпа и не увлекла меня вниз, к моим новоявленным друзьям. Я радушно улыбался, отвечал на пожатия. Ко мне подходили люди, увидеть которых я никак не ожидал. Я прикидывал, что сказать: «Я не ожидал победить, но победил. Мне просто повезло. И кое-кто очень пожалеет об этом».
Под одобрительные возгласы я выскочил на сцену, множество микрофонов готовы были донести до тысяч собравшихся мои слова. Я повременил и произнес:
— Ну, ребята, мы победили.
Зал взорвался. Когда шум стих, я сделал глубокомысленное лицо.
— Мы отстояли свою позицию, и людям это пришлось по душе. Они поняли, что наша команда служит одному Богу: правде. Они услышали…
Глупая речь. Не стоит повторять ее снова. Я говорил нудно и долго.
Утром меня посетила безо всякого предупреждения та, которую я больше всего на свете желал увидеть. Я не мечтал о таком счастье, особенно после разговора в зале суда!
Дженет пришла сама, без звонка, что меня обнадежило. Я был рад ее видеть, особенно после почти бессонной ночи. Она тронула меня за руки.
— Мне надо было прийти вчера вечером, — сказала она.
— Не стоило. Это бы меня огорчило.
Празднование политической победы такая же неприятность, как и судебный процесс.
— Я видела тебя в новостях с Томми. — Дженет пристально посмотрела мне в глаза, как будто хотела понять, сколько в моих действиях было истинного беспокойства о жизни ребенка и сколько стремления держаться героем перед выборами.
Я ничего не ответил. Я был уверен, что она уже составила себе мнение, а мне ее не переубедить.
— Ты был единственным человеком, который мог спасти его, — сказала Дженет.
Она заметила рану на моем лбу и побледнела, она еле удержалась от желания провести ладонью по ней.
— Ты был ранен?
— Со мной все в порядке.
Она опустила голову.
— Марк, давай, договоримся больше никогда не видеться, — сказала она, волнуясь, — по работе.
У меня отлегло от сердца.
— Согласен, — серьезно ответил я. — Позволь тебе заметить, с тобой работать одно расстройство.
Я добился своего. Она округлила глаза, приоткрыла рот, и краска залила ее лицо.
— Ты тут соблазняла меня в нашу первую встречу, — продолжал я. — Как школьница флиртовала со мной, стреляла глазами и сверкала коленками…
Она сделала большие глаза.
— У тебя богатая фантазия.
— О, ты имеешь в виду, что все это было бессознательно? Ты знаешь, что бы сказал по этому поводу Фрейд?
— Нет, и ты не знаешь, — отрезала она. — К тому же он, по-моему, ошибался.
— Придется немного покопаться в учебниках, но я найду. Можно воспользоваться твоей профессиональной библиотекой?
Мы стояли друг против друга. Дженет серьезно спросила:
— Скажи, пожалуйста, ты виделся с Томми?
Я услышал вызов в ее голосе.
— Я пытался дозвониться до него несколько раз, но…
— Хорошо. Не ищи с ним встречи. Оставь его на время в покое, может быть, навсегда. Нельзя вторгаться в жизнь Олгренов. Они пытаются вновь обрести друг друга. Ты будешь им вечным укором и напоминанием об их несчастии. Именно сейчас, когда Джеймс Олгрен пытается стать настоящим отцом.
— Правда? Я рад. Жаль, что…
Я осекся. Я чуть было не произнес, что жалею, что нам с Дэвидом не пришлось пережить такой трагедии, которая должна была встряхнуть меня и заставить задуматься, что важно для меня, работа или сын.
Дженет улыбнулась. Деловая часть завершилась.
— И если ты решился последовать моему совету, то я подскажу, куда девать свободное время.
Мне казалось, что она озвучивает мои мысли. Она шагнула мне навстречу, и я обнял ее. Впервые за несколько последних дней я расслабился. Нет, за несколько последних недель.
Она слишком скоро ушла. Человек занятой, она должна была спасать и другие жизни.
Я подошел к столу и взял в руки какое-то заявление. На бланке прокуратуры два сдержанных предложения после формального обращения.
— Пэтти, — позвал я. — Бекки Ширтхарт в приемной?
— Ее здесь нет.
— Найди ее и попроси зайти, хорошо?
Странно было сидеть за своим рабочим столом и не паковать вещи и документы. Я не мог дождаться начала работы, меня одолевала жажда деятельности.
Бекки стремительно влетела в мой кабинет, как будто я оторвал ее от чего-то важного. Она была не в пример обычному уверена в себе. Она подошла к столу и вопросительно посмотрела на меня. Она ждала, что я заговорю первым.
— У меня была трудная ночь, — признался я.
— У тебя была прекрасная ночь.
— Я тебя там не видел.
— Меня там и не было, — сказала она, глядя мне прямо в глаза.
— Рад это слышать, — вздохнул я. — Это подтверждает мое мнение о тебе.
Она удивленно подняла бровь, но я переменил тему. Я протянул ей прошение об отставке.
— Мне бы хотелось, чтобы, ты забрала это и уничтожила или припрятала для других времен.
— Мне кажется, сейчас самое время, — медленно проговорила она.
— Нашла хорошую работу?
— Пока нет. — Она нахмурилась, не желая распространяться дальше. Затем решила все объяснить. — После того что произошло между нами, — она запнулась, — или, вернее, того, что не произошло, мне очень неловко продолжать здесь работать. Нам обоим будет неловко.
— Ошибаешься.
Она не дала себя сбить.
— Мне кажется, ты думаешь, что я прилагала усилия, чтобы достичь преимущества, когда у меня была возможность.
Я покачал головой.
— Я так не думаю. — Я кивнул на ее заявление. — Доказательство — твоя просьба об отставке.
Бекки хотела что-то добавить, но сдержалась.
— Может, я такая хитрая.
— Если это так, я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Бекки, моя победа на выборах — первый выстрел в этой войне. Все может обернуться непредсказуемо. Мне следует быть осторожным и окружить себя людьми, которым я полностью доверяю.