Обязалово

Поход мономашичей 1129 года следует считать вершиной оперативного искусства средневековья.

В Полоцкое княжество с разных направлений, через южную и восточную границы врываются 4 армии мономашичей. Согласовано, но в разное время. Пробив порубежье, они выходят, каждая — автономно, к городам — своим целям первого этапа операции, и берут их. Где штурмом, где диверсией, где переговорами. И синхронно соединяются в точке рандеву — поле генерального сражения в 30 километрах от Полоцка.

Средства коммуникации — конные гонцы, театр военных действий — тысяча вёрст, местность — лес да болото. Как сумел Мстислав сохранить управление войсками…

Сражение под Полоцком было проиграно ещё не начавшись. Трудно оценить, насколько велик вклад Евфросинии в этот разгром. Но пострижение княжон в инокини, практикуемое преподобной, лишило «рогволдов» ряда возможных союзников, богатые вклады, осевшие в монастыре — сократили их финансовые возможности. Конечно, князья вложили оставшуюся наличность в наёмников, но…

В этом сражении для истории важен один маленький эпизод в начале боя.

Мстислав, подобно своему отцу Мономаху, стремиться к единству семейства. И для этого превращает военные походы в общесемейные мероприятия. На поле боя выезжает целая толпа мономашичей. В этой куче молодняка имеется очень «страждущая и алкающая» уже знакомая нам личность — Андрей Боголюбский. «Боголюбским» его ещё не называют, просто — Бешеный Китаец. Восемнадцатилетний юноша, ещё тощий, уже замученный сколиозом и амбициями.

В толпе блестящей княжеской молодёжи он — никто. Третий сын шестого сына Мономаха. «Седьмая вода на киселе».

Первенец Долгорукого — Ростислав (Торец) общим кругом старших княжичей воспринимается как равный. Установившиеся отношения личной приязни будут потом упоминаться летописцами.

Второй брат — Иван — добрый, весёлый парень, спокойно принимается «высшим обществом».

А Андрей, постоянно стремящийся к первенству… над ним насмехаются. Самоутверждение юнца требует подвига. «Чтобы они все поняли…».

Едва армии начинают сближаться, как Андрей, в нарушение воинской дисциплины и прямого приказа отца, оставляет строй и, погнав коня галопом, в одиночку атакует полоцкую армию. Выбрав себе самого здоровенного, самого экзотического противника — немецкого рыцаря.

Ну подвиг же! Ну надо же вспзд…ся!

Надо помнить, что немцев-германцев в это время на Балтике нет. По побережью: пруссы, кашубы (поляки), поморы четырёх княжеств, бодричи, даны (датчане), свеи (шведы), готландцы (шведы)… немцев — нет, Ганзы — нет. Постоянно шастающие туда-сюда немецкие рыцари — примета следующего столетия. Но «рогволды», в панике ожидая Мстислава, нанимали всё, что под руку попало. Попался шваб — в строй.

Рыцарь несколько растерялся от такой юношеской наглости. Потом ответил. Тут бы Андрею и конец, но слуги отвлекли внимание рыцаря, а юного психа верный конь вынес из сечи. И сразу же пал замертво.

Я уже говорил — этому коню надо памятник поставить.

«Рогволдов» побили, рыцарь вернулся домой. Там, в Швабии развлекая своего герцога, недавно потерявшего глаз, и, соответственно, право на титул короля Германии, рассказами о своих приключениях в экзотической Русляндии, славный воин мало обращал внимание на блестящие от восторга глаза восьмилетнего «герцегонёнка». У которого ещё совсем не было рыжей бороды. По латыни — barba — борода, rossa — рыжая.

Рассказ о сумасшедшей отваге какого-то юноши-княжича из почти сказочных земель запомнился ребёнку.

Потом они выросли. Русский юноша стал Боголюбским, немецкий мальчик — Императором Священной Римской Империи Германской нации. А детские впечатления стали основой многолетней заочной дружбы двух, почти ничем иным не связанных, великих правителей.

Надо заметить, что эта манера — бросив всех, нарушив предварительные соглашения, наплевав на приказы старших, вдруг галопом поскакать в атаку — была свойственна Бешеному Китайцу почти всю его жизнь до старости. Даже летописи дают не менее двух аналогичных эпизодов. Только теперь за ним следом кидались уже не несколько ближних слуг, а целые воинские отряды.

Мстислав вызывал у современников ощущение огромной мощи. Подобно глыбе льда. Эта глыба рухнула на головы побеждённых. Все «рогволды», с жёнами и детьми, более 30 человек, были этапированы в Киев. Полоцкое княжество было аннексировано, княжить поставлен второй сын Мстислава Великого — Изя Блескучий.

Через год этапированные были высланы в Константинополь. «И чтоб духу их на Руси не было».

Вот когда сработал женский монастырь Евфросинии Полоцкой! Куча княжон, дочерей и вдов полоцких вятших, не попали под репрессии, ибо, приняв постриг, перестали быть членами семей «врагов народа». Но оставались тем, кем они родились — дочерьми знатнейших людей Полоцкого княжества.

Евфросиния и её «женский эскадрон» развили бурную деятельность. К ней стали стекаться и девицы знатного рода, и простолюдинки, просившие научить их, как спасти душу. Преподобная принимала всех с радостью. Все своё влияние княжеского звания и все возможные средства использовала для того, чтобы упразднить возникавшую между людьми вражду. «Не бо хотяше видети кого враждующих, ни князя со князем, ни болярина с болярином, ни от простых кого со своим другом, но всех хотяше имети, яко едину душу».

Очень разумная позиция представительницы разгромленной династии. Единственный способ превратить перессорившуюся полоцкую знать в какую-то силу. Княжна-инокиня «всех хотяше имети».

Особое внимание, естественно, уделялось возвращению членов её собственной семьи. Первым из князей, для которого она смогла исходатайствовать помилование, был её родной брат Василько. Правда, дали ему маленький городишко — не Полоцк. Но — «капля камень точит».

Так и случилось: едва Мстислав Великий умер в Киеве, как полочане выгнали его сына.

— А кто у нас тут из «прирождённых князей»?

— Дык… из «рогволдов» один Евфросиниев братец — Василько. Тут где-то болтается. Не то в Витебске, не то в Изяславле.

— Да на безрыбье… Давай его сюда.

Торжество Евфросинии, давно уже подчинившей своему влиянию местного епископа, а теперь — и светские власти, позволило ей развернуться. В её монастыре был построен каменный храм Спаса, который будет стоять и в 21 веке.

Бурное строительство в недавно разорённых землях, не может не вызывать раздражения налогоплательщиков. И Евфросиния находит оригинальный способ сбить волну недовольства полочан.

«Не боги горшки обжигают» — русская народная мудрость. Фигня, у нашей Евфросинии — и бог кирпичи пекёт.

«Когда постройка храма близилась к концу, строители обнаружили, что на завершение ее не хватает кирпича. Преподобная… с горячей молитвой обратилась к Богу: Благодарю Тебя, Владыко Человеколюбец, Всесильный Боже! Ты, даровавший нам большее, дай нам и меньшее, дабы мы могли довести до конца дело построения храма, созидаемого во славу Пресвятого Имени Твоего». И вскоре «по устроению Божию, обретошася в пещи плинфы, и того дне совершися церковь и крест воставиша».

С таким-то пособлятником… Евросиния добилась-таки амнистии для всех «рогволдов». Братолюбие, милосердие…

Удивительно, но игуменья женского монастыря основывает и монастырь мужской — строит каменную церковь во имя Пресвятой Богородицы и монастырь возле. Надо спасать кадры, надо накапливать ресурсы, воспитывать пропагандистов и агитаторов.

«Рогволдов» — амнистировали, и они вернулись. Как обычно для аристократов: «ничего не забыли и ничему не научились». Благодарности озвучивались, но «лествицы» не отменяли. Началась свара.

Огромное влияние, которая Евфросиния оказывала на окружающих, её привязанность к родственникам дали эффект, отдачу от которого мы наблюдаем и 21 веке.

Эффект называется: «потерянное время».

Вот какая странность: Россия не ведёт захватнических войн. Исключения — единичны. Грабительские — пожалуйста. Так ходили Святослав-Барс, Владимир Креститель, Мономах… Оказать помощь, «принудить к миру»… Национально-освободительные, оборонительные, с заходом к противнику «по самые гланды» — постоянно. Но концепции, подобной германскому «жизненному пространству» или британскому — «бремя белого человека», с разгромом государств, подчинением народов, жёсткой эксплуатации по национальному признаку, с последовательным уничтожением местных культуры, языка, превращение туземцев в рабов на их же земле… отрубить правые руки миллиону бенгальских ткачей, чтобы создать рынок для продукции английской ткацкой промышленности… колониализм — не наше это.