Страница 47 из 52
— Это всё здорово, — скрестив руки на груди, говорю я, — но, может быть, кто-нибудь объяснит мне, о чём речь?
Ненавижу, когда обо мне говорят, словно меня нет в комнате. Но они оба не обращают на меня внимания, вместо этого поедая друг друга взглядами. Наконец, Элиас уступает:
— Одри, — не спеша поднимать на меня глаза, говорит он. Когда же это происходит, его щёки краснеют, грустная улыбка обнажает ямочки. — Проклятье. — Он качает головой. — Я говорил тебе, что не захочу, чтобы ты уезжала, если мы продолжим в том же духе.
— Перед тобой нельзя было устоять, — отвечаю я, заставляя его рассмеяться. Я буду скучать по его смеху. Тут до моего сознания доходит, что я люблю его — несмотря на то, что это недавнее чувство. Несмотря на то, что это слишком быстро. Это начало любви, и не той, что зависит от обстоятельств, а потом угасает, как было с Райаном. Эта любовь основана на принятии и понимании. Страсти и обожании. Я всегда ненавидела прощания, и это не исключение.
— Ещё увидимся, — небрежно произношу я, хотя мой голос дрожит. Элиас кладёт руку на грудь, словно я разбиваю ему сердце.
— Надеюсь на встречу, Одри Каселла. — Он вновь сверкает своей улыбкой с ямочками, затем разворачивается и уходит играть свою роль на вечеринке привидений.
Я откидываюсь на спинку стула, изо всех сил стараясь не зареветь. Таня помогает Лурдес устроиться на подушке, а потом отходит в другую часть комнаты, чтобы налить себе стакан воды. Я опаздываю. Мне нужно увести папу и Дэниела с вечеринки — но теперь, после того как воочию убедилась на что способен Кеннет, не знаю, как мне удастся пробраться туда мимо него.
— Прежде чем ты начнёшь отговаривать меня от того, чтобы пойти на вечеринку, ответь мне на несколько вопросов — кое-что я пока не смогла понять. Как я очутилась здесь? Ведь меня не было на пожаре.
— «Руби» полон привидений, — отвечает Таня. — И не все они души погибших во время того пожара. Сердечные приступы, суициды — многие умерли здесь, в отеле. А кого-то убили неподалёку. — Она показывает туда, где я видела кровь на её блузке. — Во время пешей прогулки.
Таня делает глоток воды, смущённая тем, что речь зашла о её собственной гибели. Через некоторое время она продолжает:
— Судя по всему, сюда попадают по-настоящему потерянные души. Те, кто были давно уже мертвы, но только не осознавали этого.
Лурдес тихонько постанывает, пытаясь снова лечь поудобнее. Таня ставит свой стакан на комод, подходит к ней, садится рядом и берёт в руки полотенце и мазь.
— Это поможет облегчить боль, — шепчет она, когда Лурдес хочет откинуть её руку.
— Мне плевать на боль, — резко отвечает Лурдес. Девушки обмениваются долгими взглядами, и вот Таня плюхается на стул рядом с моим и, положив ноги на кровать, приподнимает одно плечо вверх, показывая Лурдес, что та может делать всё, что ей вздумается. Но их перепалка не несёт в себе враждебности, а скорее, напоминает перепалку двух сестёр.
— Дело не только в вечеринке, Одри, — говорит Лурдес, чей голос уже больше напоминает её собственный. — Тебе нужно уехать сегодня, сейчас. Я обещала твоему брату.
— Моему брату? Что… что ты хочешь сказать? — спрашиваю я, начиная чувствовать, как меня охватывает паника. — Как много известно Дэниелу?
— Всё. Он приходил ко мне. До того, как случилось это. — Она показывает на своё тело. — Он боялся, что ты останешься, когда поймёшь, что происходит на самом деле.
Я захвачена врасплох её словами. И зла на Дэниела за то, что он знал всё о «Руби», но ничего мне не сказал. То, что он хотел справиться со всем сам, в одиночку, разбивает мне сердце.
— Никто из нас не останется здесь, — говорю я. — Я бы никогда не смогла оставить его. Поэтому я вернулась — чтобы забрать брата с собой. И нашего отца тоже.
Лурдес беспомощно вздыхает.
— Что? — спрашиваю я. — В этот раз у них не получится прогнать меня с вечеринки. У меня есть приглашение.
— Дерьмово, — бормочет Таня. Внутри меня всё опускается, и по рукам медленно начинает подниматься страх.
— С чего это? — нервно спрашиваю я. — Почему я получила приглашение? Почему именно сейчас?
Они обе молчат, но вот Лурдес поворачивает ко мне лицо.
— Потому что, Одри, ты умираешь, — просто говорит она. — Твоё тело умирает, и если ты умрёшь здесь, то останешься в «Руби» навсегда. Будешь заперта в отеле вместе с нами. Приглашение — это знак. Знак того, что ты отпускаешь себя.
Я в паническом ужасе. Пусть мне было понятно, насколько тяжёлым было моё состояние там, на обочине дороги, но задумалась ли я о том, что умру? Смогу ли вернуться, если это случится? Стоп. Это значит…
— Нет, — мотая головой, говорю я. — О боже! Мой брат, мой отец — они уже ходили на вечеринку. Они… — Я вскакиваю со стула, от чего он падает боком на пол. — Они не могут уехать отсюда, — шепчу я. — И Дэниел не хотел, чтобы мне стало об этом известно. Он понимал, что я его не оставлю.
Становится тяжело дышать. Я не могу сделать вдох. Обойдя перевёрнутый стул, выбегаю в коридор. Там сгибаюсь пополам, давясь слезами. Моя ладонь опирается о стену, но тяжёлые рыдания сотрясают моё тело, и я падаю на колени на ковёр.
Мой брат умер, и мне никак его не спасти. Они все умерли, но я же могу остаться в живых. Однако, как я смогу выжить, пережив это? Как Дэниел справится со всем, когда я уйду? Он лежит мёртвый у дороги.
— Мне жаль, что ты оказалась здесь, — раздаётся голос Тани. Я поднимаю голову и вижу, что она сидит на корточках рядом со мной. Её тёмные глаза полны сострадания и симпатии.
— Тебе не обязательно идти на вечеринку. — Таня показывает на конверт, что я выронила, когда увидела обгорелое тело Лурдес. — Ты ещё не воспользовалась своим приглашением, Одри. У тебя ещё есть время вернуться домой.
Этой девушке лучше всех, должно быть, понятны мои чувства — ведь она тоже не из отеля.
— Я просто могу вернуться на тринадцатый этаж и очнуться? — спрашиваю я её. Она кивает. — Но мне придётся оставить своего брата, своего отца, Элиаса и всех моих друзей, и они будут продолжать страдать в «Руби» от рук Кеннета. Как я смогу жить, зная об этом?
Таня садится на ковёр и качает головой.
— Я была как ты, — погрузившись в свои мысли, говорит она. — Когда я впервые оказалась в «Руби», то сначала тоже жила на тринадцатом этаже. Мы жили там вместе, я и моя сестра.
Я, перестав плакать, шмыгаю носом и поворачиваюсь к ней.
— Твоя сестра здесь?
— Уже нет. — Таня смотрит в пол, повторяя пальцем узоры на ковре. — Кори ушла, ей здесь не нравилось. Лурдес рассказала нам, что случилось, и Кори… она потеряла голову, стала крушить вещи. Чем напугала других постояльцев, да так сильно, что через несколько недель сюда нагрянули репортёры, чтобы снять сюжет. За это Лурдес была отослана — но сначала Кеннет сжёг её, как сегодня. Её не было с нами до тех пор, пока не появилась ты. Лурдес — часть отеля, а «Руби» рассчитывает на то, что она будет принимать новых гостей. Даже Кеннет не может противостоять этому.
— А что ты? — спрашиваю я, начиная приходить в себя. — Почему тогда ты осталась, раз знала всю правду?
— Потому что для меня уже было слишком поздно. Я уже сходила на вечеринку. Мне хотелось нарядиться в красивое платье. Быть кем-то. Я подумала, жизнь — дерьмо, а тут ты никогда не умрёшь. Останешься навсегда в отеле с компашкой других привидений, будешь проводить с ними время, ходить на вечеринки, целоваться в коридорах. — Она ухмыляется мне. — Но моя сестра оставила меня здесь. А когда Лурдес отослали, я оказалась на её месте, в числе персонала. Тем лучше. Но вечеринка того не стоила.
— Ты ненавидишь свою сестру? За то, что она оставила тебя здесь?
Таня, склонив голову, обдумывает мой вопрос.
— Сначала я её ненавидела, да. Но мне хотелось, чтобы она вернулась, прожила свою жизнь. Было бы нечестно хотеть иного. — Таня удивляет меня, когда протягивает руку и убирает мне за ухо прядь волос. Это такой материнский жест, что я чуть было не начинаю плакать снова. — Дэниел поймёт, если ты уйдёшь. И он поймёт, если ты останешься.