Отель "Руби" (ЛП)

— Пусть так, — отзывается он с усмешкой. Не дожидаясь его просьбы, мой отец кладёт на стойку своё водительское удостоверение и кредитную карту.

— Три комнаты, — говорит папа. — Только на одну ночь.

Кеннет учтиво кивает, читая нашу фамилию. Он некоторое время изучает нас с Дэниелом, а затем перегибается через стойку к отцу.

— Заранее прощу прощения, мистер Каселла, — говорит он. — Но, кажется, сегодня количество броней превышает количество свободных номеров.

Портье делает паузу, будто ждёт, что я снова вставлю замечание, что уже утро.

Папа понуро опускает плечи.

— А есть ли поблизости другой отель? Может быть, даже мотель?

— О боже, — быстро говорит Кеннет, махнув рукой. — Мы бы никогда не стали создавать вам такие неудобства! Это же очевидно, что это наша вина. Давайте посмотрим.

Он нажимает несколько клавиш.

— Есть два свободных номера на шестом этаже и, если ваша дочь не будет возражать, то для неё найдётся номер на тринадцатом. Сейчас там проходят ремонтные работы, но я уверяю вас, — тут он поворачивается ко мне, — это не нарушит ваш покой.

Представить не могу, что им пришло в голову менять в таком прекрасном месте, но я благодарна уже за то, что нам не придётся коротать ночь в каком-нибудь зачуханном мотеле рядом с трассой.

— Номера на шестом этаже, — продолжает Кеннет, — имеют чудесный вид на горы Руби. И, помимо прочего, вы сможете выехать после расчётного часа. Надеюсь, это вас устроит?

Уговаривающий вкрадчивый голос Кеннета всецело владел беседой. За считанные секунды отец согласился на всё, даже не выяснив расценок.

— Чудесно, — говорит портье, хлопая в свои пухлые ладони. — Пока мы разговаривали, Джошуа доставил ваш багаж. Чтобы вам понравилось у нас, мы предлагаем широкий выбор условий отдыха. На территории отеля вы найдёте ресторан, магазин сувениров, салон красоты и спа-салон. А те большие двери, — он указывает рукой на стеклянные двери, — выходят в сад, за ними расположено кафе, а чуть дальше — теннисные корты. Есть ещё открытый бассейн, комната отдыха с бильярдными столами, и, конечно же, кинотеатр. А вот список фильмов.

Кеннет протягивает отцу брошюру и выдыхает, наконец-то сделав перерыв в своём монологе.

— Ух ты, — говорю я, выглядывая из-за плеча отца, чтобы посмотреть на брошюру. — Неужели кто-то вообще захочет отсюда уезжать?

Кеннет медленно поворачивается, его пальцы сложены на груди.

— Иногда такие находятся, мисс Каселла. А теперь, — говорит портье, любезно улыбаясь нам, — вот ваши карты-ключи и планы отеля. Ещё раз повторю, что рад приветствовать вас в отеле «Руби». Надеюсь, вы приятно проведёте у нас время!

Широко раскрыв глаза, я тянусь за своим ключом и стягиваю его со стойки. Кеннет наблюдает за мной, но через мгновение разворачивается и исчезает за маленькой дверью в стене.

— Ну и чудило, — говорит Дэниел, запуская руки в карманы своей толстовки. — Хотя тут шикарно. Я чувствую себя грёбаной элитой!

— Дэниел, — предупреждает папа, но я вижу намёк на улыбку на его лице. Этот отель поднял настроение всем нам. И этого почти достаточно, чтобы мы забыли, почему оказались здесь.

Из-за огромных дверей в холле доносится музыка: нежная фортепианная мелодия и ленивое пение. Перед ними выставлен золотистый стенд, который гласит: «Празднование годовщины — 1937». Какое-то безумие, потому что я не знаю, кто бы в такую несусветную рань веселился на юбилейной вечеринке, или почему в отеле разрешены такие поздние празднества. Разве остальные гости не спят?

— Увидимся позже, — говорит Дэниел, потянув меня за рукав. Но я не успеваю даже спросить, куда он собрался, как мой брат пересекает вестибюль, только однажды повернувшись, чтобы помахать мне рукой. Папа окликает меня по имени, ожидая у позолоченных дверей лифта.

Мы молча поднимаемся. Мне очень редко доводилось проводить время наедине с отцом. Даже эти несколько минут проходят как-то неловко, как будто мы совершенно незнакомы. Колокольчик лифта звенит на шестом этаже. Папа, бормоча под нос, желает мне спокойной ночи и выходит. Потом останавливается и поворачивается. В его глазах я вижу просьбу о прощении и открываю рот, чтобы спросить, что случилось. Но двери закрываются, и в лифте остаюсь лишь я одна.

Где-то на задворках сознания меня начинает терзать ощущение, как будто я что-то забыла, но двери лифта разъезжаются в стороны, открывая взгляду тринадцатый этаж. Я выхожу.

В коридоре, длинном и зловещем, узорчатый пол винного цвета, а стены отделаны панелями из тёмного дерева. Выглядит красиво, но в то же время… мрачно. Как будто воздух здесь слишком тягучий. В конце коридора, над стеклянным столиком, висит непомерно большое зеркало в позолоченной раме. Я вижу своё отражение: мои светлые рыжие волосы собраны в узел и курчавятся на макушке из-за долгого путешествия, моя футболка с длинными рукавами — из разряда повседневных и заношена. Я выгляжу совершенно неуместно посреди всего этого старомодного убранства. Но знакомый образ, видимо, успокаивает меня, и я противлюсь холодку, пробегающему вдоль моего позвоночника.

Номер 1303 располагается в самом начале коридора, и я ещё раз оглядываюсь вокруг и только затем открываю дверь и захожу внутрь. Включив свет, я ахаю и прикрываю рукой рот. Кажется, я только что выиграла в лотерею, где разыгрывались гостиничные номера. Он роскошный. Вычурная зона отдыха (это что, старинная кушетка?), винтажная мебель с оригинальными узорами, лампы с абажурами из витражного стекла и деревянный стол с замысловатой резьбой. На кровати в углу лежат пушистый белый плед и большие взбитые подушки; столбики с четырёх сторон окружают матрас и загибаются сверху. Я хожу по комнате, вновь поражаясь тому, насколько потрясающим оказался весь отель. Когда мы путешествовали семьёй, до этого, то экономили. Единственный раз, когда мне довелось остановиться в хорошем отеле, был, когда Райан увёз меня на все выходные. Тогда я его ещё любила, думала, что мы поженимся — влюблённые друг в друга ещё со школьной скамьи, как мои родители. Я потеряла девственность на двадцатом этаже «Марриотта». Здесь же намного-намного лучше.

Я бросаю рюкзак рядом с кроватью, на которой нахожу лежащую поперёк подушки одинокую розу и плитку шоколада. Красный цветок ярким пятном выделяется на крахмально-белой ткани, я поднимаю цветок и вдыхаю его лепестки. У них приятный пудровый аромат. В какое-то мгновение меня одолевают сомнения — а не в машине ли я до сих пор и вижу сон? После обязательных попрыгушек на кровати и обследования ванной комнаты, я решаю, что, несмотря на поздний час, мне уже не уснуть. Ведь столько всего ещё нужно разведать! Поэтому я быстро чищу зубы, распускаю волосы и наношу дезодорант. Внизу была музыка — знакомая музыка. Там должны быть и люди. Я наношу на губы немного блеска, засовываю карту-ключ в задний карман джинсов и направляюсь в вестибюль.

Когда я прохожу через вестибюль, там пусто, однако скучающий служащий снова вернулся за свой компьютер. Интересно, сделали ли ему выговор, за то, что он проигнорировал нас ранее? Судя по тому, что он сейчас также не обращает на меня никакого внимания, полагаю, что нет. Музыка ведёт меня вперёд, пока я не оказываюсь у входа в большой банкетный зал. Кажется, по ту сторону дверей вечеринка по-прежнему продолжается. С бешено бьющимся сердцем я оглядываюсь по сторонам и толкаю дверь, входя внутрь.

А там и правда вечеринка. И не то чтобы это засиделись допоздна несколько пьяных отщепенцев. Я кружусь, пытаясь охватить всё глазами за раз. Комната высотой в три этажа, под потолком висят огромные люстры, всё пестрит от всплесков золотого и жёлтого, а дверной проём обрамляют тяжёлые тёмно-красные портьеры. Стены украшают замысловатые гобелены в золотых рамах. Есть здесь и уединённые альковы, со скамьями, врезанными в деревянные стены. Гости пьют из шикарных бокалов. Вокруг меня сплошь блёстки и галстуки-бабочки. На невысокой сцене за чёрным кабинетным роялем играет пожилой мужчина изысканной внешности, а рядом поёт женщина в золотистом платье. Слова песни кажутся вроде бы знакомыми, и в то же время их никак не вспомнить. Но голос у певицы потрясающий — яркий и бередящий душу. Мне хочется понаблюдать за людьми, я нахожу свободное местечко в одном из альковов и улыбаюсь миру, что завертелся вокруг меня.