Отель "Руби" (ЛП)

Лурдес отдаёт Джерому свою бутылку и встаёт на ноги. Джошуа наклоняется вперёд, чтобы посмотреть, что происходит.

— Пойдём, — говорит мне Лурдес. — Становится поздно. — Она поворачивается и смотрит на сидящих слишком близко друг к другу Джошуа и Кейси.

— И жутко, — усмехнувшись, добавляет Джером.

— Если у тебя болит рука, — продолжает Лурдес, — то у меня в комнате есть лекарства, которые должны помочь.

— От этого дерьма нет никакого толку, — говорит Таня, падая рядом с Джеромом. Её лицо горит, это заметно даже в слабом свете фонарей.

— Ей поможет, — тихо отвечает Лурдес. — Она не так невосприимчива, как мы с вами.

— Лурдес собирает то, что осталось в номерах, — объясняет мне Джошуа. — Одежду, журналы, таблетки — у неё уже собственный небольшой магазинчик. Так мы не отстаём от жизни.

— Ты всегда останешься хамом, Джошуа, — говорит Таня. — Этого не изменят никакие элементы культуры.

Она пристально смотрит на Кейси, и девушка вся сжимается, явно униженная. Уоррен выразительно глядит на Таню, а затем садится рядом с Кейси.

Джошуа кладёт ладонь на сердце.

— Я ранен, — с насмешкой отвечает он Тане. — Поцелуй меня, облегчи эту боль.

Он улыбается дьявольской улыбкой, но Лурдес уже берёт меня за руку, чтобы помочь встать, и мне не видно, согласилась ли Таня на его предложение.

Если честно, я не хочу принимать никакие лекарства. Я уже принимала их, после смерти мамы перепробовала всё, что нашлось в аптечном шкафчике. И от этих таблеток меня клонит в сон. А я не хочу спать. Я хочу найти Элиаса и поцеловать его. Прижав пальцы к губам, сдерживаю дикий смех, который готов вырваться наружу. Это так не похоже на меня. Или… может быть, это и есть я. Я пойду с Лурдес, возьму у неё таблетки, но потом направлюсь прямиком к стойке регистрации. И попрошу своё приглашение на вечеринку в бальном зале.

***

Лифт протяжно скрипит, опуская нас всё ниже. Лурдес стоит рядом со створками, и теперь, когда мы с ней одни, я наконец смогу выяснить, во что именно втянул себя мой брат своим последним неудачным решением.

— Могу я спросить тебя кое о чём?

Лурдес смотрит на меня через плечо, закусив губу, словно пытается не улыбнуться.

— Конечно.

— Что такого особенного в Кэтрин? — я стараюсь, чтобы в голосе не звучало раздражение.

— Я всё гадала, когда же ты спросишь о ней, — отвечает Лурдес, прислоняясь плечом к стене лифта. — Я заметила, что тебя передёргивает каждый раз, когда упоминается её имя.

— Правда? — Я огорчена тем, что меня можно так легко прочитать.

— Тебе не нужно волноваться насчёт Эли, — просто говорит она. — Между ними всё давно уже кончено.

Но эта фраза не убеждает меня, эффект обратный. Я подозревала, что они находились в отношениях, но предпочитала не думать об этом. Внутри у меня всё опускается, и я задумываюсь, что подразумевала Лурдес под словами «давно».

— А Джошуа? — не прекращая волноваться за Дэниела, спрашиваю я.— Она сейчас с ним встречается?

— Кэтрин никогда ни с кем не встречается, — отвечает Лурдес. — По крайней мере, длительное время. С тех пор, как они расстались с Эли.

Ох, становится всё лучше и лучше. Но я не расспрашиваю Лурдес о деталях, решив, что лучше узнаю о них от самого Элиаса. Нет никакого смысла втягивать в это Лурдес и продлевать своё унижение. Если у меня была бы хоть капля здравого смысла, я бы постаралась избежать этого «курортного» романа с Элиасом. Но очень соблазнительно снова ощутить хоть какие-то эмоции, помимо горя. Моя логика осталась за дверями «Руби». Лифт, задрожав, останавливается.

— Мой брат начал встречаться с Кэтрин, — ровным голосом произношу я. — Думаю, ему лучше это прекратить?

— Определённо. — Лурдес с лязгом открывает ворота. Больше я ничего не спрашиваю о Кэтрин, потому что тот факт, что мой брат целуется с бывшей девушкой парня, с которым я почти поцеловалась, уже и так достаточно отвратительный для меня, чтобы сказать Дэниелу прекратить это.

— Прости, что вновь привожу тебя сюда, — говорит Лурдес. — Но меня недавно переселили в подвал.

Коридор за её спиной тускло освещён, что навевает чувство одиночества и угнетения.

— Почему ты переехала? Это было частью твоего отстранения? — спрашиваю я. Не могу поверить, что ей приходится жить в подвале. Здесь холодно и нет ни одного окна.

— Типа того. У меня плохо получается следовать местным правилам, — с улыбкой говорит Лурдес. Она выходит из лифта, и мне приходится догонять её бегом. Серый коридор расходится в двух разных направлениях. Лурдес идёт направо, и плитки сменяются тёмным ковром и красными стенами.

— Кстати, как тебе «Руби»? — спрашивает она и останавливается, чтобы показать рукой вокруг себя. — Красивый, правда?

— Да, — соглашаюсь я. — А если не принимать в расчёт рассказанную тобой жуткую историю, по-моему, здесь даже весело. И папе, кажется, полегчало. Правда, мой ужин закончился слезами, но в этом нет ничего необычного. — Конец предложения я проговариваю медленно, потому что меня охватывает чувство вины. Честно, могу ли я винить папу за его упоминание о моём безрассудном поведении? Разве не из-за меня мы здесь?

Лурдес поворачивается, её брови сведены вместе. Я отмахиваюсь от её беспокойства.

— Всё нормально. Просто последние пару месяцев он был сам не свой. Думаю, мы все такими были.

— Что произошло? — Она неловко переминается с ноги на ногу. — Если ты не против ответить, конечно.

— Три месяца назад у меня умерла мама. — Слова сходят с языка на автомате, и я ненавижу их. Я ненавижу то, как легко стало их говорить. — Папа не мог справиться с горем — никто из нас не мог.

Лурдес сочувственно вздыхает и кладёт ладонь на мою руку. У неё холодные пальцы. И это прикосновение напоминает мне мамино. Успокаивает меня.

— Этот отель — прекрасное место, чтобы отдохнуть от жизни, — тихо произносит Лурдес. — Может быть здорово — вот увидишь. — Она вновь устремляется дальше по коридору и добавляет: — Просто старайся держаться вне радара Кеннета. И убедись, что твой брат делает то же самое. Наш портье любит держать всё под своим контролем. И если что-то не так…

Лурдес умолкает, а я никак не могу понять, почему простой портье обладает такой большой властью.

— Вы можете пожаловаться на него, если он вам досаждает, — предлагаю я, вспоминая о тех случаях, когда сотрудники больших корпораций объединялись, чтобы подать иск в суд. — Можете пожаловаться на него администрации…

— Он и есть администрация, — резко развернувшись ко мне, говорит Лурдес. — Кеннет правит в «Руби», и делает всё что пожелает. Я испробовала каждую возможность, Одри. И сейчас я рассказываю тебе об этом только потому, что ты мне нравишься. Если ты останешься здесь, я хочу, чтобы ты была подготовлена.

— Подготовлена? — переспрашиваю я. Моя рука по-прежнему болит, и я растерянно смотрю на неё, гадая, не значит ли это, что портье причинит мне боль. — Погоди. Если я останусь? После того, как истечёт наш срок пребывания? Чтобы работать здесь? Хотя, не думаю, что мой отец согласился бы на это. У него другие планы на моё лето. — У меня ноет сердце от мысли о чердаке в доме бабушки. Лурдес опускает плечи, словно читает мои мысли.

— Вот видишь, — говорит она, — поэтому мы никогда не говорим о нашей жизни за пределами отеля. Плохая или нет, она влияет на нас. — Лурдес поворачивается, чтобы показать на дверь чуть дальше по коридору. — Вот и моя комната. Я возьму флакон и тут же вернусь.

Я киваю, потирая предплечье. Лурдес исчезает в своей комнате, а я, оставшись в одиночестве, прислоняюсь к стене. Надо мной раздаётся глухой звук — что-то тяжёлое упало на пол, и я поднимаю взгляд к потолку. Но потом снова воцаряется тишина, и мои мысли возвращаются к Дэниелу.

Брат уже давно не попадался мне на глаза. Хотя он должен быть где-то рядом, потому что Кэтрин на вечеринке. Конечно, если только Дэниел не решил пойти с ней. А пошёл бы он, не сказав об этом мне?