Страница 4 из 100
ГЛАВА 1. НАЧАЛО БОЛЬШИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
МОСКВА. 19 декабря 2015 года.
Что человек делает, когда ему невыносимо плохо? Не физически, когда можно обратиться к врачу и получить какое-то лечение, а именно плохо его душе? Рецептов можно услышать много, начиная от банальнейшего "время все лечит" до совершенно идиотского "найди себе кого-нибудь". Методики, применяемые нашими согражданами (впрочем, и не только ими), тоже не блещут многообразием - кто-то ищет отраду в бутылке, кому-то приходит мысль сменить обстановку и куда-то уехать в поисках приключений, в том числе и на непредназначенные для этого природой места, а некоторые находят отдушину в религии. Есть еще чисто женские приколы типа смены стрижки или шопинга, но в любом случае однозначного и гарантированного способа человечество еще не изобрело.
И что самое интересное, как правило, человек знает сотню способов избавиться от душевных страданий и с радостью может посоветовать что-то из своего богатого арсенала другим, но при этом совершенно беспомощен, когда речь заходит о нем самом.
Перепробовать пришлось немало способов - от "забыться в работе" до прыжков с парашютом, от походов в церковь на исповедь до банальнейшей попытки спрятаться от действительности методом покупки множества новых компьютерных игр и свежих книг любимых авторов. Но книги не трогали, игрушки позволяли лишь убить время, исповедью облегчил душу, но боль никуда не делась, а прыжки с парашютом обеспечили мощные вбросы адреналина в кровь, но мало влияли на тоску и тупую боль в области сердца.
Фактически пришлось положиться лишь на утверждение о том, что время лечит, хотя в процессе этого лечения начались проблемы на работе, попал в ДТП и вдобавок зачем-то разругался с Толиком. Абсолютно по-глупому и исключительно по своей вине. Как будто он был виноват в том, что не пришел мне тогда на помощь.
Пришлось брать бутылку хорошего коньяка и ехать извиняться. Понятно, что бутылка переросла в дружескую попойку и в сопутствующие ей "разговоры-за-жисть".
- Так, чего ты смурной до сих пор? - спрашивал меня Толик, неуверенно разливая третью бутылку коньяка. - Три месяца уж прошло как все случилось. Живи дальше. Не сошелся же на ней белый свет. Ну, предала, так с кем не бывает? А с бабами вообще сплошь и рядом. Так что забей...
- Да там не только в ней дело, - качаю головой. - Все вообще...
Неопределенно развожу руками и, чокнувшись с Толиком, вливаю коньяк в рот. Залпом. Без всяких там церемоний и прочего гурманства.
Друг осуждающе качает головой.
- О, дорогой мой, как тебя торкнуло-то. Совсем ты на своем телевидении расслабился. По всякой фигне начинаешь в депресняк впадать. А я говорил, что зачахнешь ты там, не твой это размах и не твой стиль жизни.
- Да нет, не в том дело, - пытаюсь вяло отбиваться от вполне справедливых наездов друга. Причем сам понимаю, что справедливых и действительно с этим что-то надо делать, но инерция, словно какая-то липкая паутина, не дает мне сделать шаг.
- Понимаешь, я как-то потерялся после того случая. Все валится из рук, не радует и не вдохновляет. Как-то пеплом все присыпало, все желания и стремления. Как-то утратил я цель и смысл. Все катилось по инерции и до того. Ведь я согласился возглавить службу новостей, полагая, что буду там все время в тонусе, ведь события каждый день, нужно на них реагировать мгновенно, решения принимать быстро и часто неординарно. Но, события быстро приедаются, рутина затягивает и движешься дальше без огонька словно по инерции. Но роман с Мариной вдруг разжег огонь во мне, понимаешь? Жизнь стала яркой, обнаружились ее новые грани, появился смысл всего. Влюбился в нее, как мальчишка. Три месяца я словно в другом мире жил. Возможно, именно это и было счастьем? Было... Да, пожалуй, тот выстрел в воздух и был прощальным салютом для той моей счастливой жизни.
Мы помолчали.
- Понятно, - сказал Толик и вышел из комнаты.
Вернулся он уже с необычным грузом, который поразил меня абсурдностью своего сочетания - с какой-то солидной папкой и двумя... гранеными стаканами. Поставив стаканы на стол, и отложив пока папку, он внимательно посмотрел на меня, как будто взвешивая что-то еще раз. Затем заявил:
- Тебе, мой дорогой дружочек, работу бы сменить, да и место жительства пока тоже.
Он в упор смотрит на меня и я вдруг понимаю, что он совершенно трезв, хотя еще пять минут назад мне казалось, что он порядочно подзакидался спиртным. Настороженно отвечаю:
- Толик, вот только не говори мне, что у твоей конторы есть ко мне партийное задание. Мы же договаривались.
- А это не задание в классическом смысле этого слова. Это для твоего же блага. - Толик отравил в рот ломтик лимона и продолжил. - Тобой стал очень интересоваться Фонд Пороса. Завтра-послезавтра они должны с тобой связаться.
- С чего бы? - удивился я.
- С того. Очевидно, свяжется с тобой сам мистер Каррингтон и предложит тебе головокружительную работу. В Лондоне. Так ты того, соглашайся.
- В Лондоне? Что я забыл в том Лондоне?
- А там, мой друг, затевается что-то очень и очень странное и мы бы хотели, чтобы ты разобрался что там и как.
- Да ну, я должен все бросать в Москве, увольняться с медиа-холдинга, терять хорошую зарплату и все ради вашего любопытства? У вас что, профессионалов нет?
- А вот представь себе, что у нас нет ни одного профессионала, который является правнуком Великого Князя Михаила Александровича. Ни одного нет, уж поверь.
- Да уж, верю... - смеюсь я. - Но, Москва, работа...
- Да забей ты на эту работу! Сам же говоришь, что не твое это. Да и работу тебе все равно придется менять.
- С чего бы?
Толик промокнул салфеткой губы и серьезно ответил:
- В вашем холдинге меняется владелец. Будет тот, о котором я тебе говорил в прошлый раз. А поставит он на должность генерального, как ты думаешь кого?
- Этого козла, Пашку, - обреченно отвечаю я. - Это точная информация?
- Уж поверь мне, - кивает Толик. - Угадай, сколько минут ты там проработаешь после этого?
Я промолчал. А что тут говорить? С Пашкой мы враги заклятые и бескомпромиссные. И вражда наша идет уж много лет. Так, что если все действительно так, то работы у меня считай, уже нет...
- И еще... - Толик взял паузу, дабы привлечь мое внимание к своим словам. - Вокруг твоей особы замечено некоторое нездоровое шевеление.
- В каком смысле?
- В прямом.
- Вы что, за мной слежку установили? - рассердился я. - С какого перепугу?
- С того сентябрьского перепугу, когда тебя взяли в оборот эти козлы, - Толик про Марину решил тактично не упоминать. - И вот в последнюю неделю было зафиксировано несколько случаев наблюдения за тобой. Возможно, готовится какая-то акция.
- С чьей стороны? Со стороны Фонда Пороса?
- Не исключено и это, - кивает друг. - Но я больше подозреваю тех, кто захватил тебя в сентябре.
- Это почему?
Я реально напрягся.
- Тебе лучше знать, - загадочно усмехнулся Толик, - что именно ты им всучил вместо архива.
Я выдержал его взгляд и лишь пожал плечами. Мол, понимай, как хочешь.
- Так вот, - продолжил мой вездесущий пронырливый друг, - езжай в Лондон, а мы за ними понаблюдаем здесь. Может удастся выйти на заказчика, да и вообще, - Толик неопределенно махнул рукой в воздухе, - в общем, ты сейчас очень нужен в Лондоне.
- Кому это я нужен? - сварливо интересуюсь.
- Отечеству нашему, которому ты, кстати, присягу давал.
- Я офицер запаса и вообще я не из вашей конторы, а простой вертолетчик, - протестую я, но Анатолий ставит точку в нашей неформальной пьянке.
- А мы все в конторе того, вертолетчики, - усмехнулся он.