Страница 27 из 44
Посоветовавшись, подпольщики решили послать Ромашку к Васильку в комендатуру.
- Зайдешь к ней как соседка по деревне. Предлог подбери сама, - сказала Фруза.
И Зина отправилась на задание... Вот и страшное здание комендатуры.
- Куда прешь? Сегодня у начальника приема нет! - набросился на Зину стоявший у входа в комендатуру полицейский.
- Я к своей соседке, Нине Азолиной, у нее с отцом плохо. Он у нее парализованный.
- Ну тогда проходи.
Вскоре вернувшись, Ромашка передала поджидавшей ее Елочке:
- Уезжает сегодня, в пять! - а сама, как ей посоветовали, пошла домой.
К машине, стоявшей у забора комендатуры, приблизился Евгений.
- Домой скоро придешь? - обратился он к брату-полицаю, охранявшему машину.
- Не подходи!
- Чего кричишь, не съем я твою машину.
- Тебе говорю, не подходи... - В руках полицейского блеснул револьвер.
- Озверел ты, я вижу, слово брату не дашь сказать.
- Чего тебе здесь нужно?
"Отвлечь еще хоть на минуту... две!" Краем глаза Евгений следил, как с противоположной стороны к машине подползает Володя. Его должен страховать своим оружием Федя.
- Увидал вот тебя и остановился...
"Еще одна минута. Володя уже у багажника... Все! Отползает назад. Теперь медленно-медленно можно уходить".
Женя повернулся спиной к брату, потоптался на месте, пошел, чувствуя на своей спине недобрый взгляд.
... На следующий день в Оболи пронесся слух, что машина с полковником на пути в Полоцк подорвалась, якобы наскочив на мину.
Это была лишь первая месть юных подпольщиков за погибших сестер Лузгиных.
Подпольная организация "Юные мстители" активизировала свою деятельность.
На сходках заслушивались лаконичные информации Тани и Володи:
... На линии железной дороги на полоцком направлении произошла очередная авария. Взорвалась в эшелоне цистерна с бензином.
... Подорвались на шоссе на минах две машины.
... Снова взорван исправленный немцами мост на шоссе, возле Крутого оврага.
... Выпущены листовки с сообщением Совинформбюро.
Фамилии исполнителей не назывались.
Глава семнадцатая
Днем во двор кухни-столовой, где в подвале работала Зина, прибежала Галька. Она забралась на поленницу дров и замахала рукой, стараясь скорее привлечь внимание Зины. А когда старшая сестра подошла, одним духом выпалила:
- К нам полицаи приходили. Тетю Иру и Солнышко забрали.
Зина с трудом дождалась конца рабочего дня. На крыльце понуро сидели Ленька и Нестерка. Мальчишек не было дома, когда явился наряд полиции. Проститься с матерью и сестрой они не успели. В комнатах все разворочено, разбросано.
Немного позже в барак пришли бабушка и дядя Ваня с Любашей. Бабушка со слезами на глазах рассказывала:
- Кричат мне соседи: "Ефросинья! Твою Ирину с внучкой ведут". Я выбегла на дорогу, догнала... Ведут со скрученными сзади руками. Сунулась я к ним, так эти антихристы отогнали.
Дядя Ваня понуро молчал.
- Не плачь, бабуля... - упрашивала Любаша, пытаясь взобраться к бабушке на колени. - Я-то осталась... Меня-то полицай не увел.
На следующий день Зину вызвали в комендатуру. Допрашивал ее молодой следователь в черном мундире, с сухими колючими глазами на безбровом лице. Все его вопросы сводились к одному: знала ли Зина, что ее родственницы Ирина Езовитова и Нина Давыдова - имели связь с партизанами?
- Нет... - отвечала Зина искренне. Она и в самом деле ничего об этом не знала, даже не догадывалась.
- Никуда не выезжать из поселка, - наконец предупредил следователь, заставил расписаться в протоколе и затем указал на дверь: - Иди...
Когда Зина вернулась с допроса, в подвале кухни ее встретила Зося. Обрадовалась, что Зину отпустили. Обычно не разговорчивая, села рядом с Зиной и старалась ее успокоить и ободрить. Но успокоиться Зина не могла. Дежурившие в этот день возле станции Маша Ушакова и Катя Зенькова видели: арестованных посадили на дрезину и под конвоем повезли в сторону Полоцка. Надежды, что их немцы отпустят, уже не было.
А через несколько дней заметно встревоженная Зося подошла к Зине и шепотом спросила:
- Сказать тебе?..
Золотистые волосы Зоси, обрамлявшие нежное голубоглазое лицо, в сумерках подвала словно светились.
- Вызывали меня... Расспрашивали про тебя. Приказали следить за тобой. Очевидно, теперь тебя прогонят из столовой или увезут в Германию. - И Зося выругалась по-польски. Она ненавидела гитлеровцев не меньше ленинградской школьницы. Вся семья Зоси - отец, мать, братья - была уничтожена, когда фашисты заняли Польшу.
Зина обняла свою сменщицу и заплакала:
- Спасибо тебе, Зося.
Все валилось из рук Зины, но, превозмогая себя, она чистила картофель, шинковала капусту.
С кухни то и дело заглядывали, торопили, кричали, требуя, чтобы она быстрее работала.
Домой она шла, еле передвигая ноги. А там ее ждали теперь трое голодных ребят.
Возле барака, у старой березы, не обращая внимания на накрапывающий дождь, тесно прижавшись друг к другу, сидели Нестерка и Ленька. Они ждали мать.
Зина вытряхнула из фартука на стол картофельные очистки, устало свалилась на стул.
- Мочи моей нет... - пожаловалась она Леньке и Нестерке. - Вы сами что-либо сделайте, приготовьте...
И проголодавшиеся "братья-разбойники" сами принялись растапливать печку, готовить себе и Гальке обед ил картофельных очисток.
Но Галька отказалась есть. Хныкала, жаловалась, что болит голова. Явно заболела - сухой кашель, лоб и руки горячие...
- Беда ты моя!.. - чуть не плача, повторяла Зина. - Ну что я с тобой буду делать?
Нет больше тети Иры и Солнышка, посоветоваться не с кем. Ночь прошла в тревожной дремоте. Встала с красными глазами. Сестренка тоже проснулась и немного попила водички, Зина стала упрашивать Гальку:
- Ты лежи, лежи... не вставай. Я сегодня пораньше приду. - А сама не знала, придет ли вообще... Разбудила в соседней комнате двоюродных братьев, спавших вместе. Попросила: - Приглядите за Галькой... Заболела она.
С трудом пересиливая себя, пошла на работу. Кружилась голова - во всем теле чувствовалась слабость. "Не заболеть бы!"
Три дня Зина находилась в большой душевной тревоге из-за Гальки. Да и сама, с трудом перемогаясь, едва держалась на ногах.
После работы забежала к бабушке.
- Пои ее отваром сухой малинки, - посоветовала бабушка.
И Зина готовила отвар и поила сестренку. На четвертый день, заглянув к бабушке, радостно сообщила:
- У Гальки уже температуры нет.
- Слава богу... - перекрестилась бабушка.
- Не могу я к вам попасть-то, проведать... - тяжело закашлявшись, хрипло проговорил дядя Ваня. - Сам вот еле хожу, качаюсь.
Вернувшись к себе вечером, Зина чутким слухом уловила: кто-то тихо стукнул два раза в окно. Два раза стучат, - значит, свои. Выбежала на крыльцо.
Белка молча сунула Зине записку и исчезла.
В записке условным кодом передавалось задание на следующий день забрать от Василька подготовленные для партизан сведения, чтобы затем переправить по назначению.
Зина, прочитав записку, вдруг успокоилась. Она не одна! У нее много друзей...
После работы она снова отправилась в Зую. На этот раз в бабушкиной избе Зина застала неприятного гостя. Грузно развалившись на лавке, за столом сидел пьяный полицейский Чиж. Он теперь часто при встречах с односельчанами хвастался, что может сгноить в тюрьме любого. Чиж держал на коленях маленькую Любочку. Девочка рвалась из его рук, плакала, а он дурным голосом смеялся.
- Ты чего, ирод, пристал к ребенку? - ругалась из кухоньки на него бабушка. - Отпусти...
Зина молча подскочила к Чижу и выхватила у него Любочку.
- Вот ты как!.. - Оторопевший полицейский, пьяно пошатываясь, встал, вынул из кармана револьвер и подступил к Зине, заслонившей собой Любочку. Пришла ленинградская барышня! Не уважаешь полицейского? - Он поднял руку, растопырив грязную пятерню: - Видишь? Хлопну - и ничего от тебя не останется. По молчу... сохраняю твою жизнь до поры до времени...