Страница 20 из 44
И тут Зина уловила взгляд Фрузы на себе.
- Ромашка!.. - смутившись и покраснев, назвала она придуманную кличку, вспомнив почему-то Сережу Есина и последний ленинградский вечер.
- А вы... "братья"? - спросила Фруза, окинув долгим взглядом однофамильцев Езовитовых.
- Так и называй - братьями, - посоветовал Евгений.
- Кто из вас старший, а кто младший? - поинтересовался кто-то из девчат.
- Мы - близнецы! - шутливо ответил Илья.
Ребята засмеялись.
Володя, нахмурившись, нетерпеливо переглянулся с Фрузой. Порывисто поднялся с места.
- Почему нам сегодня так весело? - строго спросил он.
- Володя прав... Ведем себя по-ребячески, - сказала Фруза, - а решаем очень серьезное дело. - Она снова овладела собранием.
Установили пароли. Договорились, как оповещать друг друга в случае опасности. Поручили Володе наметить места, где будут находиться тайники для подпольных документов, систему сигнализации, если в дом подпольщика входить нельзя.
- А как мы назовем нашу организацию? - спросил Володя.
- Не знаю... Я не думала, - растерялась Фруза.
Одно за другим предлагались названия, но они не захватывали ребят.
Беспокойно поерзав на стуле, Зина вдруг решилась и подняла руку:
- "Обольские мстители".
Наступила тишина.
- Пожалуй, неплохо, - отозвался Евгений. - Мне правится.
- Лучше - "Юные мстители", - поправила Фруза. - Как думаете, ребята?
Название "Юные мстители" всем пришлось по душе.
- С сегодняшнего дня мы все - юные мстители, - подытожила Фруза. - Так давайте делом оправдаем название - будем мстить проклятым фашистам. Прошу, ребята, встать.
Все встали. И Фруза тихонько запела:
Вихри враждебные веют над нами,
Черные силы нас тяжко гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами...
Охваченные единым порывом, песню подхватили все юные мстители.
Январские сумерки быстро опускаются на землю. Сыплет снег, крутит пурга. В зашторенных окнах поселка ни одного огонька. Кругом тишина. Две девушки медленно идут друг за другом между сугробами, по тропке вдоль крайнего посада. Наконец они остановились на углу.
Одна - в плюшевом светлом жакете, закутанная белым полушалком, - как невидимка среди сугробов. Другая - в черной шинельке, темном платке и черных ветхих валенках на ногах - резко выделяется на фоне белого снега.
- Начнем, Ромашка! - прошептала девушка в жакете, озираясь по сторонам.
Она быстро вынула листовку, смазала клейстером, слегка прилепила на облюбованное место и ушла вперед.
Та, которую она назвала Ромашкой, приостановилась, разгладила наклеенную листовку, огляделась и заторопилась вслед. И вдруг метнулась в сугроб, воскликнув:
- Ласточка, ложись!..
На противоположном посаде появились двое. Идут они медленно, один за другим, отворачиваясь от ветра.
- Полицаи... - вымолвила Ромашка, глубже зарываясь в сугроб.
Зажмурив от страха глаза, они лежат неподвижно, боясь шевельнуться.
- Чуть не влипли... - прошептала Ласточка, когда полицейские скрылись вдали.
Крадучись, девушки снова торопливо двинулись вдоль посада.
Внезапно в тяжелых изорванных облаках открылось окошко, в которое выглянул белесый предатель-месяц. Девушки стояли, прижавшись к забору, не решаясь двинуться дальше. И месяц, словно сжалившись, скрылся за облаками. И снова две девушки крадутся по посаду. Наконец на телеграфный столб наклеена последняя листовка. Девушки облегченно вздохнули. Заброшена подальше в снег склянка с остатками клея. Скорее к кустарнику возле оврага. Там находятся на страже Илья и Федя, в случае острой опасности ребята должны отвлечь внимание полицейских.
- Ну как?.. Разгрузились?.. - встревоженно спрашивают они, выходя навстречу и стряхивая с девушек снег.
- Порядок! - вполголоса отвечает Ласточка.
Легко одетая, Ромашка продрогла, но слабо улыбается. Почему-то теперь, когда главная опасность миновала, ее бьет нервная дрожь.
В сумраке над полотном железной дороги вспыхивает и некоторое время горит ракета, освещая поле и участок пути.
- Боятся "людей из леса", - замечает Илья.
Он провожает домой Ромашку, а Федя - Ласточку.
Вернувшись домой, Ромашка снова становится Зиной и погружается в разные хозяйственные заботы.
К своим подпольным кличкам ребята привыкают не сразу. Но Фруза очень пунктуальна в своем требовании не называть друг друга настоящими именами. Для всех подпольщиков она - Таня.
- Хорошо проявили себя Ласточка и Ромашка! - говорит на очередном сборе подпольщиков Фруза. Она отмечает также Мальву и Елочку. Это благодаря им поздно вечером в комендатуре гестапо зазвонил телефон: передавали тревожное сообщение - на дороге из Оболи в Уллу по неизвестной причине сгорел мост. И в заключение Фруза приказывает: - Тем, кто еще не устроился на работу, не медлить ни одного дня. Устраиваться срочно!
И встречает резкое возражение Феди Слышенкова:
- На немцев работать не буду!
- Будешь... Не поступишь на работу, так заставим, - невозмутимо замечает Володя.
Федя весь багровеет:
- Это как понимать?.. "За-ста-вим"! Кто заставит? Ты?
- Только не ершись, Федор Федорович! Не маши кулаками. Что ты боксер, мы знаем. Заставим мы, наша организация. Поступив на работу, ты получаешь возможность бороться. Ты пойми, если тебя завтра заберут и повезут в Германию, нам же придется выручать тебя, - успокаивает Фруза Слышенкова и объявляет: - Организация наша создана. Для повседневного руководства ею необходимо выбрать комитет. Предлагайте кандидатуры.
Называют: Таню, Володю, Евгения, Илью, Орлика и Ромашку.
И вдруг:
- Беру самоотвод! - Это поднял руку Евгений. Последнее время он неузнаваем - хмурый, молчаливый. - Вы, наверно, не все знаете. У меня брат поступил в полицию.
Это известие было полнейшей неожиданностью, в том числе и для Фрузы.
- А ты не знал, что брат собирается поступить в полицию?
- Нет.
- А брат твой знает, что ты - подпольщик? - осторожно спросил Володя.
- А ты как думаешь? - резко ответил Евгений и потупился. Перед его глазами вновь возникла та ужасная сцена.
... Евгений вернулся домой, когда отец и мать уже спали, а старший брат Алесь сидел один за столом. Перед ним стояла бутылка. В избе пахло самогонкой.
- С какой это радости ты пьянствуешь? - спросил брата Евгений.
Глаза у того уже были мутные, осоловелые.
- Я теперича - власть... - заявил Алесь и достал из кармана белую повязку. - Могу и тебя рекомендовать в полицию.
Евгений, побледнев, кинулся к Алесю с кулаками:
- Иуда! Предатель! - выкрикивал он ему в лицо. - Мне стыдно будет в глаза людям смотреть!..
- А привлечь брата на нашу сторону ты не сможешь? - Вопрос Фрузы отвлек Евгения от воспоминаний об этой удручающей сцене.
- Врага не привлекают. Врага уничтожают, - глухо ответил кто-то за Евгения.
Выступил Федя Слышенков:
- Я предлагаю Евгения оставить в списке. У нас нет оснований не верить ему. За брата-предателя Женя не ответчик.
После долгих прений решили самоотвода Евгения не принимать и оставить его в списке. Приступили к голосованию. Все выдвинутые в комитет прошли. Прошла и Ромашка.
Уже к концу собрания пришли партизаны, сопровождаемые братом Фрузы. Их было двое. Средних лет, русоволосый, с короткой бородкой мужчина в сапогах, ватном пиджаке, немного прихрамывающий, и девушка лет двадцати пяти, белокурая, большеглазая, одетая по-деревенски - в овчинную шубейку, темный платок, в валенках.
- Наташа! - перешептывались подпольщики, узнав в девушке секретаря райкома комсомола.
- Ого! Вас порядочно собралось. Наш резерв, - отметил русоволосый, поздоровавшись с Фрузой за руку.
Все сгрудились вокруг гостей. Ребята спрашивали: далеко ли до партизанского отряда? как туда попасть? будут ли партизаны помогать подпольщикам? какое теперь положение на фронте?