Страница 69 из 93

Сладкая Тьма

Кобяков Виталий Витальевич

Я вообще предпочитаю проводить часы напролет, запираясь в комнате и рисуя. Не могу рисовать ничего, кроме лица Евы. Раз за разом я изображаю ее облик, долго смотрю на нее, затем комкаю листок бумаги и рисую заново. Горю желанием наглотаться лекарств и забыться. Только это не выход. Выхода для меня теперь нет вовсе...

Два дня назад поймал Златова. Проклятого, разумеется. Этот мальчик-мажор не смог бы выжить в той ситуации, в которой я его оставил. Ходил вокруг моего дома, засранец такой. Ненависть ко мне не угасла в его мелочной душонке даже после смерти.

Я сделал с ним именно то, что обещал: временно убил, обрубил руки, нос, уши, язык, вырезал глаза, выбил зубы, выкинул части его тела за границу Бездны. Люцифер только вначале тупил и не мог восстанавливать отрубленные конечности, позже Он научился. Поэтому Проклятые шестилетней давности сильно отличаются от тех, кто обратился недавно. Скорее всего, Люцифер и глаза скоро сумеет регенерировать.

Выкопав узкую яму глубиной два с половиной метра во дворе прямо перед домом и укрепив ее досками, я посадил туда то, что осталось от моего ненавистника, дыру закрыл металлической решеткой. Я ведь не шутил. Угрозы необходимо приводить в исполнение. Или не угрожать вовсе, если яиц не хватает для реальных действий. Кстати, о яйцах: их я ему решил всё же не отрезать. Я же не настолько садист...

Пока искал стройматериалы для импровизированной темницы, нашел в одной из квартир в доме неподалеку целый и работающий патефон с неплохой коллекцией пластинок. Теперь мы с Михо можем наслаждаться тихой классической музыкой ужасного качества. Патефон постоянно ломается, поэтому ученый тратит массу времени на его починку. Знаю, в механике Михо слаб, но пусть приносит хоть какую-нибудь пользу. А то вся жратва из-за этого голодного рта скоро подойдет к концу.

Так как еды у нашей группы было на шестерых, а мы остались вдвоем, запасы у нас имеются. И я к тому же перестал вовсе есть. Сначала Михо разозлился, что я не просветил его в свой маленький секрет, но вскоре от его негодования не осталось и следа. Видимо, мозг ученого породил мысли вроде: "Подумаешь, еда ему не нужна! Из него пули выходят, и раны на глазах затягиваются! А еще он невидимка. Сначала эти аномалии исследуй, лишь потом за еду принимайся!".

Мне пришлось возвращать систему растяжек-колокольчиков, я ведь ее снимал, когда со мной проживал отряд. А еще в соседнем подъезде, в том, что у меня для экстренной эвакуации припасен, я установил настоящие растяжки с осколочными гранатами. Перед входом в этот подъезд я повесил уведомление о заминированной местности на английском и русском, надеюсь, никто туда не сунется. Однако следить за обоими входами слишком проблематично, особенно, когда ты остался один.

Так как дефицита воды мы теперь не испытывали, я попросил Михо подстричь меня. В подростковом возрасте мечтал замутить себе ирокез на голове. Но мне и так несладко приходилось в связи с моим происхождением, а с таким творением на голове я бы точно до выпуска не дожил. Нет, всё было не настолько кошмарно, я всегда вращался в самых популярных компаниях в те годы, меня принимали за своего. Спасибо за это парочке кавказцев из класса, ведь на них обрушивалась расовая ненависть моих "друзей". Мне же лишь изредка доставались нелицеприятные комментарии.

Ирокезы просто не в моде были. А в университете уже постеснялся, считал себя слишком взрослым для таких экспериментов. Что же, пришел момент для осуществления детской фантазии.

Из Михо не выйдет парикмахера, но результат меня вполне удовлетворил. Бритвенным станком я сам уже ровнял слишком кривые участки. Гель для волос достал этажом ниже. Неплохо, очень неплохо. Я похожу на злодея из старых постапокалиптических фильмов. Морда в шрамах, небольшая бородка, безумный взгляд своими новенькими черными глазами и высокий ирокез...

Глава 2.

...- О чём ты сейчас думаешь?

- Думаю? Я лежу на кушетке с закрытыми глазами и думаю о том, почему я раньше сидел в кресле. На кушетке намного удобнее.

- Ты предпочитаешь выстраивать отношения на равных. Не только со мной, со всеми. Будь то политик или бедняк.

- А почему я сейчас тогда лег?

- Возможно, ты устал?

- Я привык жить в таком режиме. Вы сами говорили, что человек невероятно адаптивен. Может привыкнуть и к условиям концлагеря, и к свалившимся на голову миллиардам долларов.

- Тогда почему ты прилег?

- А ООН точно платит Вам, чтобы Вы всего лишь задавали вопросы?

- Ян...

- Шучу! Я понимаю, что Вы делаете. Итак, почему я прилег? Наверное, Вы хотите натолкнуть меня на какую-то мысль.

- На какую?