Страница 24 из 29
Раздумывая над тем, что с ним происходит, он тоже встал в очередь, но вскоре какой-то субъект кивнул ему и поднес кружку, так что Нестерову ничего не оставалось, как с благодарностью улыбнуться и начать пить.
Какой-то звоночек сработал в голове Нестерова. Никакой субъект просто так пиво не поднесет, а тут он опять подошели еще скружками.
На этот раз субъект показался Нестерову весьма странным. На субъекте был костюм из золотистого с металлическим отливом материала, которого не только в области, но и в столице он никогда не видел. В этом Нестеров, часто имевший служебные контакты с торговлей, мог не сомневаться; костюм из материала, из которого скорее делают космические скафандры для приключенческих фильмов, и Нестеров, не выдержав и, забыв про свое расследование оприходуя к этому времени третью кружку, стал внимательно приглядываться к своему визави.
Тот оказался словоохотливым, причем говорил, очень четко выговаривая все звуки, и через несколько минут разомлевший на солнце полковник уже знал, что перед ним не какой-нибудь областной начальник из общества "Знание", а обыкновенный инопланетянин, прибывший сюда, на нашу Землю для того, чтобы помочь землянам восстановить утерянную нравственность.
- Ну хорошо, - сказал Нестеров, понимая, что удивляться было бы бессмысленно, - если вы действительно инопланетянин, знающий очень много, иными словами, все, что содержится в головах всех землян, то, быть может, вы с легкостью поможете мне решить и мою проблему: она как раз заключается в том, что я не знаю того, что я должен бы знать.
- Буду рад, - сказал инопланетянин так просто, как будто он собирался поднять упавший зонт или платок.
- Скажите мне, - спросил, подумав, Нестеров, - кто промышляет наркотиками в этой области?
Инопланетянин переспросил:
- А что такое наркотики?
- Это то, что воздействует на мозг...
Но продолжить не успел .
- Знаю, это лекарства, которые земляне применяют не по назначению, драго.
- Пусть драго, - согласился Нестеров.
- Если вам нужен поименный список, то буду скоро готов. Мне только надо сосредоточиться.
- Да, - сказал Нестеров, - имена всех, кто имеет отношение к преступному бизнесу.
- Бизнесу? - переспросил инопланетянин. - Это когда за драго что-то отдают.
- Вот именно.
- Включая представителей властей, которые что-то отдают за драго?
- Да, - сказал следователь, которого этот разговор стал забавлять.
- Нет ничего проще, - сказал инопланетянин, - необходимые вам имена уже в моем кейсе.
И с этими словами он открыл блестящий чемоданчик и вытащил оттуда толстую пачку листов, сделанных из какого-то странного, но белого, похожего на бумагу, материала. На них были написаны в самом деле имена по крайне мере трех тысяч человек. К тому же это были не просто имена, но изображения этих людей.
- Ого! - воскликнул полковник.
- Здесь все, кто покупал или обменивал драго за деньги в последнюю неделю.
- Именно драго? Если мы только правильно друг друга поняли.
- Конечно.
- Но ведь сюда могли попасть и действительно больные люди для которых наркотик - лекарство.
- Вы просили всех.
Нестеров допил пиво, поблагодарил, взял странную пачку и откланялся. Слишком это было невероятно, но с таким списочком он нашел хорошую работу областным оперативникам.
Прогуливаясь, Нестеров вспоминал разговор с незнакомцем, или скорее ощущение от разговора и решил, что он сходит с ума. Но это было бы слишком просто и примитивно, и поэтому он, поддавшись магии внутреннего голоса, стал вникать в информацию о пришельце.
И чем больше он этим занимался, тем больше он понимал, что существует какая-то доселе не нащупанная связь между этой странной встречей и его визитом в эту область.
Присев на скамью на бульваре, Нестеров стал рассматривать листы, переданные ему при столь обыденных, а потому невероятных обстоятельствах.
Верхний лист пачки засветился, едва только Нестеров прикоснулся к нему пальцами. На нем появилось изображение пришельца.
Нестеров так сидел довольно долго, не отрывая руки от листа скорее в шоке, нежели в раздумьи. Он и не подозревал, что неведомые силы исследуют в этот момент его мозг, чувства, код нравственности. Не подозревал он и того, что сегодняшняя встреча не была случайной: Нестеров был заранее намечен как объект исследований, и поэтому случайностью встречи можно считать лишь то, что она произошла у пивного ларька...
Пришелец, как он представился Нестерову, залетел с планеты Ускоренных мелодий. Он рассказал полковнику, что любая мелодия - это кодированная информация, и что вполне поэтому резонно, что ее можно прослушать в два-три раза быстрее, чем обычно.
Он говорил еще много непонятного и таинственного, и земной Нестеров даже грешным делом подумал, а не из госбезопасности или не из спецотдела обкома ли его инопланетянин.
Нестеров устал и отправился в гостиницу, где добавил к пиву еще сто пятьдесят "Пшеничной" и отлично был накормлен Анной Михайловной.
Телевизор смотреть не хотелось, Анечка что-то шила, вдруг встала, чтобы его поцеловать, и случайно взглянула в окно.
- Коленька, иди скорей сюда, смотри, что там происходит?
Нестеров подошел к окну и взял жену за плечи.
-Ничего особенного, - он тряхнул головой, - это на площади устанавливают по просьбе трудящихся памятник вождю мирового пролетариата, другу всех угнетенных, товарищу Владимиру Ильичу Ленину.
- Коля, - делая серьезные глаза, спросила Анна Михайловна, - а что, в этом номере гостиницы, где остановился полковник из Москвы, нет микрофонов?
- Есть, конечно, - успокоил ее муж, - но вряд ли они работают. Вся энергия ушла вот на это. - И он показал в окно.
На следующий день утром Нестеров на работу не пошел. Он все еще изучал странные документы, которые передал ему неизвестный. Дважды звонили из прокуратуры и УВД, но он говорил резко и коротко: "Разбираюсь, надо будет приеду", - и его оставляли в покое. Не пошел он и на пикничок, устраиваемый местным руководством. Он сидел один в номере гостиницы (Анна Михайловна отправилась за покупками) и пытался вызвать в себе то же состояние, которое ощущал вчера.
Он вспомнил про светящийся лист. Лист опять засветился, едва только Нестеров к нему прикоснулся снова.
Вновь завязалась молчаливая беседа, и продолжалась она до тех пор, пока Нестеров не почувствовал смертельную усталость.
3.
- Слушай, Нестеров, - областной прокурор был возбужден, как будто от него только что ушла любовница. Но Нестеров знал, что любовницы у прокурора нет и не может быть, даже не столько в силу возраста, сколько в силу партийных традиций, поэтому он сразу спросил:
- Что случилось Василий Игнатьевич?
- Что случилось, что случилось, - завопил в трубку прокурор, случилось то, что никогда не случалось. Какой-то хмырь, - он произнес это слово по слогам, вероятно, чтобы Нестеров лучше понял, - привязал нашего ответственного работника, между прочим, депутата, цепочкой к новому памятнику Ленину. Я не знаю, как ты это квалифицируешь, по двести шестой или двести двенадцатой, но думай сам... Но то, что парень уже второй день мучается у памятника, это безобразие. Между прочим, почему ты на работу не ходишь?
Нестеров выдержал паузу. Решил на второй вопрос не отвечать.
- Не понимаю вас, Василий Игнатьевич, как можно мучиться, стоя у памятника Ленину. Вы, по-моему, что-то не то сказали.
Прокурор тоже выдержал паузу, и ровно такую, чтобы оценитьстепень сказанного Нестеровым.
Степень дозволенности. Но ничего недозволенного в речи полковника не нашел. Более того и сам вдруг подумал о том, что постоять у памятника вождю, вознося здравицы партии в расчете на обещанный коммунизм, - почетное дело каждого советского человека. И хотел сказать об этом Нестерову. Но потом понял, что это было бы не по существу. Поэтому начал снова:
- Николай Константинович, - сказал он уже мягче, - когда депутат Верховного Совета выходит из машины и делает замечание какому-то странному субъекту в серебряном костюме, а тот, вместо того, чтобы извиниться, приковывает его к памятнику вождю, это, согласитесь, безобразие. И мириться с этим нельзя.