Шантаж

«— Бандерлоги… Хорошо ли вам видно?

— Мы видим, Каа…».

Здесь принято видеть духов. И человеческая интуиция, опыт, внимание, собирая мельчайшие детали, оттенки поведения, даже не осознавая подбираемых мелочей, формулирует это в общепринятых образах. Для язычников-анималистов — в образе зверей. Для христиан… На «Святой Руси» и христиане — язычники.

Что-то она уловила. Что-то такое, что вот так поняла. Ну не хвостиком же я помахал! А попробуем-ка прокачать «богиню смерти» дальше.

— Волчонок? Ты уверена?

Я сидел перед ней на корточках и улыбался в лицо. Снял шапку, улыбнулся ещё шире. Стащил с головы бандану. Сначала — ничего. Потом её глаза широко распахнулись. Как интересно звучит эта традиционная литературная фраза применительно к человеку, у которого один глаз распахивается по вертикали, а второй — по горизонтали.

Несколько мгновений она молча рассматривала меня. Может, мне надо встать во весь рост? А ещё раздеться и сплясать нагишом полечку? Чтобы она глубже прочувствовала?

— Брехня. Помстилось.

Ага. Только, мадам, когда ваш обнажённый бюст вот так прыгает перед моими глазами — не надо мне ля-ля. Заволновалась душа ваша, засумлевалася. Бюст у вас хорош. И дышите вы… волнительно. Но, Ваня, скажем прямо — хохмочка не удалась. Была у меня надежда, что даму удастся захомутать на виртуале, на вере ли, суевериях ли. Как получилось с боевым волхвом. Но там-то профессиональный жрец, постоянно этим живущий. А здесь вполне здравомыслящая дама. Женщины в четыре раза чаще и легче сходят с ума, чем мужчины. Но если они сохраняют здравый смысл — они хранят его дольше. Даже в своём сумасшествии.

— Ладно, что мы всё обо мне любимом, давай о деле. Мой человек здесь был?

Так, сейчас соврёт. А врать-то она не и умеет. Практики лицедейства маловато. Понятно, что нормальный человек к такой физиономии приглядываться не будет. Будет отводить или опускать глаза перед столь наглядным уродством. Будет занят своими душевными переживаниями, будет неосознанно стыдится своей нормальности, а не воспринимать детали мимики искорёженного лица. Из чувства деликатности или от брезгливости. Только оба этих чувства у меня… недоразвиты. А здесь, в «Святой Руси» — особенно. Как я недавно втолковывал Гостимилу: ублюдок я. И — не брезглив.

— Какой «твой человек»? Маловат ты «своих людей» иметь. Годков-то тебе сколько, отрок?

Покровительственная улыбка, исполняется одним глазом. Возле правого — собрались морщинки-лучики. Добрая бабушка слегка посмеивается над неразумностью внука-недоросля. Только вот левый смотрит сквозь вертикальную щель, как ствол сквозь бойницу. И оскал…

— С которым ты трахалась. Я твой волос на нём нашёл.

— К-какой волос?

Снова пауза, наполненная скоростным обрабатыванием информации и просчётом вариантов. Гонора стало меньше. Всё верно: волосы — важный элемент во многих колдовских ритуалах. Недопустимо, что бы они попадали в чужие руки. Поэтому их нельзя просто выбросить, нужно похоронить, закопать. Тайно. Колдуны верят, что волосы содержат часть сущности человека. Такой… дикорастущий символ конкретной личности.

Как не странно, они правы. Ибо человеческий волос ещё более индивидуален, чем папиллярные линии. Позволяет не только «поймать» нынешнее, текущее состояние человека, но и восстановить его личную историю. Это уже ближе к иридодиагностике. Ничего сверхъестественного — по валяющемуся на дороге кардану тоже можно составить представление о тачке, из которой он вывалился.

Маразм магии (не путать с «магией маразма») начинается дальше: предполагается, что связь между частью — волоском, и целым — человеком продолжает существовать и после бритья. И, поджигая волосок, можно испортить не только воздух вокруг «поджигателя», но и жизнь «фигуре под причёской». Типа: выкинь выпавший кардан с дороги, и соответствующая тачка тоже улетит в кювет. Это поэтому у нас столько всякого чего на трассах валяется?

Я сидел перед лежащей на спине дамой на корточках, дрючок — у меня на коленях. Вот им я и ткнул.

— Волосок. Русый, кудрявый. Вот отсюда.

Мара ойкнула, но тут же вернулась к своему насыщенному наглостью и превосходством имиджу:

— А тебе-то что? Муж был добрый, неженатый, не окольцованный. Я женщина… не старая. Изнутри так вообще — молодая. Горя-я-я-чая. За что подержаться — сам видишь. Ну, и мы с ним целовались-обнимались, ласкались-миловались. Тебе-то это всё — ещё рановато. Или тоже разгорелось? По глазам вижу — нравиться. Ну ладно, посмотреть-посмотри, меня-то не убудет.

Интересно, а ведь она меня «раскачивает». Наглая похотливая улыбка… На этой маске — особенно… впечатляющая, сиськами трясёт, голосом играет, коленками своими искалеченными покачивает. Подросток должен застыдится, смутиться. Прежде всего от собственных желаний — это ж грех смертный. И, либо стушеваться, почувствовать себя виноватым, греховными мыслями обуянным, извиниться и прекратить допрос. Либо взбеситься, кинуться с кулаками, наделать ошибок. И снова, либо — извиниться-удалиться на следующем шаге. Либо сдохнуть, допустив в накате эмоций какой-то промах. Какой — пока не знаю.

«Целовались»? Что-то я сомневаюсь, чтобы Ивашко полез с тобой целоваться. Разве что…

— Выпили-то много?

Ну вот и ещё один ответ. Фиксируется по движениям зрачка «бойничного» глаза. Сейчас соврёт.

— Нет. К чему нам? Так, по кружечке бражечки, только для веселья да смелости. Да чтоб у него крепче стоял. Да ты и сам, поди, знаешь… ну, может, хоть от старших слышал.

Значит, она его опоила. Как, чем? Мочегонное? Для кратковременного усиления эрекции и последующего ураганного снижения кровяного давления? Или что-то психотропное? Дозировка? Только «выключить» мужика на время или попытка убийства? В московских электричках одно время работала аналогичная команда. Но дозы они ломили запредельные — терпилы теряли не только имущество, но и жизнь. Промывание я ему устроил, но поможет ли? Ладно, дальше пошли.

— А когда вы… наигрались, и он от тебя ушёл, пояс на нём был?

— Какой пояс? Да мне ж не до того было. Уж он-то меня утомил-измучил, силы мои слабые женские истощилися. Уж я просила-упрашивала: не уходи, добрый молодец, подожди со мной утра ясного. Только торопился он, по твоему, видать, поручению. А как уходил — я и не видела, уж и глаз поднять — мочи не было.

Ну и дура. Врать надо умеючи. Романсеро.

И утомила, и обобрала. Сальная ухмылка на её лица продолжает расплываться. Скоро дойдёт и до уха. Уровень сальности приближается к лучшим украинским сортам. А уровень уродливости — к французским. «Человек который смеётся». Смеётся надо мной.

Если пояс был, и она Ивашку напоила, поимела и без пояса отпустила — она врёт, а Гостимил говорит правду. Или наоборот — она говорит правду, а Гостимил пояс снял с оттрахнутого и пьяненького Ивашки, и нагло «лепит мне горбатого»? Через три любых точки можно целую плоскость провести, а тут через показания трёх свидетелей и одной достоверной версии не построишь. А трёх ли? Или те следы, которые мы видели на берегу болота — не её? Это не она вытаскивала Ивашку на тропинку? Ещё один персонаж? По весу, росту она подходит, но лосиные копыта, железная палка? Палки, посоха я здесь пока не видел. А вот копыта… что-то такое… а было это… А было это под днищем «курятника». Кажется… Проверим.

Не знаю, приходилось ли вам оценивать «на глазок» работоспособность электронного оборудования, набитого в несколько десятков сорокавосьмиюнитовых рэков? Так, чтобы просто скользнув взглядом по этому, уходящему в даль полутёмного зала, индустриальному пейзажу, поймать упавший линк или сдохший сервак? Я уж не говорю об отсохшем пачкорде. Понятно, что понять сходу — что именно в этой «цветомузыке индикации» мигает «не так»» или, ещё хуже, не мигает, хотя должно, — невозможно. И — не нужно. Достаточно «поймать» изменения картинки. А уж их-то и следует исследовать предметно. Называется: «отработка по отклонениям». Одна мелочь — вчерашнюю картинку надо иметь в памяти. Не надо её понимать, не надо придумывать себе какие-то запоминалки типа: «Каждый охотник желает знать…», не надо выводить её на уровень сознания — очень трудоёмко и не эффективно. Надо просто развивать в себе тот раздел памяти, который называется «фотографическая». Есть известные методики тренировки этого свойства. Есть… малоизвестные, с внешними стимуляторами. К примеру — с никотиновой кислотой или болезненными разрядами электрического тока… Мне в своё время достался стимулятор простейший — «жизнь» называется.