Шантаж

Но есть история царя Саула. И роль пророка-первосвященника Самуила — выразительно прописана в Ветхом Завете. Как этот жрец сперва поставил царя, а потом снял. Доведя своим проклятьем до самоубийства в Гелвуйской битве после гибели трёх его сыновей.

Для Владимира, человека, в общем-то, весёлого, потенциальная перспектива такой душевной болезни в результате проклятия жреца любого культа…

Похоже, Владимир выбирал не веру. И даже не союзников. Он выбирал религиозную бюрократию, которая не имела репутации свержения, уничтожения, проклятия земных, светских владык. Так… вроде, кроме Константинопольского патриарха и выбрать-то некого?

Удалённость Киева от Ромова позволила Крестителю сначала обмануть тогдашнего Криве-Кривайто упорядочением местного пантеона и вознесением именно Перуна на первое место, а затем, приняв христианство, выкинуть киевского «Перкуно» с золотыми усами — в Днепр.

И снова дядюшка, Добрыня Никитич, поскакал в Новгород. Старых богов — выкидывать, нового бога — ставить. Добрыня становиться этаким профессиональным «бого-утилизатором».

Поставили. С резнёй и пожаром. Но сброшенный в Волхов «идол усатый», проплывая под мостом, метнул в мост свою палицу. И столетиями будут сходиться на этом мосту новгородцы — драться. Справлять «перуновы поминки». Попутно решая всякие мелкие текущие вопросы: о налоговых ставках, о ввозных пошлинах, о войне и мире, о власти, кому быть князем… а посадник-то у нас вор, а там вообще: вор на воре верхом и вором погоняет… так я не понял — дадут нам под Лугой луга или куда коров-то гнать…

Будут драться так, что «приличные люди разбегаются куда глаза глядят и прячутся у себя во дворах в погребах». Драться сперва кулаками, потом «перуновыми палицами». Уже в середине 17 века Патриарх Московский Никон вооружённой силой вытрясет из новогородцев эти дубинки с оловянными наконечниками, возами будет вывозить их за город и костры из них складывать. И из самой первой, которую «идол усатый» бросил, и из её многочисленных подобий и копий. Это — после 7 веков торжества христианской проповеди на Руси.

…

Как-то в русской истории все говорят о приходе Руси под благословение Патриарха Константинопольского, но никто не говорит об уходе из-под власти более близкого и куда более опасного для русских князей и всего народа Криве-Кривайто.

Сравнение Криве-Кривайто и Римского Первосвященника позволяет рассмотреть и обратную аналогию: сколь велики бы были несчастия, обрушившиеся на христианский мир со стороны, например, того же ислама, если бы не Карл Великий и институт единого светского владыки — Императора. Хоть бы часто слабого и неэффективного, но общепризнанного мирского, светского предводителя. Не человека — должности.

Установленное Владимиром соотношение: сперва — князь, потом — поп, стало существенным элементом русского православия. Частью культуры и национального характера. Патриарх Никон единожды позволил себе фразу о двух солнцах, светящих над Россией, имея в виду хоть как-то уровнять царя и патриарха. И поехал в ссылку: уроки Киевского «робича» на Руси помнят спинным мозгом. Объяснения придумают современные, а вот ощущение «правильно» — оттуда.

В Западной Европе такой подход окончательно утвердился только с приходом протестантизма. Концовка религиозных войн в Европе содержит знаменитую формулу: «Народ следует за верой своего государя». Владетель земной, подобно главному санитарному врачу России, определяет приемлемость слуг владетеля небесного, допустимость продажи на местном рынке вот такого набора религиозных концепций, услуг и ритуалов. Остальное — контрафакт, «левая водка». Не в этом ли причина явления, отмеченного ещё Гумилёвым: ряд этносов одинаково отрицательно воспринимал и проповедь православную, и проповедь протестантскую. Гумилёв говорил о китайцах и североамериканских индейцах (но не эскимосах), где католические миссионеры добивались хороших результатов, а православные и протестантские сходных — мизерных.

…

Но вернёмся к пруссам.

Власть, данная от бога — всеобъемлющая. И прусские жрецы лезут, в частности, управлять демографией своего «стада». Одна из немецких хроникальных историй гласит, что после побед Видевута пруссы испытывали трудности — природная среда не могла прокормить все население. А поскольку урожайность — от бога, то… то надо чего-то сделать с людьми. И жрецами был введён закон обязательного умерщвления рождённых девочек.

— А что тут такого? Давить новорождённых младенцев — нормально, ничего стыдного. Это ж воля богов.

Кончилась эта демографическая затея плохо — пруссы были разбиты, потом соседи судавы опустошили Галиндию.

Статья Третья «Воли Богов» весьма характерна: люди всегда помещают в свой вариант «царства божьего» то, чего им не хватает, но очень хочется, на земле. У мусульман это — девственницы и вино, у христиан — безделье и хоровое пение. У пруссов… Здоровье, еда… — понятно. Но «много детей»? «Мы будем прыгать и смеяться»? Гибрид роддома и дискотеки? Демографический взрыв в посмертии? Нормальное чередование годовых сезонов вместо обычной для «райских кущ» — «вечной весны»? С обязательной слякотью между временами года. Как-то ничего подобного в других системах не попадалось.

Потом пришёл «Конец Света». То есть наоборот — он не пришёл, хотя его очень ждали.

«Христианство как зеркало идиотизма». Общечеловеческого. «Конец для Светы» — не пришёл. «Зеркала» — в очередной раз «соврали».

Но люди же, особенно — искреннее верующие — готовились! Достойно встретить, не ударить в грязь лицом… Точнее — наоборот. Как и требуется от отшельников, столпников, пустынников и юродивых — именно лицом и именно в грязь. «Умаление плоти своей греховной». Тренировались, разминались… У кого сколько выдумки хватало.

В порядке подготовки к «всемирной премьере по подведению всеобщих итогов» епископ Пражский Адальберт, например, решил спешно донести «благую весть» до язычников-пруссов. «Пока нас всех не накрыло». Этакое «крещение в последний час».

В 997 году он высадился с парой монахов на побережьи Самбии. Сначала его встретили радушно, приняв за торговца. Потом поняли, что это — проповедник чужого бога и стали отовсюду прогонять. Статья Первая Брутеновской Конституции на этот счёт сформулирована однозначно. А вот статья Четвёртая к нему не была применена. Аж 10 дней. А потом случился культурологический конфликт со смертельным исходом.

Адальберт случайно забрёл в священную рощу пруссов и там заночевал. Да он вообще ни о чём таком и не думал! Он же епископ Пражский! Для него всякое священное место — обязательно! — строение. Храм, церковь, часовня, капелла, базилика… На крайний случай — склеп или крест. Что-то сделанное и каменное. О «святости» применительно к объекту природного происхождения… Даже и мысли не возникает! Священные высоты, рощи, камни… Да это ж всё ещё евреи поистребили! Аж при царе Давиде! За тысячу лет до Рождества Христова! Что за древние глупости?

А для пруссов — вот эта роща, совокупность земли, деревьев, кустарников — храм божий. Даже не символ, а конкретное место жительство конкретных божеских сущностей. Жилая квартира давно и хорошо знакомых богов, чуть ли не родственников. И пруссы очень обиделись. А вам бы понравилось, когда в вашем храме мало того, что храпят и попукивают, так ещё и исполняют все вечерние и утренние гигиенические процедуры? Там же есть свой специальный человек! Служитель, жрец, между прочим, который сам пропалывает лопушки. И помощь ему не нужна, особенно — таким способом.