Воля богов!

Далёкая Австралия содрогнулась землетрясением, мощное цунами смыло несколько островов в Тихом океане. Но небо над Элладой оставалось светлым и безоблачным.

-- Да, мне, пожалуй, этот орёл и самому надоел, - дружелюбно сказал Зевс. - А Прометея ты, значит, освободил?

-- Конечно освободил, папа. Разве ж может такое быть, чтоб за помощь людям на цепь сажали?

-- Ну, Прометей ослушался воли богов и за это был наказан. Нельзя же волю богов нарушать.

-- Что ты, папа! - с жаром ответил Геракл. - Разве боги кому запрещают помогать людям? Людям помогать надо обязательно, а если боги против этого возражать будут, то гнать надо таких богов!

Где-то на краю света земля вновь содрогнулась, Азия отделилась от Америки, и образовался Берингов пролив. Над Элладой по-прежнему светило солнце.

-- Да, сынок, боги порой бывают неправы. Мы ещё очень антропоморфны, сынок.

Геракл озадаченно почесал в затылке своей огромной дубиной. Непонятное слово немного смутило героя, но он не стал слишком глубоко над ним задумываться и продолжил:

-- Так вот, задумал, значит, Эврисфей провести в Микенах выставку собак. И не хватало ему только собаки породы цербер. А такая, ты знаешь, только одна - у Аида. Ну, я и говорю: "Зачем тебе цербер-то? Собака страшенная же, ей только детей пугать. Болонка или пудель - другое дело", а он: "Нет, хочу цербера!" Ну ладно, пришёл я в Царство мёртвых, а там на всех покойников одна лодочка. Надо б всё-таки нормальную переправу построить, а то очередь, вместимости у лодки никакой, а перевозчик старый и от работы уже совсем надорвавшийся: я как к нему в лодку сел, так он сразу в истерику: "Нет! - кричит. - Опять!", а что опять? Я к нему в первый раз пришёл. "Едь, - говорю ему вежливо, - папаша. Что орёшь? Я ж тебе ещё ничего не сломал". Ну, приплываем мы к Аиду. "Одолжи, - говорю, - папаша, пёсика. Очень надо". А он вежливый такой, сразу видно, что бог культурный: присесть предложил, а я ему: "Некогда, - говорю, - рассиживаться. В Микены возвращаться надо". Он с кресла своего встать хотел, но я его обратно усадил, чтоб он не трудился. "Сиди, - говорю, - дедушка, я собачку и сам отвяжу". Ну, взял я того цербера за шкирку и обратно пошёл. Гляжу, а там, кто б ты думал? Тезей сидит к стулу привязанный. Я удивился, Тезей же не умер. "Как это тебя угораздило?" - спрашиваю. А он мне: "Это меня Аид к стулу приковал за то, что я другу помочь хотел". Представляешь, папа? Я-то этого Аида за приличного держал. А он, оказывается, беспредельщик: живых людей на цепь сажает!

-- Понимаешь, сынок, Тезей хотел у Аида законную супругу увести. Разве так можно?

-- Может и нельзя! - с жаром ответил Геракл. - Только ведь и с ним же так поступали. Он ведь знаешь, как Ариадну любил! Она ему из лабиринта выйти помогла, когда он воевал с Минотавром. А Дионис её себе забрал в жёны. И что получается: богу всё можно, а человеку ничего нельзя? Это разве по-людски? Разве по-божески? У человека тоже права быть должны!

Извержение вулкана Санторин разрушило остров Тира в Эгейском море, Атлантида затонула, накрытая огромной волной. Солнце над Олимпом светило так же ярко.

-- Конечно, сынок, - ласково сказал Зевс, - даже у человека должны быть права.

-- Ну вот, - продолжил Геракл, - освободил я, значит, Тезея, привожу цербера к Эврисфею, а он как заорёт. На дерево полез, "Убери это чудовище!" - кричит. Вот ведь смешной! Сам же просил цербера привести, а я-то его предупреждал, что собака эта совсем не симпатичная. А он мне: "Чтоб духу твоего здесь больше не было, идиот! Не нужны мне больше никакие подвиги! Ты уволен!" Дёрганый такой. Мог ведь спокойно сказать, что орать-то - так же можно голос сорвать, да и нервы жалко. Отвёл я цербера обратно к Аиду, а на обратном пути сюда завернул, тебя повидать. Я теперь человек свободный и безработный, куда хочу, туда и иду.

-- А ты, сынок, оставайся на Олимпе, - предложил Зевс. - Я тебя богом сделаю. Афина рекомендацию напишет, я одобрю, общее собрание возражать не станет.

-- Нет, батя, скучно тут у вас. На арфе я плохо играю - учителя музыки в детстве зашиб по неосторожности - они все хилые такие, эти музыканты, а потом времени упражняться не было, так что без опыта опозорюсь, от нектара у меня изжога, да и характер у меня не божественный: я чуть что, так сразу в глаз, в дипломатии вашей ничего не смыслю, меня тут половина богов за это психом считает, многие из них от меня уже схлопотали. Пойду лучше по свету справедливость устанавливать, а то тебе, я вижу, заниматься этим некогда - дел невпроворот, а у меня свободного времени теперь много. Так что прощай, папа, пошёл я.

Геракл взвалил на плечо дубину и лёгкой походкой счастливого и беззаботного человека пошёл вниз с Олимпа. Ему вслед светили солнце и нежный взгляд любящего отца.

-- И зачем нужны боги, когда есть такие герои? - сказал присутствовавший при разговоре Гермес, когда герой скрылся из виду.

Олимп содрогнулся от громового раската, небо почернело грозовыми тучами, молнии сетью покрыли небо.

-- Что ты хочешь этим сказать? - сурово вопросил Зевс.

-- Бог с тобой, Кроныч! И не один, - невозмутимо ответил посланец богов. - Разве я вообще что-то сказал?

-- Надеюсь, что нет.

-- Он, дорогой братец, хотел сказать, - заговорила Гера, выходя из соседней комнаты, - что один сексуально невоздержанный бог не только наплодил богов без всякой меры, но ему этого показалось мало: он потоптал половину смертных женщин и произвёл на свет таких героев, что всем нам скоро придётся собирать пожитки и убираться отсюда. Да если бы у твоего любимого Геракла кроме его непомерной физической силы была бы ещё хоть капелька мозгов и хоть чуточка честолюбия, от Олимпа уже камня на камне не осталось бы. Я правильно передала твою мысль, застенчивый Гермес?

-- О ужас! - воскликнул вместо ответа Гермес, подскочив как укушенный. - Моя рассеянность доведёт меня когда-нибудь до беды! Ведь через пять минут у меня назначена важнейшая встреча, а я совсем забыл об этом. Прости, Кроныч, извини, Кроновна, не могу с вами дольше беседовать. Бегу!

"Счастье - когда тебя понимают", - сказал древний философ. Ерунда! Счастье - когда с тобой соглашаются, а когда твою мысль понимают раньше, чем она успеет прийти тебе в голову, это худшее из несчастий. Впрочем, смертным это горе редко бывает доступно, ведь они почти никогда не понимают друг друга. Иное дело боги. Им с этим приходится жить постоянно, но и они не могут к этому привыкнуть. Аполлон и Кассандра

Аполлон лежал на кушетке, лениво перебирая струны кифары, и рассеянно смотрел на Кассандру, дочь троянского царя Приама, которая стояла поодаль с закрытыми глазами. Бог солнца следил за чувствами, отражавшимися на лице девушки.

-- Ну как, видишь что-нибудь? - спросил он наконец.

-- Вижу, - взволнованно ответила Кассандра. - Вижу пылающую Трою, вижу кровь, текущую по улицам, вижу своего отца, лежащего мёртвым у алтаря, вижу убитых братьев, вижу себя в руках какого-то дикаря.

Аполлон на мгновение прикрыл глаза.

-- Всё верно, - удовлетворённо сказал он. - Только почему же дикарь? Обычный грек, только очень взволнованный. Кстати, ты можешь разобрать рисунок у него на щите?

-- Нет, - ответила Кассандра и зарыдала.

-- Это не страшно, - успокоил её Аполлон, - для начала ты уже много рассмотрела. Я горжусь тобой: так быстро освоить ясновидение мало кому удаётся.

-- Так это всё правда? - сквозь слёзы спросила Кассандра.

-- Да, конечно. Я ж говорю: ты молодец.

-- Это же ужасно!

-- Что именно? А, ты про само видение! Ну да, впечатляюще. Ты что, расстроилась из-за этого? Не стоит: это же судьба, воля богов. Вы, смертные, так эмоционально на всё реагируете. Не стоит переживать из-за того, что невозможно изменить. Ты просто устала с непривычки. А я ведь предупреждал, что удовольствия от ясновидения не много. Есть вещи куда как более приятные. Расслабься, тебе надо отдохнуть.