Неидеальная (ЛП)

Мелисса возвращается с большой тарелкой еды. Она вкусно готовит, и как сказал Нейт, тако у нее получаются просто отменный. Я наслаждаюсь блюдом, запивая его пивом. Оказывается, я был очень голоден. Поглощая один кусок за другим , я нахожу по ТВ спортивный канал, и Мел возмущается, прося переключить футбол. Нейт поддерживает меня, и садится ближе, хватая со стола вторую бутылку пива.

- Вот гады! - сердито шепчет сестра

Сверху слышится шум и тяжелые шаги на лестнице. Сонно покачиваясь, вниз спускается Хантер.

- Как веселье, так без меня, - бубнит он, проходя на кухню к холодильнику.

На тарелке осталась последняя порция, и я думаю оставить ее другу. Хантер возвращается с апельсиновым соком, а Нейт, подумав, что пива не осталось, предлагает свою бутылку ему. Мой друг качает головой, отказываясь.

- Я за рулем.

- Ты собираешься куда-то? - спрашиваю я, передвигая ему тарелку.

Тот безотказно берет тако и откусывает огромный кусок.

- Меня разбудил телефонный звонок отца, - с набитым ртом, отвечает он. - Я не хочу возвращаться туда.

- Но ты должен, - настаиваю я. - Он вытащил тебя из дыры. Побудь немного с ним.

Хантер еще вчера говорил, что мистер О’ Б райан хочет, чтобы его сын вернулся домой, но мой друг упертый, так же, как и я.

- Что случилось , пока меня не было? - вдруг неожиданно спрашивает Хантер.

Я кладу бутылку на стол и опираюсь локтями в коленки.

- Она мне изменила, - еле слышно произношу я.

Я смотрю другу в глаза, и его рот раскрывается от удивления. Он кашляет в кулак, и делает большой глоток своего сока.

- Алекс? - интересуется он, будто не зная, что я говорю о ней.

Я сжимаю руки, боясь, что снова потеряю контроль. Но я должен держаться. Ради сестры. Все ради нее.

- Но странно то, что она сказала, что была с тобой, - говорю я, склоняя голову вниз, - что ты всю ночь катал ее, что вы остановились в мотеле.

- Вместе? - с большими от потрясения глазами спрашивает он.

Я ухмыляюсь, но отвечаю на его вопрос:

- В разных номерах. И ты привез ее сегодня утром домой на крутом “Ауди”.

- Прости, конечно, но это полный бред, - говорит он то, что и так мне известно. – Во - первых, я всего лишь довез ее до кампуса, я даже не провожал ее, но проследил, чтобы она благополучно добралась. Во-вторых, я всю ночь была с вами. Каким образом мне удалось быть в двух местах одновременно? - вопрошает он с явной обидой и непониманием в голосе.

Я понимаю его. Я бы тоже огорчился, если бы на меня наговаривали. К тому же, на Хантера уже повесили то, чего он не делал. И ему должно быть неприятно вдвойне.

- Она была очень пьяна и , возможно , ей привиделось все это, - добавляет он.

- Я знаю правду, и она заключается в том, что Алекси изменила мне, - признаюсь я, наконец, самому себе тоже.

Произнеся ее имя так, как говорю только я, по моему телу бегут мурашки.

- И как ты? - интересуется мой друг.

- Я думал, что она та самая девчонка, понимаешь? - с отчаянием говорю я. - Помнишь, в детстве, когда мы были еще зелеными, мы наблюдали за взрослыми парнями, которые клеились к каждой девушке? - Хантер кивает головой в ответ на мои воспоминания и слегка улыбается.

Нейт наблюдает за нами. Видимо , ему интересно узнать, чем мы занимались будучи детьми.

- Мы поклялись с тобой, что если однажды влюбимся по-взрослому, то мы не будем лезть под юбку к девушке, пока не убедимся в том, что именно она – та самая.

- Пока не убедимся, что она идеальная, - перебив меня, добавляет Хантер то, что не успел сказать я.

Мы встречаемся глазами, и я вижу, что Хантер понимает. Он понимает, что я влюблен в нее. И сейчас мое сердце разбито.

Тишину нарушает телефонный звонок. Хантер моргает несколько раз и неохотно достает телефон. Не взглянув на экран, он сбрасывает вызов. Он злится: это видно по тому, как друг сжимает свободную ладонь в кулак. Но мы не в силах что-либо изменить. Мне нужно двигаться дальше. А главное - мне есть , ради кого это делать.

Телефон снова звонит, и Хантер рычит , отвечая:

- Да?

Я не знаю, с кем он разговаривает, и не слышу , что он отвечает, потому что он проходит на кухню, не желая говорить при нас. Я догадываюсь, что звонит его отец. Пока Хантер не приедет, он не перестанет звонить.

Мелисса грустно смотрит на меня, а Нейт пытается сделать вид, что внимательно следит за игрой по ТВ. Возможно , ему неприятно все это слышать, а, возможно , ему просто стыдно за подругу. Я не знаю, но он до сих пор ничего не сказал. Поэтому я решаю спросить:

- Нейт, что ты думаешь по этому поводу?

Он переводит взгляд на меня, трет руки, очень долго смотрит на Мел, а после - снова на меня.

- Ты серьезно хочешь знать мое мнение? - вопросом на вопрос отвечает он.

Я сдержанно киваю головой. Конечно, черт возьми , я хочу знать его мнение. Он лучше всех нас знает Алекс. А, точнее , дольше всех.

- Я чувствую, что что-то здесь не чисто, - шепчет он, боясь, что кто-то может нас услышать.

- То есть?

- Алекс всегда была порядочной, Харви. У нее даже парня не было до тебя, - говорит моя сестра, глядя на меня

- Неужели, ты, правда, думаешь, что она прыгнула с кем-то в койку, лишь увидев тебя с другой девушкой? - с напором спрашивает Нейт.

Я даже не думал, что эти двое уже поговорили обо всем этом. И в их словах чувствуется истина.

- Что , если она это сделала? - изогнув бровь, спрашиваю я у них обоих.

- Что , если нет? – в унисон отвечают они.

- Тогда где, по-вашему , она была всю ночь? Кто подвез ее? А? У вас есть ответы?

- Их нет и у тебя, - говорит моя сестра, поднимаясь.

- Я звонил ей, черт подери! - ору я. - Трубку взял мужик!

Я смотрю на них, но они избегают моего взгляда.

- Мужик, понимаете?!

Я встаю и направляюсь к себе в комнату. В гостиной появляется Хантер, и я опережаю его , бросая :

- Тебе лучше поехать домой. Все будет хорошо.

И с этими словами я скрываюсь на втором этаже , подальше от чужих глаз.

Хантер

Выходя из лифта на последнем этаже, в подземной парковке, в голове прокручивается вновь и вновь самый худший момент в моей жизни: я сидел там, в небольшой камере, когда Алекс смотрела на меня исподлобья и говорила, что я изнасиловал свою бывшую девушку. Она опустила взгляд и села на место, как только прокурор разрешил ей сделать это. Судья выслушал последнего свидетеля, и тогда объявил пятнадцатиминутный перерыв для принятия решения. Я до последнего надеялся и ждал… В то время я ещё не был так зол и жесток, хоть и ненавидел Алекс и Джен. Но сейчас ненависть во мне выросла до прогрессирующих размеров. Она стала огромной, стала смыслом моего существования. Я забыл, каково это – жить счастливо, беззаботно, не желая мести, не представляя её кровь на своих руках. Я хотел этого, я желал этого. И желаю сейчас. Хочу, чтобы Алекс мучилась. Хочу, чтобы она молила меня о пощаде. Хочу смотреть на неё снизу вверх, поднять бейсбольную биту высоко и… сделать это. Как же много ненависти. Как много её. Она стала мной.

Я сажусь в машину, выезжая на улицу, вспоминая, что когда мне было восемнадцать лет, или около того, я стал свидетелем ужасной сцены: мой дядя тащил за волосы свою жену на второй этаж по лестнице. Он тащил её, совершенно не жалея. Я даже не мог пошевельнуться, чтобы вызвать полицию: возможно, я не ожидал, что в один прекрасный день, заглянув в гости к родным людям, увижу такую страшную вещь; а, возможно, я просто не мог пошевельнуться, потому что мне было страшно. Я подумал: я не знаю этого человека. Я не знаю мужчину, который учил меня рыбачить вместо моего отца; который учил охотиться на дикого кабана; смотрел со мной баскетбол и не пропускал ни одну мою игру. Мне действительно было страшно. Я наблюдал, как на спине дядиной жены расцветают раны и ссадины, я видел, как её кровь оставляла следы на деревянных ступенях. И после того, как дядя Майкл избил жену почти до полусмерти, я, спустя несколько дней, словил себя на мысли, что никогда, никогда в жизни ни с кем так не поступлю. Буду драться с мужчинами, и лишь по необходимости. Я был уверен, что не стану зверем, животным, которое желает нападать и причинять боль.