Страница 30 из 35
94
Идея, которую Дарвин проводит через всю свою книгу о происхождении видов, есть, несомненно, идея о существовании настоящего состязания [1], борьбы, в пределах каждой животной группы, из-за пищи, безопасности и возможности оставить после себя потомство. Он часто говорит об областях, переполненных животной жизнью до крайних пределов, и из такого переполнения он выводит неизбежность состязания, борьбы между обитателями. Но если мы станем искать в его книге действительных доказательств такого состязания, то мы должны признать, что достаточно убедительных доказательств нет. Если мы обратимся к параграфу, озаглавленному "Борьба за существование - наиболее суровая между особями и разновидностями одного и того же вида", то мы не найдем в нем того обилия доказательств и примеров, которые мы привыкли находить во всякой работе Дарвина. В подтверждение борьбы между особями одного и того же вида не приводится под вышеупомянутым заголовком ни одного примера: она принимается как аксиома; состязание же между близкими видами животных подтверждается лишь пятью примерами, из которых, во всяком случае, один (относящийся к двум видам дроздов) оказывается по позднейшим наблюдениям сомнительным. Но если мы станем искать дальнейших подробностей, с целью убедиться, насколько уменьшение одного вида действительно обуславливается возрастанием другого вида, то мы найдем, что Дарвин, со своей обычной прямотой, говорит следующее:
1 Дарвин употребляет слово Competition, которое по-французски приходится переводить слово competition, а по-русски, большею частью, переводится соревнование или соперничество. В данном случае слово "состязание" лучше, мне кажется, передает дарвинистское competition.
"Мы можем догадываться (dimly see), почему состязание должно быть особенно сурово между родственными формами, заполняющими почти одно и то же место в природе; но, вероятно, ни в одном случае мы не могли бы с точностью определить, почему один вид одержал победу над другим в великой битве жизни".
95
Что же касается Уоллэса, приводящего в своем изложении дарвинизма те же самые факты, но под слегка видоизмененным заголовком ("Борьба за существование между близкородственными животными и растениями часто бывает наиболее сурова"), то он делает нижеследующее замечание, дающее вышеприведенным фактам совершенно иное освещение. Он говорит (курсив мой):
"В некоторых случаях, несомненно, ведется действительная война между двумя видами, причем более сильный вид убивает более слабый; но это вовсе не является необходимостью, и могут быть случаи, когда виды, более слабые физически, могут одержать верх, вследствие своей способности к более быстрому размножению, большей выносливости по отношению к враждебным климатическим условиям или большей хитрости, помогающей им избегать нападений со стороны их общих врагов".
Таким образом, в подобных случаях, то, что приписывается состязанию, борьбе, может быть вовсе не состязанием и борьбою. Один вид вымирает вовсе не потому, что другой вид истребил его или выморил, отнявши у него средства пропитания, а потому, что он не смог хорошо приспособиться к новым условиям, тогда как другому виду удалось это сделать. Выражение "борьба за существование", стало быть, употребляется здесь опять-таки в переносном смысле и, может быть, другого смысла не имеет. Что же касается до действительного состязания из-за пищи между особями одного и того же вида, которое Дарвин поясняет в другом месте примером, взятым из жизни рогатого скота в Южной Америке во время засухи, то ценность этого примера значительно уменьшается тем, что он взят из жизни прирученных животных. Бизоны, при подобных обстоятельствах, переселяются с целью избежать состязания из-за пищи. Как бы ни была сурова борьба между растениями, она вполне доказана, мы можем только повторить относительно ее замечание Уоллэса, "что растения живут там, где могут", тогда как животные в значительной мере имеют возможность сами выбирать себе местожительство. И мы снова себя спрашиваем: "До каких же размеров действительно существует состязание, борьба в пределах каждого животного вида? На чем основано это предположение?"
96
То же самое замечание приходится мне сделать относительно того "косвенного" аргумента в пользу действительности сурового состязания и борьбы за существование в пределах каждого вида, который можно вывести из "истребления переходных разновидностей", так часто упоминаемого Дарвином. Как известно, Дарвина долгое время смущало затруднение, которое он видел в отсутствии длинной цепи промежуточных форм между близкородственными видами; и известно, что он нашел разрешение этого затруднения в предположенном им истреблении этих промежуточных форм [1]. Однако внимательное чтение различных глав, в которых Дарвин и Уоллэс говорят об этом предмете, вскоре приводит к заключению, что слово "истребление", употребляемое ими, вовсе не имеет в виду действительного истребления; то замечание, которое Дарвин сделал относительно смысла его выражения: "борьба за существование", очевидно, прилагается в равной мере и к слову "истребление". Последнее никоим образом не может быть понимаемо в его прямом значении, но только в "метафорическом", переносном смысле.
1 "Можно было бы, однако, заметить, - писал он в "Происхождении видов" (начало VI главы), - что там, где несколько близкосродных видов живут на той же самой территории, мы необходимо должны были бы находить и теперь многие промежуточные формы... По моей теории, эти сродные виды произошли от общего прародителя; и во время процесса их видоизменения каждый приспособился к условиям жизни в своей области, и заместил и истребил первоначальную прародительскую форму, равно как и все промежуточные формы между своими прежним и теперешним состоянием" (с. 134, 6 англ. изд.). См. также с. 137 и 296 (весь параграф о "вымирании").
Если мы отправимся от предположения, что данная площадь переполнена животными до крайних пределов ее вместимости и что вследствие этого между всеми ее обитателями ведется обостренная борьба из-за насущных средств существования - причем каждое животное вынуждено бороться против всех своих сородичей, чтобы добыть себе дневное пропитание, - тогда появление новой и успешной разновидности, несомненно, будет состоять во многих случаях (хотя не всегда) в появлении таких индивидуумов, которые смогут захватить более чем приходящуюся им по