Пока горит свеча

Козьякова Наталья Дмитриевна

Пока горит свеча

Пролог

Где-то в тайге, далеко - далеко, гуляет шальная метель.... Бешеный Северный Ветер ревет, путаясь взлохмаченной бородой в макушках столетних кедров. Осыпает их колючим снегом, пытаясь сломать, но только сбивает с них тяжелые шапки. Слышно то тут, то там глухие тяжелые шлепки - это снег съезжает вниз по раскидистым лапам.

А внизу царит странная гулкая тишина - будто вся местность накрыта огромным колоколом.

-Дон-н-н... Дон-н-н... - колокол отзывается на бешеные порывы ветра, и скрип могучих ветвей вторит ему в унисон. Зима....

У самой опушки, прикрывшись лапами старого кряжистого кедра, пря-чется в снегу крошечный - в два оконца - домишко. Снежная - в рост человека - ограда отгораживает его от всего мира. Лишь призрачно светится оконце, да сизоватый древесный дымок, робко пробивающийся сквозь тяжелые лапы кедра, сообщают миру, что тут все еще теплится жизнь.

-Лю-у-у-ди! Лю-у-у-ди! - воет Северный Ветер, ломая кедровые лапы - уж очень хочется ему разбить-разметать эту невесть откуда взявшуюся избушку.

Избушка была новая, сложенная из толстых смолистых бревен. В пазах кудрявился мох, не пропуская внутрь холодный воздух. Застекленные крошечные оконца в две рамы заросли толстым слоем льда - морозна и многоснежна выдалась нынешняя зима в тайге. Жарко топилась печь - за надежной чугунной дверцей весело потрескивали дрова, и жар теплыми волнами плыл по крошечной комнатке, совмещавшей в себе функции кухни, столовой, гостиной и спальни.

Поздним летом два крепких мужика за короткое время срубили - собрали эту крохотную избушку. Огородили срубом крошечный родничок, а вокруг избушки возвели еще один уровень стен - сложили поленницу смолевых и березовых дров.

-Как думаешь - перезимует? - тревожно спрашивал один, крепкорукий, кареглазый мужик, теребя смолевыми пальцами черные с проседью волосы. - Не смерти ли в пасть толкаем ее?! Одна, в тайге - на тыщу верст ни человека, ни зверя.

-Ну, звери тут водятся, - отвечал второй, рыжебородый, светловолосый и синеглазый, разглядывая непонятно чьи следы у родничка. - А помереть и в городе можно. С ее -то диагнозом.... Мы ей рацию оставим. Продуктов завезем побольше. Дров должно хватить до весны. Да и кто нам запретит прилетать по выходным и праздникам?

Рыжебородый поднял глаза к прозрачному осеннему небу. Там в невозможной дали, лениво плыли мутно-серые облака, сбиваясь в тяжелые мрачные тучи - скоро зарядят нудные осенние дожди, пойдут гулять пронизывающие ветра. А там уж и снег не за горами.

-Она же тут от тоски загнется! - волновался его приятель, вытесывая топором ножку для обеденного стола. - Пусть бы ехала в санаторий - в Белокуриху, Гагры, в Сочи! В Калининград, наконец!

-И что?! Снова да ладом объяснять всем, что с ней приключилось? Видеть жалостливые взгляды, выслушивать соболезнования,- пожимал плечами приятель. - Тебя не хоронили заживо - вот и думаешь, что это легко.

Они собрали инструменты, занесли в сени. Плотно закрыли входные двери, заложив их тяжелым брусом - от зверей. На поляне остановились, оглянулись на избушку. А вскоре в небо прянула винтокрылая лупоглазая стрекоза - вертолет....

Глава первая.

За окном идет снег.... После нескольких недель жутких морозов наконец-то пришла оттепель, и можно без опаски бродить по лесу, хотя вся моя дорога - до родника и обратно. До отхожего места, до поленницы, что сложена у стен дома - этакий дополнительный щит от ветров и морозов. Поленница двойная, так что до стен еще добираться и добираться.

Я живу здесь уже почти полгода. И буду жить еще долго. Полгода. Год. Два.... До тех пор, пока не решу, что готова вернуться к людям. Или уйду. На-всегда.

Когда меня привезли сюда, в это место, которое я так и не сумела отыскать на карте, стоял сентябрь. Он уже перевалил за середину, сменив серый дождливый плащ на златолиственный убор. Погоды были солнечные, тихие, наполненные шорохом опадающей листвы, скрипа, таинственных звуков, вздохов, чуть слышных шагов....

Мои друзья долго медлили, мялись у вертолета, не решаясь сделать последний шаг, умчаться от меня в привычный мир, а мне нетерпелось остаться одной. И я торопила их, подталкивала, послушно кивая на все наказы:

-С огнем осторожнее....

-Да, да....

-Керосин во фляге....

-Да, да....Припасы здесь. К зиме еще переправим....

-Хорошо....

-Рацию держи под рукой!

-Обязательно.

-По тайге не шляйся!

-Слушаюсь....

А душа уже трепетала в предвкушении свободы от бешеного ритма жизни.

-Мужики, да хватит вам уже! Улетайте!

-"Улетайте, улетайте"! - пробурчал Валерка, не сводя с меня горячих карих глаз. - Зачем я ввязался в эту авантюру! Случись что с тобой....

-Чему быть! - отмахнулась я. - Ты, главное, молись за мою заблудшую душу, а там - как Бог на душу положит.

-Не начинай снова - здорово! - вмешался Артем. - Это ее право. Поехали давай.

Наконец пятнистая стрекоза стремительно взвилась в воздух и растворилась в высокой синеве. Все. Я осталась одна. И сразу же почувствовала, как мои плечи обвисли, ноги налились свинцовой тяжестью, а в голове противно зазвенело. Я осталась один на один со своими бедами и страхами. И теперь только от меня зависит - выживу я, или все же загнусь здесь, в этой таежной избушке.

-Зачем меня понесло сюда? - осторожная мысль пробежала по краешку моего сознания. - Загнуться я могла бы и дома....

Только спустя долгое время я уверилась в правильности принятого решения, а в тот первый день я поняла только одно: больше не надо быть сильной для окружающих.

Домик мой - да, теперь уже точно мой - стоял на пригорке, у основания старого кедра. Крохотное окошко глядело на зеленую полянку: там среди увядающей травы кое-где мелькали блеклые венчики цветов.... Я еще обживусь здесь, в этом диком месте, а пока....

-А пока добрести бы до лежанки, да уснуть, - пробормотала я, тяжело поднимаясь с валежины. Спать - это все, чего я хотела от жизни на данный момент.

Дотащившись до избушки, я вползла внутрь и закрыла дверь. Огляделась. На полу у печи лежали дрова. Береза вперемешку с осиной и смолой - янтарные капли смолы застыли на поленьях. На плите стоял мой старый набор каст-рюль. На табурете у окна - ведро с водой. Красное пластиковое ведро с белой крышкой.... Из дальнего уголка сознания проявилась картинка- воспоминание: теплый коровий бок, в который так удобно упираться лбом. Звонкая тишина летнего утра, проблеск зари над безмятежно дремлющей Обью. В дальних камышах сонно плещется рыба. И мысли в эту рань светлые и такие же безмятежные....

По щеке медленно покатилась слеза.

-Что-то не в меру слезлива ты стала, матушка,- сказала я, стягивая с плеча штормовку. Левая рука отказывалась мне повиноваться, поэтому я все стара-лась делать правой рученькой.

Слава Богу, куртку я стянула. По плечам сразу же пробежал озноб. Уж так всегда бывает - в нежилом помещении быстро поселяется сырость. И лучший способ избавиться от нее - затопить печь.

Вот теперь пришла пора сказать доброе слово печи.

-Печка-матушка, печка - лапушка, спасибо тебе, кормилица, от холода заступница, - бормотала я, бережно перебирая приготовленные лучинки, березовые коринки и тонкие поленца.

-Это Валеркина забота, - думала я, бережно укладывая лучинки колодцем. - Валерка знает, что я всегда с лучинки печь растапливаю. А с дровами мы подождем. Подождем с дровами -то.... А ну-ка, печка-матушка, как ты нам себя окажешь с первого затопу? Как первая затяжка тебе? По вкусу ли придется?

Печь выложена была добротная: с плитой-голландкой, с чугунным баком для горячей воды, со множеством дымоходов и печурками - сушить носки-варежки. А вверху, над вьюшкой, крохотная дверца - прожигать бумагу, помогая пробиться дыму.