Страница 18 из 78
- Они знают мое среднее имя? Молодцы какие!
- И не только. Информации у них много. Лично для меня переварить все сразу было довольно трудно. – Я кивнула, но отец Гленн пришпилил меня к месту всезнающим взглядом. – Поначалу.
- А сейчас уже переварили?
- Да. И должен сказать, что познакомиться с вами – большая честь.
- Вы так говорите, будто я святая.
- Ну что вы! Вы вовсе не святая. Вы скорее воин.
Я прямо-таки почувствовала, как у меня удлиняется от гордости позвоночник.
- Воин, значит. А что? Мне нравится. Но что конкретно вы узнали, чтобы в конце концов прийти ко мне?
- Я узнал о совершенно ином виде одержимости. – Черты лица священника смягчились. – В этой области я вроде как специалист.
- Ладно, проглочу наживку, но для начала… кофе не хотите? – Я махнула в сторону открытой двери, указывая на Бунна – драгоценность, которая живет на полочке у меня в кабинете. На другую драгоценность, которая проживает южнее моего пупка, я указывать не стала. Неловко бы получилось, ага.
- С удовольствием, - просиял отец Гленн.
Класс. Может быть, я и выживу в кофеиновом вакууме благодаря содействию католического священника. Хотя такие мысли по очевидным причинам посещали меня крайне редко. Оказавшись у себя в кабинете, я налила отцу Гленну чашку кофе, а потом спросила, какой он предпочитает. Вдруг повезет, и он любит такой же, как я? Я свой кофе называю «Звездой смерти». Огромная чашка, хранящая верность Темной стороне Силы и достаточно мощная, чтобы грохнуть целую планету.
- Немного сливок, если не затруднит, - тихо рассмеялся мой гость.
- Один кофе со сливочным кайфом. Будет через минуту! – крикнула я через открытую дверь. Что тут скажешь? Обожаю жаргончик придорожных забегаловок.
На аромат и сам акт наливания в чашку темного эликсира мой организм отреагировал, точь-в-точь как чихуахуа под носом у питбуля – неудержимо затрясся. Это у меня такой условный рефлекс, как у собаки Павлова. Каждый раз, когда я прохожу мимо кофе, прожив пару часов без единого глоточка, меня трясет. А сейчас с последнего глотка счастья прошло уже почти семнадцать часов. Естественно, я заметила, что трясусь уже довольно давно. Лишь бы это не вошло в привычку.
- Не могли бы вы объяснить, что это за разные виды одержимости, чтобы я тоже понимала, о чем речь? – попросила я, крайне неохотно отдавая отцу Гленну чашку.
- Разумеется. – Он сделал большой глоток с таким видом, будто в жизни ничего вкуснее не пил. Или так, или я принимаю желаемое за действительное. – Первый вид – подселение. Относится в основном к помещениям.
- Вроде дома в «Полтергейсте»? – предположила я, пытаясь придушить внутреннюю чихуахуа.
- Точно. Только драматизма поменьше.
- Ну ясное дело, - брякнула я, притворяясь, будто знаю больше, чем на самом деле.
- Следующий вид – угнетение. Тут демон сосредоточен на одном конкретном человеке.
- Вроде сталкера, только жути поменьше.
- Пусть так, - рассмеялся священник. – Третий вид самый известный. Собственно одержимость. В этом случае демон вселяется в человека.
Я кивнула:
- Назовем его моим любимым видом. И какой же вид привел вас ко мне?
- Подселение.
- Серьезно? Где-то в Альбукерке стоит одержимый дом?
- Очень может быть. Есть одна молодая семья. Совсем недавно эти люди купили свой первый дом, но боятся туда заходить. В итоге скитаются по родственникам.
- Это, конечно, ужасно, и я бы с радостью помогла, но я-то тут при чем?
Положив конверт на журнальный столик, заваленный всем, что нашлось в офисе, отец Гленн полез в другой внутренний карман за сотовым, открыл в телефоне какое-то меню и передал мне с хитрой ухмылочкой:
- Полистайте, а потом снова задайте мне тот же вопрос.
На первой же фотке почти ничего нельзя было разобрать.
- Это какая-то стена? – спросила я.
- Скорее всего. Смотрите дальше.
- Ладно.
Мне все еще было невдомек, к чему вся эта затея. На стене, изображенной на первом снимке, виднелись какие-то царапины, но камера не смогла четко их запечатлеть. Поэтому я стала листать фотографии. На следующей была кукла. Из тех, которые с жуткими мертвыми глазами, и которых любят снимать в фильмах ужасов. На пластмассовой коже тоже были царапины, но понять, что они означают, мне не удалось. Я пролистала еще несколько фоток. Какая-то бумажка. Поломанная игрушка. Фигурка рабочего из конструктора «Лего». Еще одна стена. Наконец я стала различать в царапинах буквы. Сначала увидела «Ч». Иногда попадались «Р» и «И». Вернувшись к первой фотографии, я начала заново, периодически при необходимости увеличивая изображения, пока не поняла, что на каждом снимке была одна и та же надпись. «Чарли Дэвидсон». Снова и снова. Не к добру это. Ой, не к добру.
- Так, по-вашему, этот демон пытался что-то вам сказать? – спросила я, стараясь не очень серьезно относиться к жутковатой ситуации. Ну не умею я по-другому.
Отец Гленн приподнял густую бровь:
- Точно не знаю. Но вы ему, похоже, нравитесь. Может быть, кто-то из старых поклонников?
- Может быть. Я встречалась со стремными товарищами, - я передала ему сотовый, - но никогда не принимала их за демонов. Перешлете мне снимки?
- Конечно.
Священник поставил чашку на стол и взял одну из моих визиток, чтобы узнать адрес электронки. Я поморщилась. Совсем недавно вменяемые визитки кончились, и пришлось воспользоваться стопкой старых, которые навсегда останутся моей первой попыткой придать себе профессиональный вид. Слава богу, когда я наняла Куки, она уговорила меня заказать новые. Короче говоря, на той, которую взял отец Гленн, было написано:
«ЧАРЛИ ДЭВИДСОН, ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ.
НИКТО НЕ ЗАЛЕЗЕТ ГЛУБЖЕ В ВАШИ ЛИЧНЫЕ ДЕЛА».
Да уж, было дело.
Снова изогнув кустистую бровь, но так и не взглянув на меня, отец Гленн молча вбивал в телефон мой адрес. А я тем временем тоскливо уставилась на Стального Бунна. Господи, сколько же в нем обещаний! Сколько соблазнов! Аромат манил, как кофеиновый Казанова. Как Ромео под балконом. Можно как угодно назвать кофе, но…
- Мисс Дэвидсон?
Я вернулась в реальность и воззрилась на священника.
- С вами все в порядке?
- Лучше не бывает! – проорала я. Знать бы еще зачем.
Отец Гленн чуть-чуть отодвинулся.
Я откашлялась и попробовала заговорить нормальным голосом:
- Все в порядке, правда. Просто пытаюсь отказаться от кофеина. – Снова приподнялась та самая бровь, но на этот раз с любопытством. Пришлось объяснить: - У меня в духовке булочка.
- Понимаю, - кивнул отец Гленн. – Когда у меня в последний раз в духовке была булочка, пришлось отказаться от виски. Это были худшие двенадцать минут в моей жизни. Хорошо хоть полуфабрикатные плюшки пекутся быстро.
Я хихикнула и встала вслед за священником, который уже засунул сотовый обратно в карман.
- Когда вам будет удобно встретиться с нашим гостем? – спросил отец Гленн.
- Когда угодно. Я ужасно заинтригована!
- Тогда, может быть, в пятницу? Около девяти утра?
- Заметано. – Я записала время в ежедневнике, но только ради того, чтобы вырвать страницу, отдать Куки и попросить вовремя напомнить о назначенной встрече.
Пожав мне на прощание руку, отец Гленн двинулся к выходу.
- Вы забыли конверт! – вдруг спохватилась я и подошла к журнальному столику.
- Нет-нет, это вам. Считайте это авансом.
- Договорились.
Когда священник ушел, я открыла конверт. Там было около десятка ксерокопий страниц из досье, которое имелось на меня у Ватикана. Фотографии, даты странных событий, в которых я каким-то образом участвовала. Даже краткие описания того, в чем именно, по мнению работавшего над сбором информации детектива, заключалась моя роль в упомянутых событиях. В конце каждого описания стояла ремарка: «Рекомендовано продолжить расследование».
Какая интересная все-таки вырисовывается картинка!