Страница 9 из 33
«Без мозгов и без совести, мальчик»! – кто-то из высокопоставленных выкрикнул, указал пальцем на меня; через годы я уже не уверен – выкрикнул, или залихватски хрюкнул по-оперному: и палец ли, а не копыто?
Подхватили возглас, словно речевку на Первомайской демонстрации.
«Без мозгов и без совести!» – особенно усердствовали мои батюшка и матушка, подпрыгивали, называли тупым поленом итальянского производства – Пиноккио!
Я обиделся на несправедливость, зарыдал, требовал правды, искал в гостях сочувствие – так нудистка на Киевском пляже ищет украденную одежду.
Но не интересен мальчик в коротких штанишках, мальчик без мозгов и без совести, если на столе водка и закуска, а под столом – ласковые бархатные губы балерин и балеронов.
С тех пор дня не проходило, чтобы родители с жарким удовольствием обманутых любовников, не назвали меня – Без мозгов и без совести!
Матушка и батюшка в детский садик на утренник пришли, объявили детишкам и их родителям, что я вступил на дорогу порока, поэтому можно душить меня, рвать на части, раскалывать – мраморную бесчувственную глыбу – и называть Без мозгов и без совести!
В группе в детском садике я дружил с девочкой – красивая, умная, достойная гимнастка – по светлому личику сразу видно будущую Олимпийскую чемпионку по синхронному плаванию – идеал девочки, особенно, если она – миллионерша в бриллиантах!
Я рассказывал подружке сказки, совершал подвиги с участием енота и изможденного камердинера пенсионера, мечтал пожертвовать ради неё жизнями оловянных солдатиков – полководец восточного типа!
Узнала, что я – без мозгов и без совести, надула губки, близко меня к себе не подпустила; только я со смирением из дальнего угла подмигну – наставляла на меня пистолет – ковбойский; бледнела и обещала, что поставит мне третий глаз – во лбу.
Шутку о третьем глазе от воспитательниц услышала, радовалась, что внезапная шутка поражает меня до столбняка, словно я превращаюсь в кролика перед удавом.
«Жизнь – не только чередование чёрных и белых друзей, но и блестящие тёмно-голубые глаза персидской кошки! – кричит из угла, хохочет и рыдает от волнения – куропатка в гречишном поле. — Мечтала о Принце, а меня преследует чёрт без мозгов и без совести!
Я фанатка куколки Барби, а не плотоядного взгляда мистического романтика в коротких штанишках!»
Детский сад для меня превратился в сад каменных деревьев в аду.
Не спускался в ад, но знаю – не хуже моего детского садика с девочкой, глотнувшей бессмертной удесятеренной силы гитариста!
В школу в первый класс пришел, радовался до робкого румянца на щеках – фантаст без ракеты; никто в школе не знает, что я – без мозгов и без совести!
На первый урок – урок мужества и Мира, родители мои прибежали, словно их похоронили, и они сами откопались с единственной целью – сообщить моим одноклассникам Правду!
«Не верьте нашему сыну, он – несвежая груша без мозгов и без совести!» – матушка подбегала к девочкам, целовала их в узкие лобики будущих балерин, заглядывала в глаза, требовала, чтобы девочки поклялись на крови (бритвочкой «Нева» им надрезала кожу над левой бровью), что не подружатся со мной, вурдалаком.
«Не принимаю компромисса от безбожников и любителей пахлавы!
И вы, чертенята, не жалуйте нашего сыночка без мозгов и без совести!
Старцами станете, пустыню Гобби покорите, вспомните мои слова, когда пустынная арабка балерина сожмет вашу шею стальными ляжками!» — Батюшка мой подластивался к мальчикам, подмигивал им, будто бы незаметно, но с цирковой ловкостью фокусника убийцы, подкладывал в карманы шприцы с героином – аванс на счастливую жизнь без меня и без штанишек.
Учитель с доброй улыбкой карамельного короля подсказывал отцу и матери нужные слова и действия, от удовольствия щипал бородку – козлиная у него бородка с золотыми прядями!
АХ, первый мой учитель, Андрей Петрович, где же вы сейчас отважный собиратель водяных орехов в провинции Тянь-Шань?
Звание – Без мозгов и без совести – отдалило от меня школьных подруг и товарищей, подарило незавидный статус неприкасаемого, отверженного – писатель Гюго восторгался бы моим отшельничеством.
Товарищи требовали, чтобы я пожертвовал собой ради Российской экономики – продал себя на органы в зоосад.
Учителя с придыханиями, с закатываниями глаз – коровы средиземноморские — ставили тройки, справедливо опасались моего гнева: ученик без мозгов и без совести легко обесчестит, надругается и над трупом поглумится.
Школьники шептали, чтобы я принес себя в жертву чёрту; я отговаривался, что не знаю – как, потому что – без мозгов и без совести!
До семнадцати лет дожил с клеймом, в институте однокурсницы падали в обморок, когда я по ошибке – Принц без Белого коня – в женский туалет входил; девушки опасались, что юноша – без мозгов и без совести – обесчестит и убьет – те же страхи, как и в славной школе, берущей в обмен за годы обучения – душу!
Удивлялся, подходил к физкультурницам, спрашивал с голубым упреком в воловьих очах:
«Чёрта вы бы полюбили, Принцу на Белом Коне поднесли бы тело своё сдобное в подарок, а меня – без мозгов и без совести – не жалуете!
Пустое в ваших мыслях, темная материя Космоса на вас вместо трусиков!
Почему закусываете удила – легкомысленные лошадки с коровьими выменями?
Отчего думаете о маньяках всегда одно, словно ваши мысли пропечатали под копирку.
Боитесь, что маньяк, или я, оттого, что называете меня без мозгов и без совести, обесчестит и жизни лишит – устрицы вы без раковин.
Неужели, у маньяка нет других интересов — пуговицу с вашего кафтана срезать, подарить вам море цветов, угостить шоколадной горой, а из горы два глаза сверкают – очи лемура, подернутые задумчивой дымкой?
О чести думаете и о жизни, а другое – не представляете от маньяков, значит, вы – испорченные сосуды, амфоры со мхом на лобке!»
Бежали от меня с криками и воплями красавицы, уносили честь за дальние горы, за синие моря, где Птица Феникс – ОГОГО!
Никто не обвинит Птицу Счастья, что она – без мозгов и без совести, а она обесчестит, но девушки то бесчестие благом назовут, убьёт, а родственники убитой скажут, что добро Птица Счастья совершила.
По отношению к одним и тем же делам разные люди – красавцы и уроды – выглядят разноцветными.
Принц камень поднимет – назовут Принца силачом, тружеником полей и огородов; урод глыбу сдвинет – обзовут горбуна дурачком, вредителем полей и огородов – виселица уроду одежда.
До двадцати пяти лет в девственниках проходил, даже балерины из борделей от меня убегали, когда я признавался, что меня обзывают — Без мозгов и без совести; молчал бы, но в роль вжился – если без ума, то всем рассказываю, генерал в погонах лейтенанта.
Скромнейший от природы – если бабочка крылышками шмякает – конфузлюсь, стыдно мне, что я не бабочка со слепым бешенством в очах. – Странный мужчина без мозгов и без совести поцеловал трепещущую – страшно девушке, но, если убежит, то превратится в одну из одноклассниц парня без мозгов и без совести – Алёну в щеку, будто прикасался губами к бабочке. – Извините, что целую вас – привычка, дурачусь, потакаю низменным интересам и страстям моих недругов: ждут от меня безмозглого поступка – нарочно поступаю, как они желают, вызываю у них в мозгах видения тоненьких веревочек на лифчиках балерин.
Почему-то, многие меня видят веревкой, хорошо, что – не чёртом!
О себе рассказываю без стыд и без совести, потому что стыд – мозги!
В двадцать пять лет задумал изменить свою жизнь – с пафосом гордого балерона на набережной Москвы реки ногу пытался поднять выше головы; балеронов все любят, привечают, угощают, в постель зазывают дудками и золотыми пряниками.
До пояса ногу дотянул – трудно мне, потому что не купец в душе, не гимнастка с генномодифицированной фигурой.
Выше ногу – трещат портки и суставы, шестидесятилетней невестой из Киева себя ощущаю.
Вдруг, подхватило меня, завертело, подняло, всосало – оказался в чреве Космического корабля – потом узнал, что — инопланетный Корабль, несерьезный, для детских прогулок горгулий!