Исполнительница Мечт

Сердце сладко замирает на минном поле – где жизнь, где смерь – не догадаешься, даже доктор не успеет прилететь в голубом високосном вертолете.

По последней теории Генерального Штаба — солдат перед смертью на мине видит Правду, ощущает, но уже никому не скажет, потому что – рот в одно месте, а язык – на погосте.

Конфузитесь, Сын Полка, прячете грудь, забываете, что я вас награждать приехал, а не утешаю, что вы без платья мерзнете сосулькой среди аборигенов.

Примите награду Родины на свою грудь впечатляющую – танк зачаруется, почувствует себя маковым зернышком, остановится перед вашей монументальной Волгоградской грудью». – Пыхтит, мне орден на грудь прикалывает – больно до слез, кровь струится по белоснежному телу, но терплю, потому что я не сундук, в котором хранятся кости труса.

С поднятой ногой выше головы стою; солдаты в знак уважения руку к фуражке прикладывают, честь отдают, а я – Сын Полка – честь не отдам, ногу подниму праздничным салютом.

Враги во время награждения прекращают стрельбу, приникают к биноклям и окулярам прицелов, ищут во мне вход в Другую Вселенную – перемирие ради поднятой выше головы ноги».

Не закончила свою мысль, растеряла горох нравоучений по дороге, или сказала достаточно, чтобы я птицей чайкой полетела, упала на Горячий Камень Гайдара и превратилась в девочку с лазурными очами и голубыми волосами похитительницы теней.

Сын Полка в ладном теле отставной балерины вскочил, наклонилась – она или он – не важно, если душа поёт, требует крови и плоти речного сазана.

Быстро-быстро, по лошадиному разгребла песок – я думала, что Сын Полка прячет в песке генеральские погоны и фуражку, чтобы бобры не украли; нет – лестницу извлекла, в воду бросила и за лестницей забежала в речку – собачка: сама себе игрушку швырнула.

По колено зашла – воды отступили перед красавицей, камыш склонил длинные коричневые головки.

Вдруг, на другом берегу бравая военно-десантная песня грянула – мама, суши сухари!

Балерина Сын Полка вскинулась, закричала с подъемом, голос у неё – цирковой, командный:

«Ребятушки! Бравые солдатики одноногие сказочные.

Я – Сын вашего Полка!

Ждите меня с наградами!»

Упала в воду, карасей любопытных грудями ласкает, поплыла, на средине реки вспомнила обо мне – у меня от восторга, что меня помнят: слезы ручьём:

«Мальвина! Всегда требуй, чтобы к тебе в будуар поклонники стучались, и сначала букет цветов с деньгами прислали, а затем аудиенции просили без трусов!

На полевую почту мне пиши о своих успехах в покорении сцены и сердец быков, до востребования – генералу, Сыну Полка.

Сына, слышишь, сына Абрамом назови, в честь первооткрывателя рабов Америки – Абрама Линкольна».

Широко поплыла, течение Сына Полка к крейсеру снесло, подняли на борт, похлопывали по ягодицам, будто высушивают, брызги с балерины стряхивают, а я вижу издалека, что не высушивают, а своё творят над добровольцем – нога выше головы ей фонарь красный!

Выстроились на палубе, грянули приветствие Сыну Полка – у меня от зависти защемило между ягодиц, рога на голове пробивались, а на ногах – копыта, пересилила, запихнула обратно в тело черное, завистливое, представила себя Мальвиной – захохотала, и эхо хохота пролетело по крейсеру и танкам.

Конфузливая я — в Москве – я знаю, что я Мальвина, но играю роль цыганки – Мальвине всё дозволено, даже золотые прииски на вокзале; брожу, деньги зарабатываю на артистическую деятельность.

Заслышу шаги – притихаю, а затем спрашиваю приостановившегося путника – «Голубые ли у меня волосы?

Встречу ли новый день с голубыми глазами, назовут ли меня первой девушкой Буратины?»

К вам, Исполнительница Мечт с надеждой подбежала, золотом не звенела, чтобы вы не прельстились, спросила, а вы не обманули меня, сказали, что волосы у меня не голубые, но намекнули, что изумление – краска, и изумлением можно перекроить себя – из чёрта балерину сделать, из цыганки – Мальвину!

Иыхма! Подняла бы ногу выше головы, застращала бы Звёзды уголовным кодексом Российской Федерации – хуже книги Нострадамуса уголовный кодекс.

Но не подниму ногу выше головы прилюдно, оттого, что Мальвина – скромная голубоволосая девочка, наставница, педантка в третьем поколении плюшевых кукол.

Эх, Карабас Барабас, не построил ты для меня бомбоубежище под Кремлем.

По ночам таюсь, выискиваю темные углы, из которых – шорох понятный, крики невнятные и адский дым с гортанным хрипом оживших мертвецов.

В темноте ногу выше головы поднимаю — потребность у каждой девушки ногу выше головы поднимать, без поднятой ноги девушка превращается в овощ под именем – Помидор!

А утром я – скромница Мальвина в белых чулочках и с завлекающим взглядом педагогических глаз.

Шило мне в глаза не тычьте, глаза мои – рабочий инструмент! – Цыганка Аза-Мальвина извлекла из-под юбки пакет, надувала его, щеки – насосы, и в каждом вздохе слышался хрип чёрта.

— АХ! Не лукавого ли вы надуваете, восторженная Мальвина? – Алёна распахнула двери очей — Мальвине на зависть, засунула пальчик в ротик, сосала, забыла, что палец – не петушок на палочке. – Цыгане коров и коней через трубочку в заднепроходное отверстие надувают, чтобы животное на ярмарке выглядело толстым, здоровым, не обвисали бы у него мускулы: у балерин красиво, когда ребра торчат, а вымя стоит, а у коров, наоборот – вымя должно отягощаться, висеть, словно в него сто пушек вложили, а ребра – к снижению стоимости коровы.

Может быть, вы черта худого надуваете до состояния жирного: но мне черт в любом облике – хоть со справкой об инвалидности – пугает меня черт, пристально рассматривает по ночам, а я одеяло скину нарочно, чтобы чёрт не душил меня, а завлекался – до первых петухов разглядывает, а утром – с проклятиями — словно его ломовая телега переехала – выходит из квартиры через окно; на первом этаже живу – чёрт ногу не сломит.

— Не черта надуваю резинового; могла бы и черта надуть, но черти дороже зайцев! – Цыганка выдохнула из груди и грудей запасы воздуха в надувную игрушку – так мороз Воевода вдыхает в Снегурочку вьюгу. – Что вы знаете о надувных зайцах, красавица?

Характер мужчины полностью раскрывается лишь при столкновении с паровозом братьев Черепановых или с резиновым надувным зайцем! — Цыганка проговорила ровно, без запинок, позволила диктору телевидения взять верх. – Восклицают мужчины, побеждают слабых – выдюжат, порвут печень гигантскому орлу, а зайца увидят — исповедуются, рассказывают зайцу о своих грязных делишках, подарками зайца одаривают.

Не страшатся зайца, не полагают его американским шпионом или врагом народа – друг зайка, потешный, прыг-скок, об твою мать, милашка!

Ты к парню, который без мозгов и без совести, подойди – сомлел он на цепи, не бунтует, человеческая харизма у него, – Цыганка-Мальвина вытащила парня – лебедка в теле девушки, положила возле остановки, рядом с кучей окурков – подарок китайским пионерам. — Приняла бы его в свой театр, перед Карабасом Барабасом словечко бы замолвила доброе!

Но твой он, не прогадаешь, красавица, ногти ему накрась – и в городскую столовую запусти без трусов и без совести, один малахай оставь и тулуп; народ в смятение придет, революцию поднимут, парня назовут козлом отпущения и со скрипом опустят на веревке в ад, наша тренировка – на цепи с моста – ему покажется легкой репетицией в объятиях голубоглазого могучего юноши.

Когда я скроюсь за машиной «Камаз», стукни резиновым зайцем по голове парня без мозгов и без совести – очнется, провозгласит тебя царицей Мира, расскажет все свои тайны – на сквознячке очухается, зайца надувного поцелует – тебе сто спасибо скажет за доброту, побежит на пашню, на водохранилище, на лесосплав, на электростанцию, на завод имени Молотова – всё, что заработает – тебе отдаст, Исполнительница Мечт.

Сила в резиновом зайце – расстройство желудка перед этой силой – шарик по сравнению с бегемотом. – Мальвина вложила в руки восторженной Алены надувного – пухлый, хлеборобный – зайца.