Судьба

Надолго запомнилось Дмитрию, как главный проводил однажды собрание ремонтников:

- Ну, что тянетесь, как немцы пленные, - начал он вполголоса. - Вам добавили зарплату, но на работу мне, смотрите, чтобы больше не опаздывать!.. Ладно, один раз можно опоздать, прощается. Но во второй - сразу пиши заявление. Нам такие работники не нужны. И главное - не пить! После смены с устатку разрешаю, выпей, но только один стакан, потому как завтра тебе снова на работу, и какой из тебя будет работник с похмелюги? - Шмидт обвёл орлиным взором весь свой контингент в промасленных спецовках, вздохнул и махнул безнадёжно рукой. - Ладно, идите, дела не ждут.

Диму с непривычки чуть не вырвало от такого обращения, но деваться было некуда - семья. Приходилось терпеть и молчать. А Шмидт учил подчинённого настойчиво и доброжелательно:

- Ты, Дмитрий, не смотри, как работает электрик, у них у всех шестые разряды, плохо они не сделают. Твоя задача - следить, чтобы он пришёл на работу трезвым, весь день работал, не напился и вовремя ушёл домой.

- А если он неправильно включит газовый котёл, или займётся сваркой в неположенном месте, или его ударит током? Мало у нас было взрывов, пожаров и несчастных случаев? Кто будет виноват? Я! - уже дома перед женой распинался в праведном гневе Дима.

Но на работе рядом со сверкающим очками Директором и авторитетным Шмидтом он молчал, как провинившийся школьник, не смея возразить, не смея сказать слово в свою защиту.

5.

В детстве Дима был послушным исполнительным мальчиком. Учился отлично, участвовал в самодеятельности, играл в футбол, брал призы на олимпиадах по физике и математике. Родители и школьные педагоги не могли на него нарадоваться. Без проблем Дмитрий окончил институт и устроился работать на одно из ведущих предприятий города, где сравнительно быстро занял должность старшего инженера. Женился, родились дети. И всё было бы хорошо, если бы не пришли лихие девяностые, перевернувшие жизнь многих и многих.

Устроившись на фанеру, Дима с головой ушёл в изучение оборудования, пытаясь улучшить его работу. Но, став энергетиком, он вынужден был всё своё время тратить на разборки с мастерами, механиком, Директором, споры о простоях и прочую текучку. Почуяв слабину его характера, участники производственного процесса постепенно привыкли беззастенчиво валить свои промахи на новичка, который не мог возразить и молча сносил все тычки и зуботычины.

Однажды Директор зашёл в мастерскую и к всеобщему ужасу застал дежурного электрика спящим. Тот сидел за столом, положив голову на руки. Вызвав на место преступления энергетика, Хозяин дал волю эмоциям:

- Лишить премии! Всех! И убрать стол! Чтоб я его больше не видел! Нашли себе лежанку!

Дима стоял, потупив взор, но кто-то несмело заметил, что за столом надо рисовать эскизы, закрывать наряды…

- Тогда распилить! И чтобы не сидеть мне без дела! - сверкнул очками грозный руководитель, повернулся и вышел вон.

Тут же достали ножовку и без лишних разговоров привели приговор в исполнение. А потом регулярно в течение нескольких месяцев в мастерскую заглядывал Шмидт и следил, чтобы все были заняты. Неважно чем, но в руках должен быть молоток, отвёртка или гаечный ключ. Даже книги по электрике, схемы не допускались:

- Дома читать будешь, а здесь работать надо!

Производственные мастера не отставали от своего руководителя. За спиной работающего ремонтника неизменно собирались несколько человек из начальства, угрожая вызвать к месту проведения работ всех и вся, включая Директора, одно имя которого наводило ужас. Ведь премии, составлявшей половину заработка, могли лишить за что угодно.

Один слесарь, юморист, бывало, приходил на место работы, бросал на пол инструмент и кричал, подражая собравшимся сзади надсмотрщикам:

- Что за хрень? Почему за спиной тихо? Пока мастер не заорёт, работать не буду! Распустились тут у меня!

6.

Ночью Диме приснился сон, будто прямо на планёрке Директор долго распекал его за грехи, перешёл на крик, гневно сверкая очками, а затем набросился и, разорвав ворот рубахи, вцепился в горло. Несчастный замер в оцепенении, а Вампир, почуяв запах крови, с хохотом всасывал в себя стекающую по шее тёмно-красную жидкость. Отчаяние комком застряло где-то в груди. Сидевшие по местам мастера захохотали, оскалились, и Дима с ужасом увидел их клыки, готовые впиться в беззащитную плоть. У женщин чуть поменьше, а у мужчин - огромные, волчьи. Механик, будто вурдалак, бросился вслед за Хозяином. Дима рванулся в сторону, вышел из оцепенения и, к величайшему облегчению, проснулся, весь в холодном поту.

Жена толкала его в бок, пытаясь разбудить, но бедолага кричал и отталкивал её руками. Потом встал, вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и залпом выпил полстакана. Стало легче. Стоявший перед глазами кошмар понемногу рассеялся и пропал, будто его и не было. Но на следующий день на работе Дмитрий безотчётно пытался заглянуть в рот каждому из сослуживцев, чтобы определить величину его клыков.

Через несколько дней сон повторился, сопровождаемый новыми ужасающими подробностями, страхом и адской болью. Несчастный всеми силами гнал его прочь, но каждый вечер в постели, закрывая глаза, он видел сверкающие очки директора и его огромные белые клыки с застывшими на них каплями крови. Сердце сжималось, и только изрядная порция спиртного возвращала беднягу к реальной жизни, давая возможность уснуть спокойно.

Прошло полгода, и у Димы выработалась стойкая привычка каждый вечер принимать дозу спиртного. Сначала это помогало, но страх перед Директором, ежемесячно половинившим зарплату и ежедневно унижавшим его человеческое достоинство, не давал покоя. Несчастный безвольно плыл по течению, изо всех сил пытаясь сохранить психическое равновесие.

7.

Николай, сын Директора, совсем молодой парень, работал здесь же, на фанере мастером. В соседнем цехе его жена Дина трудилась в такой же должности. Учились на заочном, но можно себе представить, что это была за учёба. Им нужны были только дипломы, но не знания. Коля, видя страдания энергетика, советовал ему с некоторой долей превосходства:

- Ты, Дмитрий, живи по указу Петра Первого. Кстати, указ этот никто ещё не отменил. Вот слушай: «Подчинённый в присутствии начальника должен иметь вид бравый и немного придурковатый, дабы своим разумением не смущать начальство!» Полстраны так живёт, а ты? Эх, тюха-матюха!

Но, несмотря на видимое сочувствие, Николай никогда не упускал случая приписать энергетику лишние часы простоев, выгораживая себя перед отцом. Дина тоже пользовалась мягкотелостью Димы, как и многие другие мастера.

Сын считал себя человеком самостоятельным и никому не обязанным. С отцом он зачастую был груб, огрызаясь и прямо в цехе посылая всесильного Директора матом, чем доводил присутствующих до полного ступора. Поэтому через несколько минут после начала семейной ссоры вокруг не оставалось ни единой живой души. Люди понимали, что если паны дерутся, то у холопов от этого только чубы трещат. И долго после таких разборок Директор ходил мрачный, раздавая оплеухи направо и налево.

Только мать Николая, заслуженный учитель республики, могла примирить сына с родителем. Как любой педагог, она была правильным человеком и не терпела наглости, лжи, лицемерия, сквернословия, воровства. Женщина видела, как самые близкие люди, муж и сын, всё дальше уходят от тех идеалов, которые она всю жизнь прививала своим ученикам. Видела и не могла этого терпеть. Неприятие кончилось тем, что Директор плюнул и ушёл к любовнице, оставив жене коттедж и большую часть имущества. Сын ему этого не простил.