Страница 25 из 37
Наконец судья Асманн, чопорный старец, смотревший поверх голов, медленно и торжественно проследовал в свой кабинет. Гуго, не ожидая, быстро пошел за ним. Дряхлый, полусогнутый секретарь метнулся было ему навстречу, но дорогой костюм и крупный камень на галстучной булавке, по всей вероятности, его смутили.
- По личному делу, - процедил Гуго и уверенно прошел мимо отступившего чиновника.
Самым ужасным было то, что судья Асманн ничуть не удивился, увидев картонку со своей подписью.
- Я ждал, что когда-нибудь ко мне придут за отчетом, - удовлетворенно, даже с некоторой радостью заявил судья. - Этот долг тяготит меня уже много лет.
Старец поднялся, подошел к пузатому сейфу, занимавшему весь угол, открыл дверцу и долго копался в бумагах. Обладатель странной телефонной книги обреченно ждал. Та готовность, с которой невозмутимый законник признал свой долг, безошибочно свидетельствовала - опять неудача.
Наконец судья вытащил из сейфа клеенчатую тетрадь и вернулся к своему столу. Гуго без особого интереса слушал ровный старческий голос.
- Я получил в январе месяце семнадцатого числа одна тысяча девятьсот сорок пятого года от гауптштурмфюрера Брюкке сумму в размере двенадцати тысяч долларов, - рассказывал судья, заглядывая в свою тетрадь. - Большая часть, а именно девять тысяч пятьсот долларов, мною была предоставлена видным чинам СС, которым позже необходимо было срочно покинуть родину. Я вручал каждому по триста долларов плюс по двести долларов на приобретение новых документов. Расписки, разумеется, у меня имеются. Так, шестнадцатого июля я снабдил средствами штандартенфюрера Меца, двадцать шестого июля - оберштурмбанфюрера Клюге, двадцать седьмого июля...
- Господин судья, куда девались три с половиной тысячи? - хмуро перебил Гуго.
- В январе сорок шестого года я открыл юридическую контору. У меня хранятся счета на аренду помещения, на приобретение мебели и канцелярских принадлежностей. Есть квитанции об уплате за отопление и электричество. Вот документ о регистрационном сборе... - Асманн монотонно скрипел, и господину Гуго даже"в какую-то минуту захотелось спать. - Всего мною было истрачено около пяти тысяч, если все считать в долларах, другими словами, в это дело я вложил часть своих гонораров.
Гуго насторожился.
- При чем тут ваша юридическая деятельность, господин судья? Меня интересует, куда девались деньги?
- Извольте выслушать. Моя контора существовала два года. За это время я оказал помощь в качестве адвоката шестидесяти семи лицам, проходившим в качестве обвиняемых в процессах в период так называемой "денацификации"...
Голос судьи звучал ровно, словно мелкий серый дождь, начавший сыпать за окном. Гуго сожалел, что далеко оставил машину.
- Я добился, что с пятидесяти девяти лиц обвинения в совершении военных и политических преступлений были сняты. Разумеется, я не хочу приписать все заслуги только себе. Следует признать, что суды в американском и английском секторах оккупационной зоны проявляли благожелательное понимание к нашему толкованию юридических обстоятельств и всецело способствовали правовой деятельности защитников...
Гуго тем временем уже обдумывал, как ему быстрее добраться до серой коробки концерна Аксшпрунгера, видневшейся в узком окне. Это лишь казалось, что она поднималась за соседним домом. На самом деле до нее лежали целые кварталы, рассеченные сложным переплетением улиц.
- У меня имеются благодарные отзывы многих лиц, занимающих ныне видное положение, - бубнил судья, перелистывая страницы тетради. - Все они единодушно подчеркивают мою положительную роль в деле восстановления правового режима и законности. Таким образом, деятельность моей юридической конторы с привлечением части средств, полученных мною ранее от гауптштурмфюрера Брюкке, можно признать фактором положительным, способствовавшим...
- Но гонорары вы все-таки получали? - на всякий случай вставил Гуго. - И, наверное, неплохие?
- Разумеется, юридическая помощь, которую я оказывал, клиентурой оплачивалась, но строго по таксе, принятой в судебных инстанциях. Могу заверить, что ни одно расследование не сможет представить факты, которые бы свидетельствовали о моей корыстной заинтересованности. Я действовал во имя идейных побуждений. Больше того, в восьми случаях, когда мне не удалось отстоять интересы подзащитных, я отказался от вознаграждения. Но это были чрезвычайно сложные казусы, решавшиеся под сильным давлением русских юристов, требовавших выдачи указанных лиц, которые во время военной кампании на Востоке...
Господин Гуго не выдержал, схватил свой портфель и выскочил из кабинета.
К зданию газетного концерна незадачливый почитатель Ван-Гога добрался в самых расстроенных чувствах. Стрелки часов уже шагнули к полудню, а радоваться пока было нечему. Кое-как приткнув свой "порше" к тротуару, Гуго поспешил к широкому стеклянному подъезду. В вестибюле его сразу кто-то толкнул, кто-то наступил на ногу, а кто-то, проносясь мимо, мазнул мокрыми фотографиями...
В шумном, бурлившем издательстве обладатель черного портфеля долго бегал по этажам, разыскивая главу концерна. Герр Аксшпрунгер был вездесущ. Его одновременно видели в редакции женского еженедельника, у телетайпов биржи, на встрече с английскими парламентариями, в лифте и еще бог знает где. Наконец, какая-то девица, спешившая мимо со свежими газетными полосами, сердобольно кивнула на вход в кафетерий.
- Бегите скорее. Шеф пьет кофе!
В кафетерии Гуго сразу увидел хозяина газет и журналов. Тот стоял, держа в руках чашку, а вокруг него, как на пресс-конференции, толпились сотрудники с блокнотами. Наскоро прихлебывая кофе, герр Аксшпрунгер быстро раздавал наставления и указания.
Гуго пристально его осмотрел. Шустрый, вертлявый, в белой рубашке, перекрещенной яркими голубыми помочами, с распущенным узлом галстука, с бусинками пота на длинной, бледной физиономии, Аксшпрунгер был сравнительно молод и напоминал бегуна, только что сошедшего с дистанции. Он тяжело дышал и порывался бежать дальше, но со всех сторон к нему летели все новые вопросы. Едва в кольце осаждавших наметился просвет, герр Аксшпрунгер сунул кому-то чашку и бросился из кафетерия. Но Гуго его опередил - газетный босс с разбегу ткнулся в длинного парня.
- Что еще? - спросил он.
- У меня в портфеле список членов "Кружка СС"! - быстро и негромко сказал Гуго.
- Не пойдет! - не задумываясь, решил Аксшпрунгер. - Ничего интересного для печати.
- Я и не собираюсь его публиковать. В этом списке значитесь вы.
- Не я, а мой отец. Мне, к сожалению, по молодости послужить не пришлось. Все?
- Нет, не все! Ваш отец должен нам девять тысяч фунтов! Есть его расписка!
Аксшпрунгеру уже удалось обойти Гуго, и он торопливо двинулся по коридору, продолжая разговор на ходу. Не позже чем через три минуты господин, пытавшийся выгодно сбыть бумаги Эзельлоха, уразумел, что все Национальное движение Фатерланда само находится в неоплатном долгу перед герром Аксшпрунгером. Он издает двенадцать газет и четыре журнала для фацистской партии, не считая бесчисленных переизданий книг видных деятелей третьего рейха.
- А если взять общее настроение всех моих изданий, фильмов, то еще неизвестно, кто кому мостит дорогу. Они мне или я им. Скорее, мы вместе строим шоссе в будущее, - закончил герр Аксшпрунгер, и Гуго остался перед захлопнувшейся дверью.
Неожиданно перед ним снова появилось лицо босса.
- Автограф отца можете оставить себе на память, - сообщил он. - А фюреру Эдди скажите, чтобы он больше не смел отрывать меня по таким пустякам.
На этот раз герр Аксшпрунгер исчез окончательно...
А еще через час господин Гуго очутился на аллее ухоженного парка. Кустарник, подстриженный в виде шаров и кубов, ограждал дорожку с обеих сторон и вел прямо к белоснежному особняку барона Аусвурфа. Опустив плечи, ежась в неясном предчувствии, занявшийся коммерцией Гуго медленно брел, уставившись под ноги на мелкий речной песок. Сейчас окажется, что барон отдыхает в Швейцарии или отправился на корриду в Мексику.