Звездный час Иуд

– Колька, – представился он, – первый раз в бою? Вижу. А я брат, с мая тут колгочусь. Три раза мою машину подбивали. Видал, дырки? Из крупнокалиберного пулемета вдарили в бок. Навылет прошло. Мотор меняли.

Бронебойным вдребезги разнесло. Мне другую машину предлагали, а я отказался. Привык. Счастливая она. Экипаж до сих пор целехонький. А дружка моего Витьку, в первом бою сразу накрыло. Никто не спасся. До тла сгорели. В первое время нам худо было. Думали – хана пришла. Пер японец вовсю. Сейчас легче будет. Такая сила подходит.

– Как думаешь, если на нас пойдут, устоим?

– А то нет, – махнул рукой тот,- у нас два пулемета, лобовой да башенный, пушка. Вдарим так, что не обрадуются. Впервой что ли. Ты, ежели, совсем худо будет, своих ребят за броню прячь. На земле вас быстро достанут. Уж больно метко гады стреляют. А боргуты зло дерутся.

Так просто их не одолеть. На той неделе у нас броневик повредили.

Говорят, винтовки теперь есть у японцев особые. Броню пробивают. Если у них в отряде такая будет, достанут нас.

– Бандиты. С заводными лошадьми. Похоже, разведку вперед пустили, – Матвей кивнул головой на горизонт.

– Где? Ну и зрение у тебя, брат, – восхитился Николай, – я в бинокль еле разглядел.

Матвей занял свой люнет. Постарался успокоить биение своего сердца. Все таки, первый бой – не шутка. Теперь главное замаскироваться. Степняки следопыты прирожденные. «Я земля, я трава, я ветер, я земля, я трава…», принялся настраивать себя Матвей, «меня не видно, меня не слышно…».

Четверо всадников зигзагами ехали по степи. Часто останавливались, прислушивались, высматривали на поверхности следы. Сразу видно, опытные черти. Один всадник с заводной лошадью направился в сторону отделения.

Остановился в семидесяти метрах, пристал на стременах. Минуты две крутил головой во все стороны. Ничего подозрительного не заметил. Конные разведчики осмотрели спуск к воде. Немного посовещались, и один из них наметом полетел в степь. Через полчаса показались основные силы. Правду сказал монгольский лейтенант. Много их. И вооружены отменно. Без бронемашины с таким отрядом не справиться. За всадниками тянулся большой табун угнанных лошадей. Среди них шесть монголов, грубо перехваченных веревками – пленные. Бандиты уверенно держали путь к переправе. Матвей несколько раз вздохнул, и взял на мушку главаря. Его выдал богатый халат, большая коробка маузера, сабля с золоченым эфесом. Выцветшее от нестерпимого зноя небо расчертила ракета. Матвей выстрелил, и главарь свалился с коня. Сзади зарычал броневик, выполз из укрытия, и открыл сплошной огонь. Взрывы осколочных снарядов, пулеметные очереди сметали бандитов на раскаленный песок. С тыла их косили пулеметы лейтенанта. От грохота часть угнанных коней рванула в сторону. Прикрываясь ими, в степь потянулось с десяток наездников. Захлопали винтовки, пяток бандитов слетели на скаку. Через несколько минут стрелять было не в кого.

– Моть, а три гада, все таки, ушли, – возбужденный Лешка забил в винтовку новую обойму,- Здорово мы их причесали. Теперь сюда дорогу забудут.

Над местом побоища стоял запах взрывчатки, пороха, крови, растерзанных лошадиных и человеческих тел. Бойцы начали собирать оружие у убитых.

Раненых почти не было. Матвей осмотрел несколько тел убитых. У главаря снял маузер, шашку. Увидел на клинке клеймо Златоустовского завода. Судя по украшению, в свое время принадлежала русскому офицеру, награжденному золотым оружием за храбрость. Как она попала в монгольскую степь, можно только гадать. Одно из тел убитых его насторожило. В нем что – то было не так, хотя и лежал, как и положено лежать убитым. Он кивнул Мишке и пальцем ткнул в лежащего бандита. А сам специально забухал ногами по земле. Мертвец неожиданно ожил, выхватил пистолет, и Мишка ударом ноги выбил его в сторону. Бандит оказался необыкновенно шустрым.

Откатился в сторону, выдернул из – за пояса кинжал. Матвей, не целясь, выбил холодное оружие одним выстрелом. Бандит все равно не успокаивался, сжал кулаки, и, выкрикивая ругань, стал вызвать красноармейцев на рукопашный бой. Отчаянный попался. Настоящий герой. Такие лихие хлопцы всегда вызывают уважение.

– Он не бургут. Не хунхуз. Не маньчжур. Это японец. Чужой. – Сказал переводчик Боря. Игорь передал свою винтовку Матвею.

– На кулачки зовешь? Ну – ну. Ты, японская морда, сейчас за Порт – Артур ответишь. За батю.

Японец оскалился, начал делать руками непонятные пассы, топать ногами, визжать и шипеть по кошачьи. Игорь пожал плечами, резко выбросил кулак, и соперник мешком улетел в сторону. Наполовину закопался в песок.

– Никакой романтики, – буркнул Мишка, – ни звона шпаг и сабель.

Примитивно, Гоша. Пришел, увидел, дал в морду. А где красивая схватка?

Где бой? Выигрыш по очкам. Рев восторженных болельщиков. Тотализатор, в конце концов!

– Слышь, Моть, а чего самурай так шипел? – Поинтересовался Лешка.

– Очнется, сам и спроси. Кто разберет этих японцев. Может Игоря хотел напугать или сам сдрейфил. Одно слово – азиаты.

Пленного привели в чувство, связали, как следует, уложили в кузов.

Побросали оружие, в том числе два японских ручных пулемета с запасными рожками. Всех позабавило, что они вставляются сверху. Целится неудобно.

Уж лучше диск, как у «дегтяря». Освобожденные пленные монголы, а среди них было три молодых женщины, быстро собрали разбежавшихся по степи коней, прибавили к ним уцелевших бандитских скакунов. Однако, прибыток получился. Захотели еще и трофейными винтовочками разжиться. Да не положено гражданским боевым оружием баловаться. По дороге навестили монгольских пограничников. У тех тоже были новости. Перед узким спуском в реку лежал убитый бандит. Уцелевшие после разгрома бандиты пытались переправиться на другой берег, но попали в засаду. Двое были крепко связаны. На земле уже горел костерок. Перед ним поджав калачиком ноги, сидел раненый командир, и, прищурив глаза, отрешенно смотрел на связанного голого человека. Сбоку кучей лежали его халат, штаны, оружие.

Цирик периодически вынимал из костра шомпол от винтовки, проверял, как он раскалился, и деловито подкладывал ветки.

– Они, что пытать будут пленных? – Удивился Игорь.

– Боргуты пришли и убили цириков. – Спокойно ответил переводчик Борис. – Лейтенант – хороший командир. Храбрый. Он не боится смерти. Солдаты его любят. Будут умирать вместе с ним. Он должен отомстить за своих людей.

Иначе его уважать не будут, а удача отвернется от него. В степи свои законы. Их нельзя нарушать.

– Мы тоже не будем нарушать ваши традиции, – вздохнул лейтенант. – Я знаю, что боргуты боятся ваших пограничников. Их невозможно подкупить и напугать. А пленных цириков мучают до самой смерти.

– Да. Наши пограничники смелые люди. Месяц назад боргуты смогли взять в плен раненого пограничника. Его мучали целый день. Но он ничего не сказал. Из его черепа сделали чашу. И из нее могут пить только самые достойные люди.

– Это дикость!- Удивился Мишка.

– У нас только из голов настоящих батыров делают чаши. Это честь для воина. Это чаша потом будет передаваться из рода в род. – Спокойно ответил Борис. Монгольский лейтенант пограничник приветливо мотнул головой, улыбнулся, и опять превратился в изваяние Будды. Пленный японец от увиденной картины вздрогнул, и опустил глаза. Самурай был готов к смерти. Но не такой. В расположение роты вернулись поздно вечером без единой царапины.

Про реку Халхин Гол до мая 1939 года в нашей стране, императорской Японии, а тем более во всем мире, никто и не слышал. Редкий любитель географии обращал свое внимание на карте на эту коротенькую загогулину. Начинающую свой путь с горных склонов Хингана. Да и места, где она течет, довольно малонаселенные, пустынные. Лишь кочевые племена скотоводов, как и тысячу лет назад, переезжают со своими юртами с одного места на другое. Понятие государственной границы для них было темным лесом. С высоты сегодняшнего дня, многие исследователи, особенно либерального толка, обкатывают одну версию с разных сторон.