Звездный час Иуд

Тогда они заменяют ее эмоциональностью, конфликтностью, эпатажем, что бы скрыть, спрятать дефект. Они стараются не факты рассматривать, а подменяют их эмоциональностью. Классическое явление этого типа в современном телевидении – сванидзовщина и прочие легионеры. Точная аналитика, а значит, верные выводы для дальнейших шагов, этой категории граждан по умолчанию не свойственна. Внутренний нравственный гироскоп и механизм селекции у них не работает. Копание, изучение, сопоставление, систематизация слишком длительный и трудоемкий процесс. А на виду, на гребне волны хочется быть сейчас, в данную секунду. Получать кайф от своей значимости, прямо таки захлебываться в лучах славы. Да и материальный довесок для них очень важен. Если грубо представить себе классификацию, то для дела, где требуется нечеловеческий фанатизм, нечувствительность к страданию и боли окружающих, лучше всего подходят шизоидные и параноидальные типы людей. Для массового инфицирования информационными вирусами, размывания границ зла и добра, морали и нравственности лучше использовать истериков. Они просто задавят собеседника эмоциональностью, выбьют из режима нормального восприятия окружающей среды. Данный слой идет впереди и готовит почву для двух предыдущих типов, размягчает среду для дальнейшего укатывания катком беспощадности. Все революции, потрясения, социальные катаклизмы, реформы по данной схеме и происходят. Сначала идет эмоциональная накачка общества, размывание критичности. Дальше взвод механизма для конкретных действий. Необходимо учитывать одно, истерики выдают колоссальную мощность лишь в ограниченный период времени. Дальше следуем спад.

Поэтому необходима быстрая замена, как в пистолете. Сработал один патрон, на очереди из обоймы выскакивает следующий. Для успешного срабатывания всей цепочки, нужно учитывать одно. Сразу за истериками в процесс должны включаться более тяжелые по энергетике шизоиды и параноики. Если есть временной и энергетический зазор, то конструкция рушится. Особенно опасна толпа, где собраны все три данных типа.

Гениальный русский ученый Бехтерев в конце девятнадцатого века очень точно описал поведение огромных масс людей. А все исследования современных ученых о феномене толпы являются лишь развитием его работы.

При скоплении огромных масс, объединенных одной идей, выбрасывается огромной силы психическая энергия. И это не фантастика, не бред, а самая настоящая суровая реальность. Современная аппаратура достигала такого развития, что легко фиксирует эти потоки. Она захватывает и подчиняет себе энергетику отдельной личности. Существует определенная критическая масса, как и в атомной бомбе. Соединил две половинки дьявольский начинки – взрыв. Здесь действуют такие же законы. Они все поддаются описанию.

Нередко приходится слышать слова, дескать, кто может точно определить, что есть норма. Это оценки весьма субъективны, да и кто придумал это выражение – психически больной. Действительно, где пролегает граница между адекватностью, и обратным знаком? Может, это и в самом деле заговор психиатров? Создали повод вмешиваться в личную жизнь, и получить возможность для контроля. Да, любой человек в эмоциональной сфере может совершать значительные колебания. Здесь диапазон большой.

От гнева к радости, от удовольствия к презрению. От сна к бессоннице и бодрствованью. Может напиться и нести бред, на другой день читать стихи.

Тем не менее, все эти поведенческие реакции укладываются в нормы среднестатистической погрешности, в допустимый коридор эмоциональных проявлений. Главный показатель нормы в том, что человек возвращается в адекватное состояние сам, естественным способом. Даже в таких ситуациях, где просто невозможно выжить. А человек с более ограниченным диапазоном восприятия срывается при самых незначительных воздействиях внешней среды. И спусковым крючком для необратимых психических изменений, как правило, служат самые пустяковые ситуации, на которые нормальный человек и внимания не обращает.

Глава шестая

Лаборатория располагалась во флигеле дворянской усадьбы. Двухэтажный дом с мезонином прятался в переулке за старыми липами. В главном корпусе в одной половине размещался жилищный комитет, куда с утра до вечера потоком шли посетители. В другой – юридическая контора. Флигель от шумных и суетливых соседей отделяла высокая каменная стена с острыми штырями по верху. Вход в лабораторию вел со стороны соседней малолюдной улочки. Неказистая дверь рядом с плотными воротами не бросалась в глаза.

К тому перед флигелем тоже был парк, несколько скамеек, четыре скульптуры, небольшая уютная беседка, и закрытый до лета щитами фонтан.

Даже не верилось, что такое тихое укромное место располагалось в десяти минутах ходьбы от центральных улиц. До коренной перестройки столицы таких старинных усадеб было немало. Это было особенностью еще дореволюционной Москвы. Флигель оказался на удивление большим. Можно было расположить еще три таких лаборатории. Главное, у него в подчинении находилась дюжина сотрудников. Среди них химики, биологи, психолог и психиатр. Особого опыта научной работы у них пока не было, так как совсем недавно закончили учиться. Но зато энтузиазма и энергии хоть отбавляй. На сотню хватит. С такими помощниками горы срыть и перенести в котомках в другое место – раз плюнуть. Сергей Николаевич понимал, что такие шикарные условия для него создали не за красивые глаза. От него ждут результата. Неказистая, неприметная посеревшая от дождей и солнца табличка над калиткой извещала особо любознательных граждан, что здесь действует лаборатория по изучению гельминтов и прочих паразитов у диких и домашних животных. Ученый про себя улыбнулся, однако, у товарищей чекистов юмор весьма специфический. На этой улочке чуть ли не на каждом доме висела доска с указанием очередной конторы. Попробуй, разберись, где настоящее государственное учреждение, а где тайное гнездо НКВД.

Якимов провел небольшую экскурсию. Здесь было даже лучше, чем в Ленинградском институте мозга, где он занимался исследованиями до своей творческой командировки в бывший Спасо – Преображенский Соловецкий монастырь. А его личный кабинет показался просто огромным. Профессор сел за широкий стол. Поерзал на стуле. Придется привыкать к очередному повышению.

– Витя! Я поражен! Оборудование выше всяких похвал. В полуподвальном помещении целую фабрику можно разместить.

Якимов повел плечами, а то ж, не только умеем за шпионами и врагами народа бегать, но и научную мысль двигать.

– Принимай хозяйство Сергей Николаевич. Скоро тебе еще людей подберем.

Если надо и соседей переселим. Курировать тебя будет мой отдел. А обеспечивать безопасность объекта будет наш товарищ. Еще раз напоминаю, по данной теме высший уровень секретности. Никаких лишних контактов без предварительного уведомления наших сотрудников отныне быть не должно.

Так, что привыкай. Молодежь тоже подобрали грамотную. Все понимают правильно. А вот и твой цербер.

Дверь в кабинет открылась. У Карповского непроизвольно отвисла челюсть, и вылезли из орбит глаза. В кабинет, как ни в чем не бывало, не смущаясь, вошел собственной наглейшей персоной недавний тюремный мучитель Кураков.

– Сергей Николаевич, познакомься с собственной тенью. Капитан государственной безопасности Николай Федорович Кураков. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Вижу, вижу. Сколько радости в твоих глазах от теплой встречи со старым и добрым знакомым. Да-а, как сближает людей работа, отдых и пьянка! – Откровенно издевался Виктор.

– Не скажу, что очень рад. Напротив. Я так полагаю, товарищ майор, что других сотрудников больше не нашлось. Еще не успели переехать с северного курорта? – Скривился профессор.- Выбора у меня особого нет?

– В данном случае нет. Тем не менее, уверен, общий язык найдете.

Открою небольшую тайну. Если бы не негласная поддержка товарища капитана, соловецкую лабораторию могли прикрыть, а тебя отправить прямо на лесоповал махать топором. Товарищ Кураков твой ангел хранитель. Ты Сережа, просто не представляешь, от чего он тебя спас. И это не шутка, совсем не шутка. Он надежный, знающий свое дело работник, грамотный.