Сержантиха

– Да – да, – поддержал лечащего врача Эдуард Арнольдович, и стал нервно крутить свой молоточек, – поймите молодой человек, меня настораживают ваши ассоциативные ряды. Поверьте мне, самая тонкая вещь у человека – психика. Все наши комплексы сидят глубоко в подсознании, и порой они активизируются во время транса, или состояния, к коим и является кома. Порой нам кажется, что мы совершенно здоровы, когда на самом деле абсолютно не здоровы. Неверная самооценка своего психического состояния…

– Я понял вас, – я изобразил понимающую улыбку. Эх, Лелька бы по достоинству оценила мое искусство владения собой. – Если вы болеете, то делаете вид что не болеете, когда тем не менее болеете. А это чисто субъективный фактор, когда вы пытаетесь оценивать степень своего заболевания на основании данных полученных внутренними интерцепторами. Здесь играют роль следующие факторы, как – то: интоксикация организма спиртосодержащими смесями, никотином и его аналогами, психотропными препаратами, опиатами и их производными, также анальгетиками и морфинами. Нельзя сбрасывать со счетов и чрезмерное занятие любовью. Тем более после пятидесяти лет подобные нагрузки вызывают деструкцию сердечной мышцы, и, как показывает статистика, чаще всего инфаркт миокарда у мужчины случается после соития с более молодой партнершой. Исходя из вышеперечисленного, мы сможем сделать научно обоснованный вывод, что проявление ассоциативных рядов связано только с личными проблемами реципиента. И здесь весьма сложно провести грань между признаками адекватности или их полного отсутствия. Кстати, эту тему не так давно, и, весьма подробно, осветил профессор психологии Оксфордского университета профессор Медсон. В частности, хотя это и не подтверждено практически, наши ассоциативные ряды есть ни что иное, как…

Я минут пять нес подобную чепуху. Цитировал научных светил, которых и в природе не было. Приводил статистические выкладки только что придуманных исследователей. Мои преподаватели из спецшколы НКВД были бы мной очень довольны. В этом словесном поносе и потоке сознания, главное сохранять абсолютную уверенность, что этот бред – истина в последней инстанции. Ну, и, естественно, интонации должны быть теплыми, а речь проникновенной и убедительной. Я закончил говорить, а светила от медицины еще минуты три стояли с открытыми ртами и переваривали содержимое. За что я люблю наших интеллигентов? А за то, что при использовании простых приемов суггестии у них очень легко сформировать нужный образ. При помощи подобной технологии весьма легко сделать черное белым, и наоборот. Особенно этот прием действует на либералов и гламурных тусовщиков. Здесь действует принцип – ври больше. Ври чаще, за своего сойдешь.

– Поразительно, вы так прекрасно разбираетесь в проблемах современной симптоматики! Коллеги, вы не помните, зачем мы собрались? – Наморщил лоб Сергей Сергеевич. – Павел Иванович, по моему вы хотели нам сообщить…

– Ну, как же, я помню, – вмешался я решительно, – вы сказали, что здоров, и меня пора выписывать из больницы.

– Да? – врач наморщил лоб, – Не помню. Но мы же хотели провести тщательные исследования…

– Вы меня выписывайте, а три раза в неделю к вам буду приходить, и изображать собачку Павлова. Только чур – не надо вивисекции. Да и патологоанатом придет все равно к выводу, что пациент до начала обследований был совершенно здоровым, – предложил я эскулапам вариант. Те согласились, пообещали чрезмерных увечий организму не наносить и до явной инвалидности не доводить. Клятвенно заверили, что после всех исследований я смогу при желании на костылях самостоятельно добираться от кровати до туалета, и даже вернуться обратно, если по дороге не упаду. Здесь уж, как повезет. Хотя, все таки, лучше использовать памперсы.

Внутренняя боль не проходила. Наоборот. Она только усиливалась. Я чувствовал себя настоящим предателем, который несколько дней назад бросил своих боевых товарищей. Получается, я сбежал с поля боя. Струсил. Ведь у них не было запасного варианта, еще одного тела, как у меня. Лелька, Саныч, Витюха, Колян… А сколько их, безвестных полегло в землю? Как же мне жить с таким тяжелым грузом на душе? Мало того, что мы потомки, фактически предали их. Продали страну, позволили растащить по кускам дегенератам и негодяем. Купились, словно последние припортовые дешевки, на примитивные рекламки о сытой жизни при гайдаровско- ельцинском капитализме с оскалом чубайса. Только сейчас я остро осознал, что мы потомки, не стоим и ломанного гроша на фоне этих героев. Мало того, позволяем выродкам глумиться над их памятью. Я не знал, что мне делать и как жить дальше. Будущее потеряло для меня всякий смысл. Я, как и обещал, сходил к медикам. Равнодушно позволял им мять мое тело, брать анализы. Эх, милая Лелечка, как же мне тебя не хватает! Я отдал бы все на свете, лишь бы быть с тобой.

Пусть в девичьем теле, но только вместе. Ты и я. Боже ты мой, каким же я был дураком, когда в девчонках старался увидеть только одно – объект для удовлетворения свой похоти. Они же совсем другие! Мне стало стыдно за свои прежние, еще довоенные помыслы. Ну, нельзя же быть полным скотиной. Нельзя! Мои родители, видя мое состояние, пытались поговорить. В ответ отшучивался. Да и что я теперь могу сделать? Ведь между нами, мной, Лелькой, ребятами лежит время. Они так и остались там, в 1941 году на опушке небольшой рощицы. Самое большое, что я могу для них сделать, это найти место последнего боя, обнаружить останки боевых друзей, и отдать им последние почести. Я был уверен, их кости так и лежат до сих пор непогребенными. Разумеется, за эти годы все изменилось. Тем не менее, я был уверен – найду.

Не откладывая в долгий ящик, начал готовиться к экспедиции. Встретился со знакомыми поисковиками, проконсультировался. Они посоветовали отложить экспедицию до весны. Сейчас, когда пошли затяжные дожди с мокрым снегом я долго не выдержу. Я, как не хотелось ехать сейчас, все же прислушался к голосу разума. Действительно, от застывшего моего трупа пользы не будет, только радость дикому зверью по поводу халявного окорока, пусть даже и не кошерного. Подготовка при наличии ясной цели прошла быстро. А времени свободного оставалось много. Я вечером бесцельно бродил по городу, полностью погруженный в свои мысли. Никого и ничего не замечал. Только вот решил зайти в кафе и выпить горячего чая.

Тихо сел за столик, и заметил, как по соседству мило щебетали Серега и Ленка. Да, все же тесновато мне в Париже. Куда не плюнь, на графа попадешь или барона. Похоже, эта милая парочка меня не замечала. Ладно, устрою я вам вечер встреч с восставшим из мертвых. Вот она современная молодежь. Пока я на фронте с фашистами бился, эти шашни закрутили. А еще другом назывался, к разврату подталкивал. Про Ленку я уж молчу. Ломоть давно отрезанный, да совсем не мой типаж. Согласитесь, все же порой приятно мелкие гадости, то есть, радости своим знакомым создавать. Вроде бы пустяк, а так иногда хорошо на душе от этого становится. Не зря дни проходят. Я подошел к столику и грубым голосом спросил, подражая гостю с Колымы в одной любимой комедии.

– Свободно?

Серега, даже не отрывая глаз от моей бывшей пассии, бросил.

– Занято!

Мать честная, да они же меня в упор видеть не желают. Гормоны захлестнули. Ну – ну. Я, конечно, парень добрый, даже за годы капитализма интимно не испортился, наглостью не обременен, но ведь должна же быть в этом мире социальная справедливость! Ну, хотя бы эмбрион справедливости. Я с шумом подвинул стул, сел и кулаками подпер подбородок.