Святой убивец

— А ты будешь чего делать?

— После того, как я начну передавать информацию руководству, а здесь у меня есть кое — какие соображения, за источником информации начнется самая настоящая охота. И, скорей всего, меня спецслужбы вычислят, рано или поздно. Не надо недооценивать наших предков. И, не исключено, сильно ограничат в степени свободы. Велика вероятность, что информация просочится к глобальному противнику. Агентов глубокого залегания мирового правительства очень много. И тогда моя жизнь не будет стоить и ломанного гроша. Если масонам, и прочим тайным орденам удалось отравить Сталина, убрать Берию, то чего уж говорить про меня. Максимум, я продержусь года три, а может, и еще меньше. Поэтому вам светиться не нужно в любом случае. Делайте все, что бы в будущем не смог повторится вариант с иудой Горбачевым и законченным алконавтом Ельциным. Разумеется, насколько это будет в ваших силах. Хоть травите его, вешайте, молотком или ледорубом по куполу бейте. Однако я подозреваю, что история после нашего вмешательства будет уже другой. Хотя основные игроки останутся все те же.

— Да уж, весьма пессимистический вариант, — вздохнул Мишка, — наша жизнь в дальнейшем будет походить на прогулку по минному полю. Полный самоконтроль.

— Более того, дорогие прыщавые юнош с герлой, многие свои идеи вам придется приписывать коллегам, дабы оставаться в тени, — подчеркнул я.

— Ты нагнетаешь обстановку, может все не так драматично? — спросил Жорка.

— Все же будем придерживаться самого радикального оптимизма. Это когда мы упали в грязь и всенародно объявляем, что она абсолютно лечебная, и, стало быть — полезная. Поэтому эта процедура сугубо профилактическая. Самая, что ни на есть, грязная пиар — компания, — Мишка тут же объяснил нашу ситуацию с медицинской точки зрения.

— Если бы, — вздохнул я, — к вашему сведению, некоторые спецоперации, которые после войны будут приписывать фашисткой разведке, проводили совсем не немцы и их союзники, а совершенно другие силы. Поэтому мои дорогие попаданцы, встречаться будем редко, тайно, словно разведчики в тылу врага. Вас надо беречь.

Мои друзья приуныли. Да и у меня на душе было тяжело. Что не говори, а оказаться в прошлом, далеко не радостная прогулка при луне под грохот барабанов, завыванье дудок и кривляния обнаженных потасканных женщин.

— Не согласен, варена пельмень, — тряхнул косой Мишка, — надо всем держаться вместе. Только так мы добьемся цели.

— Поддерживаю, — буркнул Жорка.

— Кардинально против. Вам все равно придется вести себя прилично, будто культурным людям в очереди к унитазу. — Я жестко загасил бунт на барже с навозом в стадии личинки червя. — Не забывайте. В наших руках будущее страны. Если мы увидим, что информация не доходит до нужных людей, а эшелон истории продолжает движение по прежней ветке, то тогда придется бить фашистов всеми доступными методами. Для этого организуем ДРГ, и используем все навыки, полученные нами в будущем. На нас с Жоркой боевая часть, а ты Мишка займешься медициной. Вот к этому и начнем готовиться.

— Командование я уже взял на себя. Поэтому начинает действовать первый принцип. Я доминирую, вы внизу пыхтите, плюетесь, но терпите и имитируете полное удовлетворение процессом. Не кривитесь. Руки прочь — за штурвалом ас. Если вы думаете по другому, то у вас нет сердца, и появились вы на свет от ехидны с гадюкой. Во — первых, имею опыт, тем более майор запаса. Во — вторых. Умнее вас в десять раз. Шутю, возможно, хотя нет, говорю голимую правду. Как бы вас не колбасило от этого. Но смиритесь во имя Будды. Тем более попал сюда первым, адаптировался в отличие от вас. Ты же Жорка, был в моем подчинении сержантом. Не забыл? Стало быть, теперь подрос в жесткой иерархии гордых птиц до уровня заместителя. Поэтому имеешь почетное право сидеть на нижней ветке и безропотно, смиренно, выносить все то, что будет падать на тебя от высшего уровня. В данном случае от меня. Мишка будет сидеть с тобой рядом, не волнуйся. Ценных указаний хватит всем. Даже более того — не сразу и отмоетесь. Могу только гарантировать, что вазелин будет выдаваться совершенно бесплатно и в неограниченном количестве.

— Суров однако, — вздохнули друзья, — узурпатор с замашками извращенца. Культ личности вызревает на глазах. Лечится только ударом табакерки, и наложением шарфа на шею для полной гарантии…

— Не злоупотребляйте своими гражданскими правами. Если я буду белым и пушистым, вы же меня вмиг растащите на воротники без зазрения совести. Я уже в танке, и мне по баклажану, на какой легковой машине вы решили выехать на мою дорогу. Примитивный либерализм не пройдет. Критика властных структур и пересмотр моих полномочий чреват для вас потерей здоровья. Запомните, когда мне плохо, я начинаю петь. И после этого плохо становится окружающим. Если я вас напрягаю или огорчаю, то вы можете забиться в угол и порыдать. Тем не менее, генеральную линию партии менять не буду. Безобразия не нарушайте. Мишка, в конце концов, спрячь свои титьки. Хотя наша дружба проверена многолитровым временем и испытаниями, но и твоему бесстыдному разврату должен быть конец.

— Выскакивают постоянно, никак не привыкну к ним, — не смутился Мишка, и запахнул халат, — хорошо еще не очень большие, не болтаются.

— Давай помогу заправить, — дернулся Жорка, — друзья всегда должны помогать друг другу в трудных ситуациях. Факт.

— Облезешь, помогальщик, не для тебя юного автоматчика предназначена роза красная, непорочная и чистая…

— Тоже мне крысавец нашелся. Только свистну, у меня целая тыща, а может быть и две, таких титек будет. Сами прибегут. Руки тискать устанут…

— Вот заимей себе такие, хотя бы силиконом накачай, и занимайся самотиском, с утра до вечера, педофил латентный. Решай в гордом одиночестве свои физиологические проблемы! Все вы, мужланы, одинаковые. У вас только одно на уме. Только и способны по пьянке в бане за невинными девушками подглядывать.

— Это не правда!

— Правда!!

— Не правда!

— Правда, правда! Я про вас кобелей все знаю! Лично видел тебя, доцента, ну, и, еще одного типа. Забыл, как его звали. Впрочем, это не важно…

— Вы еще подеритесь, горячие прыщавые пубертаты. А силикон пока не изобрели к вашему сведению. Милые бранятся, а потом уж чешутся! Миш, в самом деле, перестань буграми туда — сюда махать. Своими жесткими сосками мне весь нос ободрал. Понимаю, что теперь ты фанатичный транс, представитель меньшинств, есть карма и так далее. Но и хуцпу свою не показывай. Сами мы наглецы еще те, — я решил продемонстрировать задатки неформального лидера.

— Необразованные, похотливые и жалкие натуралы! — огрызнулся Мишка, — вам никогда не понять нежную, тонкую, чувствительную душу творческой и свободной личности. Лишенной оков сексизма и грубого мужского шовинизма!

— Миш, а меня терзают смутные сомнения, — поскреб затылок Жорка, — ты у нас в том воплощении был фанатичным бабое…, тьфу, баболюбом. Если следовать теории нашего уважаемого доцента, чтобы у него в стакане водка по утрам не переводилась, то эти качества проявятся у тебя и здесь, но сообразно твоей сегодняшней природы и физиологии. Получается, что ты теперь всех здешних мужиков затрахаешь?

— Вы чо!? — Мишка выпучил глаза, побагровел и сжал кулаки, — Да я этих уродов вонючих терпеть не навижу! Если кто коснется, такая злоба появляется, что зенки готов вырвать. Ужас! Не пойму, как этих мерзких скотов женщины любят. Меня от мужиков блевать тянет перманентно. Да я лучше под танк с гранатой лягу, чем под кобеля двуного! И вообще — целка я, варена пельмень. Вот.

— Это проявление типичной мизандрии — оголтелого мужененавистничества. Мишенька, — сказал я сладким голосом, — так сказать, дочь морского офицера и убежденная профессиональная крымчанка, ты хочешь сказать, что не все так однозначно, и тебе по прежнему нравятся женщины?