Москва времен Чикаго

— Смотрю я на тебя, подруга, и вижу, как в капле воды, менталитет нашей бедной страны: время идет, а он не меняется. Ты, как и большинство обывателей, по-прежнему считаешь, что если женщина одиноко идет по улице в мини-юбке, то она обязательно отпетая блядь.

Библиотекарша рассмеялась. И уже не задавая вопросов, попросила:

— Налей тогда красного мартини. От него сердце лучше работает.

— Вот это по-нашенски! Сограждане наши чудовищно зажаты, боятся жизни, себя, постоянно выталкивают в подкорку свои «запретные» желания, а потому всю жизнь мучаются комплексами. А мне по душе откровенный стеб!

Подруги налили в красивые высокие бокалы рубинового вина и стали не спеша наслаждаться изысканным напитком. Остаток выходного дня они провели в удивительном единодушии. Больше споров и разногласий между ними не возникало.

…Очень неприятные минуты пережил Джевеликян после ухода следователя. Его, крутого авторитета криминального мира, крупного бизнесмена-предпринимателя и вообще сильного волевого человека с властным, жестким характером, заставил дать показания какой-то мальчишка-следователь. Конечно, этому «мальчишке» было уже за тридцать и работал он не первый год следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры страны, имел большой опыт задержания опасных преступников, но от этого Мягди легче не становилось.

— Я стал помощником легавых! — без устали повторял Джевеликян, чем еще больше усугублял и без того паршивое настроение.

И никакие доводы о том, что его приперли к стенке, что он был в безвыходном положении, что выбрал из двух зол меньшее, не помогали.

«Нет, здесь может помочь только сон!» — подумал он и проглотил таблетку снотворного.

И тотчас на него стало наваливаться тяжелое забытье, которое перемежало сон с явью.

Он еще, пожалуй, не уснул, как ему стало мерещиться невероятное. Как могла в переполненной камере появиться убитая им корреспондентка, Мягди не понял. Но он явственно увидел, что она стала позади его распластанной на подушке головы и скрестила на груди руки.

Ему пришлось так закатить назад глаза, чтобы увидеть пришелицу, что они чуть не вылезли из орбит.

Но убитая вдруг легко переместилась в пространстве и теперь нависла над ним. Он явственно видел ее лицо — спокойное, отрешенное, умиротворенное.

Он попытался вскочить, крикнуть, позвать сокамерников, но не смог. Казалось, какая-то неведомая сила упорно удерживает его в лежачем положении, не дав шелохнуться.

Но вот убитая женщина протянула к нему руки и с силой придавила запястья. Она продолжала так держать их, пока он в ужасе не закрыл глаза.

Прошло еще какое-то время, и Джевеликян очнулся от кошмарного сна-видения. Он поднял руки, посмотрел на них и пришел в ужас: на запястьях у него были синяки от чужих рук.

Он быстро спрятал запястья в рукава рубашки: боялся, что кто-нибудь увидит синяки и подтвердит, что расстрелянная им из пистолета-пулемета Алла Слонимцева действительно была сегодня здесь.

Что и говорить, сегодня Усков собрал богатый урожай. На такой не мог даже и рассчитывать. С записью показаний Титовко и Джевеликяна он пришел в кабинет начальника.

Виктор Васильевич внимательно прослушал показания обоих подследственных.

— Похоже, нам есть с чем идти к Генеральному! — заключил он. — Ты как считаешь?

— Так же.

— Тогда будем просить аудиенции.

И Виктор Васильевич поднял трубку прямой связи с Генеральным прокурором.

— Вы можете принять нас с Усковым? Прямо сейчас. Спасибо. — Он повернулся к следователю: — Пойдем. Приглашают.

Они чинно сели на стулья вдали от служебного стола начальника.

Александр Михайлович заметил такую подчеркнутую субординацию и улыбнулся:

— Ну, заговорщики, докладывайте.

— Сначала, пожалуйста, прослушайте это.

Виктор Васильевич включил диктофон с записью допросов Титовко и Джевеликяна.

— Так, — медленно констатировал Генеральный прокурор, прослушав обе записи. — Дело, похоже, выходит на новый уровень.

— Скандальный уровень, — согласился начальник Следственного управления, — в котором замешан глава правительства.

— А в чем конкретно вы обвиняете Николая Николаевича?

— В том же, в чем и его подчиненного мэра Петракова: в злоупотреблении служебным положением, нарушении Закона Российской Федерации «О государственной службе».

— Конкретнее! — потребовал Генеральный прокурор.

Виктор Васильевич взглянул на Ускова:

— Давай! Твоя очередь.

— Премьер-министр стал у нас владельцем контрольного пакета акций крупнейшей нефтяной компании «Юникон». Причем за государственные средства.

— И у вас есть доказательства?

— Есть.

— Более того, как видно из показаний Титовко и Джевеликяна, а также из данных следствия, — вмешался Виктор Васильевич, — это те самые деньги, которые были похищены данной преступной группой путем фальшивых платежных поручений из Центрального банка.

Генеральный прокурор задумался. Потом спросил:

— Все-таки мне до конца не верится, что так легко можно взломать защитную систему компьютерных сетей главного банка страны и свободно похищать оттуда деньги. Как это технически возможно?

Усков тотчас вынул из кармана пиджака новую кассету и вставил в диктофон. Затем пояснил:

— Это показания так называемого «мозгового центра» преступной группы — компьютерщика-профессионала Изразцова.

«Все думают, что компьютерная защита банков неуязвима: кодирование, файлы, секретные пароли и прочая чепуха. На самом деле все гениальное, как и всегда, — просто. Я к этой идее подошел совершенно случайно, когда работал в системе Интернет. В этой мировой компьютерной сети, как и сообщает реклама, оказывается, есть все. В том числе и самые эффективные способы подделки кредитных карточек, валюты, проникновения в защищенные сети. Через компьютер я ознакомился с самыми быстрыми и эффективными способами взламывания секретных кодов и получения сумм денег. Остальное уже было делом техники. Конечно, для взлома защиты такого крупнейшего банка, как Центробанк, пришлось готовить специальную программу. И не одну. И не одну неделю. Но овчинка, как вы поняли, стоила выделки».

— Да, — с грустью констатировал Александр Михайлович, — техника нас и погубит.

— Так что будем делать, Александр Михайлович? — поинтересовался начальник Следственного управления.

— Что делать? Присваивать очередное звание советника юстиции следователю Ускову, который раскрыл преступление века.

— А с Петраковым? Он пока единственный из этой преступной группы не дал показания.

— Даст, не волнуйтесь. А пока я должен переговорить с премьер-министром. Вы же не сможете его допросить?

Усков переглянулся с Виктором Васильевичем. Он не был самонадеян и понимал, что сделать ему это будет трудно. Хотя и считал, что ничего невозможного нет. Он ведь однажды уже допросил главу правительства. Правда, для этого ему потребовалось проникнуть в комнату отдыха премьер-министра через лифт из кухни Дома правительства, когда тот обедал. Но, если потребуется, он готов изобрести еще не один способ повидаться с высшим должностным лицом государства.

Однако в данный момент таких геройских подвигов от него не требовали. Более того, их даже запрещали. И следователь это понял.

Как и его начальник. Они молча вышли из кабинета.

Петраков был на вершине блаженства.

«Какая женщина! — вспоминал он минуты близости с Джульеттой. — Как умеет себя подать. А как умна! Как это она сказала? „В русском языке нет слова „секс““. Только любовь! Преступная, грешная, но любовь!»

Пожалуй, давно не было в жизни Вячеслава Ивановича столько восклицаний и столько положительных эмоций. Похоже, фортуна наконец смилостивилась над ним и стала к нему великодушной.

Все, казалось, приходило вокруг него в норму. Глава правительства его оправдал и оставил на прежней должности. Даже никакого взыскания не применил. Настырный следователь Усков, так и не сумев ни к чему прицепиться, отстал от него и даже не вызвал ни на один официальный допрос. И даже Джульетта вновь возвратилась к нему, когда он уже ни на что не надеялся.