Страница 77 из 90
Приходилось ждать и терпеть. Но чем дольше он находился за решеткой, а Титовко с Петраковым — на свободе, тем сильнее клокотали в его душе ярость и злость.
И самым сладостным занятием для него теперь было придумывание все новых способов расправы с этими предателями. И тут его изощренности не было предела.
«Нужно отрезать голову этому глисту Титовко. И прислать Петракову домой по почте. Пусть сначала морально помучается!»
Но потом он решил, что для такого негодяя, как Титовко, такого простого способа смерти слишком мало.
«Нет, сначала нужно его помучить. Заманить, допустим, в сауну, а там позабавиться. Напустить на него моих ребят… С железными ножками от кровати. Пусть его проутюжат!»
Этот способ ему понравился больше, и он даже вздохнул, так громко и протяжно, что сидевший возле его нар зек забеспокоился:
— Все в порядке, Мягди Акиндинович?
— Не беспокойся, брат: я в норме.
«Да, это лучше, — поставил он точку над своими мучительными раздумьями. — А потом утопить его в бассейне. Вот для судмедэкспертизы работы будет!
„У погибшего засвидетельствованы переломы теменных костей, свода черепа, многочисленные ушибы, кровоподтеки“. Примерно так будет написано в заключении, которое с удовольствием прочтет и Усков: ведь он избавится от опасного преступника!
Нет, такой подарок этому менту я, пожалуй, не сделаю! И так слишком легко ему в последнее время подарки судьбы достаются!»
И Джевеликян переключился на другую жертву. Обдумывал, как расправиться с Усковым.
Со своей очередной догадкой Усков поспешил к Виктору Васильевичу. И попросил его пройтись с ним в бар.
— Слушай, может, потом? — вяло запротестовал начальник. — Дел сейчас по горло. А ты со своим пивом.
Но следователь выразительно посмотрел на начальника, и тот понял, что у него разговор серьезный.
Как только официант поставил перед ними по кружке светлого немецкого пива, Усков, предварительно оглянувшись по сторонам, заметил:
— Кажется, я докопался до того, до чего мне не следовало бы докапываться.
— Так, рассказывай.
— И самому не верится. Впрочем, возможно, я ошибаюсь. По крайней мере это только версия. О которой, кроме вас, я никому не расскажу.
Такое длинное предисловие было совершенно не характерно для конкретного и немногословного Андрея. И Виктор Васильевич придвинулся к нему поближе.
— Я совершенно случайно обратил внимание на то, что в двух разных платежках стояло одно и то же название: «Фактум». Первое относилось к уже известному нам коммерческому банку «Фактум», где главную скрипку играл Петраков. Туда поступали деньги по фальшивым платежным поручениям-векселям и авизо из Центробанка.
— Это мне известно, — подтвердил Виктор Васильевич.
— Да, — согласился Усков. — Но главное впереди. А вот другой «Фактум» — обычная фирма, скорее всего подставная, которая на деньги банка «Фактум», уже теперь «отмытые», приобрела контрольный пакет акций акционерного общества открытого типа «Юникон».
— Так это известная нефтяная компания?
— Вот именно. Но фокус не в том.
— А в чем?
Усков еще раз оглянулся, но в маленьком зале, кроме них, никого не было.
— В том, что фактическим владельцем контрольного пакета акций этой нефтяной фирмы стал…
— Ну?
— Премьер-министр!
— Не может быть!
Следователь пожал плечами.
— Впрочем, — стал размышлять начальник Следственного управления Генеральной прокуратуры, — в таком случае становится понятной его странная позиция в отношении и Титовко, и Петракова.
— И в том, что оба они, несмотря на практически доказанное участие в преступной группе по краже крупной суммы средств из Центробанка, до сих пор на свободе.
— И даже при своих высоких должностях. Впрочем, — уточнил Виктор Васильевич, — Титовко он все же от себя удалил.
— Да, чтобы не скомпрометировать себя. Но сослал на прежнее, довольно почетное и денежное место.
— Один денежный залог чего стоит! Подумать только: сто тысяч долларов!
— Кстати, — заметил Усков, — не мешало бы проследить, откуда он их взял? Да! — вдруг опомнился следователь. — Но у меня в деле до сих пор нет справки об уплате Титовко суммы залога!
Виктор Васильевич посмотрел на него недоуменно:
— А разве ты не довел это дело до конца?
— Конечно, нет. Я в тот день укатил проверять Петракова, и все сделали без меня.
— Ясно, что дело темное, — согласился начальник управления и достал из кармана сотовый телефон. Затем быстро набрал нужный номер: — Это Виктор Васильевич говорит. Проверьте, пожалуйста, когда и сколько поступило на депозитный спецсчет нашей прокуратуры средств от отпущенного под залог господина Титовко.
Усков напряженно прислушивался к разговору, даже забыв про пиво.
— Как не поступало? Ни рубля?! Вы не ошибаетесь? Я понимаю, что компьютерный учет и прочее. Они-то как раз и подводят. Вы гарантируете достоверность данных вашего компьютера? Спасибо.
— Ну, что будем делать? — спросил Усков, почему-то повеселев от такой неожиданной новости.
— Похоже, сегодня — день сюрпризов. Что будем делать? Сажать мерзавца! И — немедленно!
Джульетта была обескуражена тем, как грубо ей отказал Петраков. Рушилась ее последняя надежда помочь Мягди. И она пошла жаловаться подруге.
Но та, выслушав ее рассказ, даже возмутилась:
— Ну и ты хороша! Бить мэра города прилюдно по морде! Как он только еще стерпел! Я бы на его месте…
— Что бы? В кутузку меня посадила? Так она сама по нему, миленькому, плачет.
Зина несколько остыла. Она, естественно, не одобряла ни грабеж государственных средств, в котором участвовал их мэр, ни его любовных отношений с Джульеттой. И потому поспешила согласиться с подругой:
— Ты права, Джуля! Тоже мне мэр: пальцы веером, сопли пузырем.
Это сравнение несколько их развеселило. Джульетта, пожалуй, впервые за последнее время рассмеялась. Ей стало легче. И она могла уже лучше соображать.
— Конечно, — сказала она. — Я тоже поступила, как последняя дура: обратилась за помощью к тому, кто ненавидит Мягди.
— Да, подруга, тут ты, конечно, дала маху.
— Кому я дала? Какому Маху?
Они опять залились веселым смехом. Похоже, нервная нагрузка, тревоги последних дней, заботы, что на них свалились, требовали разрядки. И она наступила.
— Говорят, самая приятная болезнь — склероз, — заметила Джульетта. — Ничего не болит, и каждый день что-нибудь новенькое вспоминаешь. Вот и я вспомнила, что мне надо не вызволять преступников, а писать свои статьи.
— Ты, как всегда, права, Джуля, — похвалила ее Зина. — Знай: написанное остается!
— Вот я и хочу накатать такую статью, что все эти титовки и петраковы в аду гореть будут.
Библиотекарша с восхищением посмотрела на подругу. Сейчас она по-настоящему гордилась ею. И потому заметила:
— Почему у нас в руководстве страны нет женщин? Как никто не догадается дать тебе узлы!
— Дать чего?
— Узды правления, — не сразу включилась в новую игру Зина. Но, поняв двусмысленность сказанной ею фразы, сама закатилась от хохота.
Похоже, это был самый веселый для них день. Куда-то отступили заботы, улучшилось настроение, забылось все то плохое, что накопилось. Они были сейчас счастливы, и это было для них самым главным.
Казалось, Титовко уже привык, что чуть ли не через день ему приходится встречаться с Усковым. И потому он почти не обратил внимания, когда дверь его кабинета отворилась и в комнате появился следователь.
— Здравствуйте, молодой человек, — сказал, не отрываясь от бумаг, Титовко. — Пришли поторопить меня? Чтобы я быстрее ознакомился с делом?
— Как это вы догадались? — иронично заметил Усков. — Я действительно решил создать вам более подходящие условия для этой утомительной процедуры. И потому ознакомьтесь с этим постановлением!
Он положил документ на стол.