Страница 18 из 90
— Прошу тебя, дорогой, не напоминай мне о нем! Я расслабился здесь, обо всем забыл…
— Расслабился, забыл! — передразнил Титовко. — А расслабляться как раз и не следует. А то не заметишь, как окажешься за решеткой. Хоть за твои деньги и в комфортабельной камере.
— Это тоже под вопросом — камера с комфортом. Усков при последней встрече обещал меня засадить в протухшую конуру с полсотней уголовников, причем рядом с парашей.
— Не сомневаюсь, что он это выполнит.
— Ладно, хватит меня пугать! — разозлился Мягди. — Зови адвоката!
В номер вошел некто щуплый, в очках — интеллигент. Джевеликян, едва взглянув на него, перевел взгляд на Титовко:
— И этот… хлюпик будет меня защищать?!
— Не обижай людей! — сурово остановил его Титовко. — Будет! Да еще как! Мы вас внимательно слушаем.
— Я ознакомился с вашим делом, Мягди Акиндинович, — мягким приятным голосом обратился адвокат к Джевеликяну. — Дело, конечно, очень сложное. Но не безнадежное.
— Подумаешь, — презрительно скривил губы Мягди. — Убил дуру, которая сама лезла на рожон.
— А вот это слово — „убил“ мы вообще исключим из нашего лексикона. Не было никакого убийства.
— То есть как? — изумился Мягди. — Может, мне это приснилось?
— Возможен и такой вариант, — совершенно серьезно согласился известный адвокат. — Но мы сосредоточимся на другой версии. Новый Уголовный кодекс, который только что введен в нашей стране, позволяет вам освободиться от уголовной ответственности.
— Что-то не очень верится! — воскликнул Мягди.
— А ты ему верь, — энергично кивнул головой Титовко в сторону адвоката. — Он — член Межреспубликанской коллегии адвокатов и прочее, прочее. Такое может откопать в законодательстве, что белое станет черным. И наоборот.
— Да, — согласился адвокат. — Наше законодательство — как страны с неустоявшимся демократическим строем — крайне несовершенно, противоречиво и запутанно. Адвокатское дело в том и заключается, чтобы пользоваться этим на благо своих клиентов.
— Ну и что я должен буду изображать?
— Ничего особенного. Возьмем хотя бы статью нового УК „Невиновное причинение вреда“. Теперь, даже если вы совершили преступление и предвидели, цитирую, „возможность наступления общественно опасных последствий своих действий“, но не могли, цитирую: „удержаться от них в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам“, — то от ответственности вас могут освободить.
— Это что, я должен признать себя психом? — с раздражением спросил Мягди.
— Боже упаси! — всплеснул руками адвокат. — Речь идет совсем о другом. Если, к примеру, вы, после неоднократных прослушиваний по радио „Свобода“ неприятных репортажей этой корреспондентки о себе, в силу своего темперамента, а ведь вы, насколько я знаю, южанин, ну и несколько неустойчивой нервной системы, схватили первое, что попало вам под руку, и разрядили это в какой-то предмет, в данном случае в комнате журналистки, то к уголовной ответственности вас не привлекут.
— Да ну?! — не поверил Мягди.
— Да, при соответствующей работе с судьей. Раньше такого прецедента в Уголовном кодексе не было. Причем, заметьте, что о вменяемости или невменяемости здесь и речи нет. Вы можете быть вполне вменяемым.
— Чудеса! — только и смог вымолвить Джевеликян.
Адвокат скромно промолчал, а Титовко заметил:
— Впрочем, за эти „чудеса“ нам пришлось здорово кое-кому заплатить.
— Этому адвокату?
— Нет. Законодателям, которые готовили этот Уголовный кодекс.
— Так что, Мягди Акиндинович, — поинтересовался адвокат, — вас устраивает такой вариант?
— Еще бы не устраивал! Конечно, согласен.
Титовко радостно потер руки:
— Вот и еще одну проблему решили.
— Так что, — недоумевающе спросил Мягди, — я могу уже чувствовать себя в безопасности?
— Пока расслабляться рано, — вмешался Титовко. — Это — всего лишь рабочий вариант. Предстоит большая подготовительная работа. Нужно „подготовить“ ряд должностных лиц в правоохранительных органах. Сделать так, чтобы твое дело направили к соответствующему судье, которого мы купим. Так что пока мы тебя будем продолжать прятать. Как, ты сказал, называется та гора напротив? — И Титовко указал на невысокую гору, на вершине которой из окна виднелась башня.
— Ахун. Жилище богов.
— Ну вот. Ты пожил на сталинской даче. Небось, стал считать себя Богом на земле. Пора возвращаться к реальности. Собирай вещи: сегодня вылетаем в столицу.
И он вышел из номера с адвокатом, чтобы обсудить детали предстоящего освобождения Джевеликяна от федерального розыска и неминуемой тюрьмы.
В городской прокуратуре Сочи Ускову посоветовали сосредоточить поиск на бывшем доме отдыха ЦК КПСС „Зеленая роща“, на огромной территории которого расположено несколько дач. Большие комфортабельные бывшие дачи Сталина и его соратников и сейчас использовались в основном для размещения на них высокопоставленных людей. Но, следуя веяниям времени и рынка, администрация дома отдыха сдавала часть номеров этих бывших государственных дач. Так что людям с большими деньгами препятствий для размещения не было.
Усков доехал на городском автобусе к указанному дому отдыха и без особого труда проник на его территорию. Он спросил, где находится сталинская дача, и ему указали вверх, на самую вершину пологой горы.
Андрей не спеша поднимался по серпантину дорог и лестниц в гору и не уставал восхищаться природой и ухоженностью заповедного места. Он прошел мимо двух веселеньких зданий, выкрашенных в ярко-зеленый цвет, — бывших дач соратников Сталина. Судя по распахнутым окнам и звону посуды, доносившемуся из них, в дачах жили отдыхающие. Все вокруг было ухожено, буквально вылизано.
Но вот впереди, почти внезапно, среди высоченных сосен показалось величественное, мрачноватое с виду здание, напоминающее старинный замок.
Следователь обошел дачу сзади, так как бетонная лестница вывела его именно к тыльной ее стороне, еще раз вдохнул полной грудью божественный запах хвои и цветов и только после этого решительно двинулся ко входу.
Въездные ворота на внутреннюю территорию также напоминали нечто средневековое — высокие, мощные, зарешеченные вверху деревянными балками. Застекленная поверхность над ними препятствовала поступлению ветра и холодного воздуха внутрь дачи и создавала тем самым дополнительный микроклимат.
Но вдруг ворота стали медленно отворяться, и Усков смог разглядеть внутреннюю территорию. Асфальтированная дорога от ворот довольно круто поднималась вверх на круговую площадку для автомобилей. На обширном газоне величаво высились огромные пальмы с толстенными стволами. Стояли столики с плетеными креслами. Но людей не было.
Андрей стал раздумывать, как пройти внутрь. Но тут навстречу вышел дежурный.
— Здесь стоять нельзя, — строго заметил он.
— Скажите, это действительно бывшая дача Сталина?
— Конечно, — более доброжелательно откликнулся дежурный. — Иосиф Виссарионович жил вон там, на втором этаже. А на первом, вот за этими окнами, проживала его дочь Светлана.
— А кто же сейчас здесь проживает?
И заметив, что дежурный насторожился, следователь поспешил смягчить вопрос:
— Понимаете, я ищу своих друзей, которые приехали сюда. Один из них — грузин, смуглый такой брюнет лет сорока. Не видали?
— Эти вопросы не ко мне. Проходите, пожалуйста, сейчас машины поедут.
Ускову ничего не оставалось, как сделать вид, что он собирается уйти. Но он все же решил поинтересоваться, кто поедет. Нельзя было упускать ни один шанс. И потому, быстро обойдя дежурного, вошел во двор. И пока тот пытался, не применяя силы, по-доброму спровадить непрошеного гостя, следователь заметил того, кого искал. В одну из двух машин садился не кто иной, как сам Джевеликян!
— Мягди Акиндинович! — окликнул Усков.
Джевеликян нервно вздрогнул от знакомого голоса, резко обернулся на звук и тотчас юркнул в машину. Иномарка сорвалась с места и помчалась к воротам.