Страница 10 из 90
Именно таким он и показался встретившимся на пляже давним знакомым. Вячеслав Иванович с сожалением оглядел пустующий теннисный корт, на котором он столько раз играл и мимо которого прошел сейчас, не имея возможности взять ракетку в руки. Но зато обрадовался переменам, которые произошли на пляже, а главное, тому неподдельному радушию, с которым их здесь встретили.
Еще не дойдя до бара „Наутилус“, он увидел медсестер Люду и Люсю, которые радостно ему улыбались.
— Людочка, массаж сделаем?
— А как же! В любой момент!
— А мне можно? — подвинулся поближе к пышнотелой, гладкой и румяной массажистке Мягди. Полные женщины были в его вкусе, а от Люды исходило такое природное здоровье, веселье и обаяние, что пройти мимо нее и не засмотреться — просто не было возможности!
— Конечно! Это мое любимое дело, и я готова заниматься массажем с утра до вечера. И не уставать!
— Люда, — обратился к медсестре Петраков. — Мы заказали у Лены небольшой обед. Вы не откажетесь разделить с нами скромную трапезу?
— Да я же на работе не пью. Только кофе.
— Будет и кофе. И любимое вами пиво. „Миллер“ устроит? А работа у вас уже заканчивается, так что присоединяйтесь.
В Каминном зале, который раньше благодаря наличию в нем нескольких доспехов назывался „рыцарским“, все было готово к приему дорогих гостей. Здесь умели встретить и угостить. В этом уютном, сложенном из естественного камня, известняка и ракушечника помещении, одной, открытой, стороной выходящем прямо на море, которое плескалось в двух шагах, было действительно тихо, прохладно и интимно. Стены этого зала помнили Высоцкого, который играл здесь на гитаре и пел, и многих других именитых людей.
На деревянном длинном столе уже красовались салаты из свежих овощей, дымилась уха, высились горкой фрукты.
Естественно, за таким столом, да еще в присутствии женщин, делового разговора быть не могло. И потому Петраков, взявший здесь на себя роль хозяина, попросил Люду:
— Как только вместе собирается несколько взрослых мужиков, то разговор у них непременно пойдет о делах. А мне хочется расслабиться: давно не был на море. Расскажите-ка нам, Людочка, что-нибудь интересное. Здесь ведь, на море, всякое бывает.
— Бывает, — вздохнула Люда. — Вот как-то меня вызывают в корпус в номер к одному туристу: заболел, и врач прописал банки. Ну я, как дура, набрала этих банок и бегу. Захожу в номер. Лежит на кровати довольно молодой мужчина. Южанин. — Люда покосилась на Мягди, который как ни в чем не бывало с аппетитом уплетал рыбу. — Подхожу к нему, ставлю на спину банки. И вдруг этот „больной“ вскакивает вместе с банками и тигром на меня набрасывается. Валит на кровать и…
— И? — хищно осклабился Мягди, хотя, казалось, совершенно не слушал эту душещипательную историю.
— А ничего! Силы у меня хватает: я его обратно на кровать повалила и даже банки смахнуть успела. Все-таки госсобственность! Правда, с тех пор по номерам больше не хожу.
— Да, — задумчиво протянул Мягди. — А я-то размечтался!.
— А что предложите взамен? — обнажив ослепительно белые зубы, кокетливо спросила Люда.
— А что бы вы хотели?
— Белый „мерседес“, к примеру. — Вспомнила, наверное, песню Маши Распутиной.
— Будет сделано, — равнодушно согласился Джевеликян. — Значит, решено.
Все рассмеялись, и разговор перетек в другое русло. Через несколько минут Петраков поднялся и сообщил, что желает кофе.
— Так вам его сейчас принесут!
— Нет уж! Я пойду в бар, благо это несколько метров отсюда, и закажу сам. Леночка, или Наташа, или Люся приготовят по высшему классу. Этот напиток, господа, требует к себе персонального внимания. — Петраков поднял указательный палец и, слегка пошатываясь, впрочем, самую малость, направился в бар.
А в Каминном зале развернулось веселье вовсю. Попросили погромче включить музыку. Люда, большая любительница потанцевать и „повертеть попой“, как она сама выражалась, пустилась в пляс. Рядом с ней постоянно крутился Мягди. Оказывается, он тоже разбирался в современных танцах и обладал отличной пластикой. Пара была на загляденье.
Вернувшись к себе в кабинет, Усков сел, обхватил голову. И сразу ощутил какую-то непонятную пустоту. Все последнее время каждая его минута была подчинена одному: найти и задержать Джевеликяна. Теперь же, когда его освободили от дела, он вдруг почувствовал себя не только свободным, но и никому не нужным.
Были, конечно, и другие дела, которые в последнее время он практически забросил. К тому же шеф уже успел нагрузить его новой работой. Но он не мог себя сейчас заставить думать ни о чем другом. Поймать Джевеликяна было теперь для него делом чести.
„Но что делать, где искать? — в который раз вопрошал себя Андрей и не находил ответа. — С Виктором Васильевичем теперь тоже не посоветуешься. К коллегам идти бесполезно. Тогда к кому?“
И вдруг его осенило:
„Интерпол! У них база данных получше нашей. Да и связи Джевеликяна с международной мафией известны!“ Уже через полчаса „Жигули“ Ускова подруливали к серому невзрачному зданию на окраине Москвы.
Российское представительство самой мощной полицейской организации мира встретило сыщика неприветливо. Секретарша, к которой он обратился, сразу же задала встречный вопрос:
— А у вас есть запрос из Генеральной прокуратуры? На этого Джевкана?
— Джевеликяна.
— Тем более.
— Нет. Но вот мое удостоверение следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре России.
— Удостоверение предъявите, когда этого самого Джевкана арестовывать будете. А для меня оно ничего не значит.
— Можно пройти к вашему начальнику?
— Он занят. У него совещание.
— И здесь совещание! Бедная страна.
В ответ накрашенная секретарша лишь фыркнула и, не удостоив его даже ответом, достала зеркальце и стала демонстративно подкрашивать губы.
Андрею ничего не оставалось, как с позором ретироваться. Он вышел в длинный коридор с многочисленными дверьми и присел на подоконник углового окошка. Если бы он курил, то сейчас можно было бы сделать вид, будто он раскуривает любимую сигарету.
Но этой пагубной привычки у Андрея не было с детства, и потому оставалось лишь созерцать проходящих мимо людей.
И вдруг он увидел знакомого. Да, это был он, его давний друг из родного Пашкова, Иван Дементьев.
— Ваня! — окликнул Усков.
— Андрей! Какими судьбами?
— А ты?.
— Я здесь работаю. Сижу на запросах.
— Вот как? — оживился Усков. — Можешь мне помочь?
— Попробую. Пошли ко мне.
Андрей буквально потащил за собой приятеля, хотя и не знал, в каком тот кабинете. Его вела интуиция. И потому Иван не упустил случая заметить:
— Ну и прыть у тебя! Как у молодого жеребчика, вырвавшегося на волю. Мы здесь так работать отвыкли. Хочешь кофе?
— Потом! Понимаешь, от меня дважды ушел матерый преступник, объявленный в федеральный розыск!
— Так, — загорелся азартом земляк. — Кто это на сегодня у нас числится в розыске? — Он нажал несколько клавиш компьютера, который стоял у него на столе.
На дисплее замелькали десятки фамилий, кличек, адресов.
— Широка страна моя родная, — вздохнул Иван. — Пожалуй, в этих дебрях можно и заблудиться. Выбирай, какой твой?
— Джевеликян. Мягди Акиндинович. Президент российско-швейцарской фирмы „Интерметалл“. Проживает в Москве. Не судим. Холост.
— Подожди, подожди! Строчишь, как мой компьютер! Если ты знаешь о своем преступнике абсолютно все, зачем тебе я?
— В том-то и дело, что не все, — вздохнул Усков. — Вернее, того, что я знаю как следователь и что имеется в материалах дела, для нашего правосудия абсолютно недостаточно. На Джевеликяне — три заказных убийства. А свидетелей нет. И только когда он сделал непростительную глупость: сам взял в руки оружие и убил журналистку, был официально объявлен преступником. И сразу потребовался и Генеральному прокурору, и премьер-министру. И даже Президенту.