Три повести

— Что случилось? Неужели замерз?

Охотник поднялся с колен. Его редкие усики заиндевели, верхняя губа казалась прошитой толстыми белыми нитками.

— Худое дело, — сказал он. — Ушел бираган.

— Как ушел?

— Ушел. Плохая вода. Другой искать надо.

Он сел на бугор и достал из-за пояса кисет. Если случается беда, прежде всего надо выкурить трубочку. Трубочка дает нужное спокойствие мыслям.

— Но ведь это несчастье… — сказал Алеша растерянно.

Заксор раскурил свою трубочку.

— Охотник зверя нашел. Один день сидит, ждет, другой день ждет. Уходит зверь. Опять искать, надо. Не хочет искать — ничего не найдет.

Надо прежде всего было найти гидролога. Они спустились к реке. Ключ, бивший со дна реки, давно затух. Они привыкли сравнивать непостоянство надмерзлотной воды с богатой струей их живого источника; теперь был мертв и этот источник. Они разыскали гидролога.

— Ну что же, случается… — сказал тот с обидным спокойствием. — Ушел по фильтрационным грунтам. Глина не пропускает воды, в песке же, в щебне вода может найти для себя более удобные ходы. Конечно, приятного мало, но изыскатель должен быть готовым ко всему.

Он перекинул на низкорослую шершавую лошадку свое юношеское тело и поехал к ключу. Алеша вяло брел позади. Сейчас оставалось одно — искать сброс или новый источник. Он вспомнил, что где-то в стороне, в километре от прежнего места, видел таликовый прогал. На вершине горы, может быть из трещин основных пород, выходила вода и далеко оттекала по склону.

Ему казалось, что там же, возле талика, приметил он тогда неровность земли. Выше, чем в остальной части долины, были подняты деревья на ней. Какие-то силы распирали земную толщу. Он направился к этому месту. Линия наклоненных друг к другу деревьев, иней на них, каждая проталина могли обозначать ход ключа. Он поднимался на сопки, спускался в распадки, шел вдоль русла реки. Но проталины не было. К вечеру он вернулся домой. В доме было темно, рабочие еще не возвращались. Он лег на свои нары и уснул. Вероятно, позднее затопили печурку, потому что в лицо ему несло жаром, от окон сзади дуло. Его лихорадило. Он завернулся с головой в одеяло и снова уснул. Сон был тяжелый. Большой волосатый Аксентьев сидел над таликом и удил в нем рыбу. «Вот, видишь, золотник», — говорил он и выдергивал леску из талика. Золотник был мал и похож на плотвичку. Рядом на наледи лежали такие же золотники. «Еще золотник», — говорил снова Аксентьев и выдергивал снова плотвичку.

Уже рассветало, когда он проснулся.

Окно посинело, и трещину на стекле прошил иней. В доме все еще спали, из-под дверей несло холодом. Алеша спустил ноги с нар, оделся и пробрался мимо спящих к выходу. Мороз словно притаился в тишине. Толстый пушистый иней лежал на деревьях. Между деревьями еще густо стояла синева. Морозный воздух остро входил в ноздри. От мороза или от быстрого шага скоро заломило в груди. Он остановился отдышаться. Глаза болели от белизны. Потом он прошел сквозь лесок и стал спускаться по склону. В долине больше снегу, и жесткий кустарник одиноко торчит на ней. Вероятно, от близкой оттепели деревья так густо покрыты инеем. Густой иней на деревьях — куржак — хороший признак. Обычно он бывает над местом выхода ключа из земли. Стоит только пойти по следу этих густо покрытых инеем деревьев, и придешь к цели. Вот здесь, под склоном горы, должен быть талик. Сейчас начнутся бугры. Его вдруг качнуло, он больно толкнулся плечом о ствол дерева. Целая снежная осыпь упала на него и запорошила ресницы…

Он оцепенело постоял под деревом. Ему хотелось спать. И сейчас же ноги сами услужливо уезжают вперед. Сидеть, прислонившись к стволу дерева, приятнее, чем двигаться. Неприятно только, что мокрый лоб быстро стынет. Потом приходит Аксентьев, садится рядом и запускает в талик свою удочку. Но талик мертв, и веселые тощие плотвички не клюют. «А ключ-то ушел», — говорит Аксентьев и всем своим тяжелым телом наваливается на его ноги.

IX

Из неприкрытой двери тянуло холодом. Заксор поднял голову и всмотрелся в синеву рассвета. Край одеяла с верхних нар свесился над ним. Он заглянул наверх, Алеши не было. Тогда он стал натягивать свои меховые доктон. Еще несколько привычных движений, и он вышел из дому и огляделся. Вот видно, что с нижних сучьев густо заиндевевшего дерева кто-то на ходу стряхнул иней: значит, недавно здесь проходил человек. Охотник пошел по следу. Вот сухая веточка дерева, переломившаяся под ногой человека. Здесь на спуске поскользнулся тот на льду и ухватился рукой за кустарник. Охотник пригляделся и на тонких жестких прутиках нашел клочок шерсти из варежки.

Падь тянулась узкой полосой между сопками. Одиноко чернели засыпанные снегом кусты. Охотник достал кисет и закурил трубочку. Табак принес нужное спокойствие. Если бы Алеша снова захотел осмотреть ключ, он пошел бы обычной дорогой. Но он свернул в сторону. Ночью охотник два раза слышал его стоны: значит, тот был болен или ему снился худой сон. Утренним ветром намело немного сухого снегу с деревьев. Он наклонился и долго рассматривал след. Две слабые вдавлины едва видны на снегу. На Алеше были новые, неразношенные валенки. Не всей ступней ступает человек в такой обуви. Вот пятно нажима передней части ступни, вот пятка. Он приложил руку ко рту и трижды крикнул в морозную тишину утра. Никто не ответил. Только с ближнего дерева посыпался иней.

Охотник снова двинулся дальше. Вдруг он увидел, как, торопливо хлопая крыльями, перелетела с дерева на дерево большая черная ворона. Она покружилась, прежде чем выбрала себе удобную ветку. Если ворона кружилась над деревом, значит, она что-то увидела. Нет птицы зорче и умнее вороны. Он опять приложил руку ко рту и крикнул. Ворона снялась с дерева, но не улетела, а сделала круг и села на другую ветку. Тогда он направился к этому месту. Еще издали он увидел, что Алеша сидит под деревом, прислонившись к стволу. Охотник опустился на колени и стал трясти его за плечи. Потом он расстегнул на нем полушубок, набрал снегу и короткими и сильными движениями стал растирать его грудь. На ресницах Алеши показались слезы.

— Это ты, Заксор… — сказал он и хотел улыбнуться. Его клонило ко сну, но охотник больно начал растирать ему щеки и нос. Белые пятна на лице Алеши стали розоветь. Оставалось дотащить его до дому. Тот сделал два шага и снова опустился на снег:

— Подожди, Заксор… я посплю.

Охотник попробовал взвалить его на плечи, но обмякшее тело в полушубке и валенках было тяжело. Тогда он достал из-за пояса топорик. Короткими косыми ударами он срубил две березки, сбил с них сучья и стесал полукругом концы. Потом он снял с себя ременный пояс, сделал на деревцах зарубки и накрепко соединил ремнем. Теперь оставалось поставить Алешу на ременную растяжку между деревцами и навалить себе на плечи. Вся тяжесть тела придется на растяжку, а затесанные снизу деревья будут скользить округлыми концами по снегу. Он положил руки Алеши себе на плечи и связал их спереди платком. Потом он впрягся и потащил его из лесу. Концы деревцев скоро обмерзли и хорошо заскользили по снегу. Надо было спешить, чтобы белые опасные пятна снова не появились на лице. Только бы дотащить до дороги к ключу. Там может встретиться начальник на лошади. Снег по обеим сторонам пади зеленел и краснел. Когда кровь слишком сильно бьет в голову, тогда начинает человек видеть все в таком цвете. Труднее всего на подъеме. В ушах начинается звон, и самое опасное, если лопнет от напряжения главная жила.

Рябчик вдруг взлетает из-под самых ног. Рябчик напоминает, что охотник не должен уставать на охоте. И он волочит дальше свое тяжелеющее сооружение. Затем ветер доносит горьковатый запах дыма жилища. Начальник стоит у порога дома. Он всматривается в их сторону и спешит навстречу.

— Вот пришли, — говорит Заксор.

На этот раз тело Алеши придавливает его, и он опускается рядом с ним на снег.

…Серьезный и похудевший лежал Алеша на нарах.