Чудик

— Если не возражаете, — попросил разрешения отец Павел, — и я приду к вам. Хочу освятить и дом, и сад. Пусть все злые наветы улетучатся. Вы же знаете: колдовство бессильно, если человек с Богом, с Церковью живет.

Глава 11

Выбор

На улице у дома Раи, толпилась группа сельчан. Они ожидали батюшку, чтобы попросить освятить их жилье. Отец Павел никому не отказывал, лишь поручил Серафиму составить очередность и для желающих провести предварительную беседу. Серафим несколько смутился от такого доверия, но отказаться не посмел.

Отца Павла встретила Рая и провела в дом. Серафим остался на крыльце. Через некоторое время дверь дома резко распахнулась, словно из него вылетел некий вихрь. Серафим не знал, что и подумать: то ли сквозняк дунул, то ли бесы как ошпаренные выскочили. Он перекрестился и закрыл дверь. И тут появился Леонид. Он, кивнув односельчанам, направился к крыльцу.

Серафим встал у него на пути.

— Туда нельзя.

— Это почему же? — нахмурился Леонид.

— Сейчас совершается освящение дома. Тебе там быть не стоит.

— Ты это сам придумал?

— Рая не хотела, чтобы ты приходил к ней.

— Откуда тебе это известно? Ты что, особо доверенным лицом стал у нее?

— Она советовалась со мной.

— Вот оно что! Тогда я тем более хочу увидеть ее, сейчас же! — вспылил Леонид и попытался подняться на ступеньки.

Однако Серафим встал на его пути.

— Не пущу.

— Сгинь! — крикнул Леонид. — Испарись, а не то я… — и тут послышалась площадная брань.

Он хотел сбросить Серафима с крыльца, но чья-то крепкая рука ухватила его сзади за воротник. Жадно хватая ртом воздух, Леонид выпустил Серафима и, оглянувшись, увидел Николая.

— Остынь, Лёня. Тут рядом святое дело совершается, а ты — такие некрасивые слова. Ай-яй-яй! — спокойно сказал Николай и слегка толкнул буяна в сторону.

Тот упал.

— Ой, немножко не рассчитал. Извини.

Леонид вновь зло выматерился. Встал, отряхнулся и, пригрозив кулаком, пообещал отплатить обидчикам.

Пожилые сельчане осуждающе покачивали головами, а малыши смеялись вслед вожаку.

Лёню всего трясло от злости. Он скрежетал зубами:

— Этот смех надо мной дорого будет вам стоить. Я не прощу никогда ни Николаю, ни Чудику.

Так получилось, что с легкой руки Раи многие стали звать Серафима Чудиком.

— Да, да, такое нельзя простить. Особенно Чудику, — диктовал ему знакомый голос. К этому тайному советнику Леонид уже привык. Первые дни удивлялся: кто-то постоянно разговаривает с тобой и руководит твоими мыслями, особенно транслирует их по ночам.

Леонид четко засек, когда у него появился этот беззвучный голос. Да, это было после встречи с Комарихой, последней встречи. Старуха долго мучилась, ее кидало из стороны в сторону. Она упрашивала его:

— Возьми у меня! Возьми!

— Что взять?

— Дар мой, от бабки моей полученный. Возьми, ну, возьми…

Комариха пробовала дотянуться до Лёни. Наконец ей удалось скрюченными пальцами вцепиться в него.

— Ну, возьми, Лёнечка, возьми.

— Как взять?

— Лишь согласись, лишь согласись…

Он чувствовал, как какая-то невероятная сила сковала его. Да, ему хотелось получить доступ к тайным знаниям, к власти. Однако что-то сдерживало, даже противилось в глубине сердца. Он колебался. Но когда от мертвой хватки сжалась его рука, ему показалось, что назад дороги нет. Да и зачем? Он давно хотел стать избранником неведомых сил. И вот этот миг настал.

Леонид кивнул головой, прошептав:

— Я согласен.

Комариха показала на книгу, лежащую у ее изголовья и, слабея, проговорила:

— Вот она. Бери.

Леонид осторожно, как мину, взял толстый, почти рассыпавшийся по листкам старинный фолиант со множеством закладок и, прикрыв его полой, вышел.

Колдунья умерла у ту же ночь, а у Леонида тогда и появился тайный наставник, гид, указывающий ему пути-дороги, повелевающий им. Вот и теперь он услышал нашептывание:

— Николая опозорь, чтоб он носа в деревню не смел сунуть. И Чудика сделай всеобщим посмешищем. Пусти слух, что он любовник своей тети. Она же еще в самом соку. Вот тогда над его проповедями все будут потешаться.

Подкинь записку Семену, что пока он где-то пропадал, у его невесты, из-за которой он и угодил за решетку, появился молодой любовник. Уже в первые дни его приезда в ее доме рано гас свет и, как в башне у лермонтовской царицы Тамары, “странные, дикие звуки всю ночь раздавалися там”.

Да не тяни, не то Семен еще свадьбу сыграть задумает. А, прочтя записку, он, конечно, вспылит. Тут и очередной скандал. Чудика из дома вышвырнет, да и Тамаре достанется… Кроме записки, слушок пусти. Он мгновенно облетит деревню.

— Конечно, конечно, тянуть не надо. Уж много деловых развелось — Чудик, Николай, Семен, поп. К моему костру уже никто не ходит. Всех в лагерь тянет. Нет-нет, медлить нельзя.

Леонид написал записку и, пока еще было темно, бросил ее в почтовый ящик Семена.

Что же касается Николая, то…

Лёня свистнул Рыжего.

К дому Семена подходили односельчане. Их приветливо встречали либо сам хозяин, либо Серафим и приглашали зайти. При виде икон входящие, быть может, впервые за многие годы, крестились.

Беседу Серафима слушали внимательно. Потом спросили: что делать, если в деревне живет ведьма? Опасно ли это?

Серафим рассказал одну историю.

— В небольшом селе жил колдун. Все его боялись: вдруг поросята ни с того ни с сего подохнут, корова перестанет давать молоко, болезнь постигнет или разлад в семье случится. Вот и задабривали его, кто чем: то курочку принесут, то сала кусок, то яиц.

Безбедно жил чародей, пот в трудах не проливая…

Рассказывая, Серафим заметил стоявшего у дверей Леонида. Все повернулись в его сторону. Семен предложил Лёне пройти в комнату и сесть, но тот отказался и кивнул своей матери:

— Пойдем, не дойдешь до дома одна. — Дойду, дойду, Лёня. Если что, люди добрые помогут. — Поможем, поможем, — раздались голоса. — Ну, смотри, — процедил он и сделал вид, что направился к выходу, но приостановился, слушая. — И вот, — продолжал Серафим, — поселилась в этой деревне целая семья. Колдун шепнул соседке: —Скоро они свои шмотки собирать начнут. Запомни мое слово!

Соседка, конечно, разнесла об этом по деревне. Все наблюдают: что будет?

Проходит неделя, месяц, два, полгода, а семья курочек, поросяток, кроликов разводит. Деревья сажают. Время идет, а новоселы никуда не собираются, даже корову приобрели.

Спрашивает колдуна соседка:

— Что ж ты? Обещал приезжих выставить, а они живут припеваючи. Или сила твоя ослабла?

Тот простодушно признался:

— Ничего не могу с ними поделать: в доме у них иконы, на груди у каждого крест. День с молитвы начинают, на ночь молятся, Евангелие читают. Без благословения на улицу не ступят, дела никакого не начнут. В магазине в очереди и то молитву шепчут. Как к ним подступиться?!

На ваш вопрос сами себе ответьте: стоит ли колдунов бояться или лучше с Богом жить?

Все удовлетворенно зашумели и стали записываться на освящение домов. Когда Ленина мама попросила включить ее в список, Серафим призадумался: он знал, что в их доме хранится колдовская книга Комарихи, да и как отнесется к этому Леонид? Однако он все-таки записал ее, а всем сказал:

— Проверьте, нет ли у вас чего-нибудь, оскорбляющего Господа, с домашними поговорите. Дело не только в том, чтоб избу окропить. Душу надо приготовить к встрече со святыней. А то как бы греха не случилось. Тому, кто к колдуну ходил, надо об этом на исповеди священнику покаяться. Да, все ли крещеные?

Ответы прозвучали разные:

— А как же?! — Не знаю. — Может быть. — Я — нет. — Раньше у нас всех новорожденных крестили, а потом… — Что потом?

— Новая власть стала церкви закрывать, кресты срубать.

— За веру ссылали. Крестили тайно, если где батюшка уцелел. Их тысячами расстреливали. — Голод начался, не до крещения было. — Теперь всего и не упомнишь. — Ну что ж, — подытожил Серафим, — попросим отца Павла для всех желающих крещение назначить. Согласны? — Да, да… — А если кто не знает о себе, крещен ли, как быть? — Это вопрос для батюшки. Слава Богу, он сейчас рядом, в летнем лагере. Как вы считаете — случайно ли это? — Так Бог дал, — вздохнули старушки. — Да, случайностей нет: во всем глубокий духовный смысл имеется. А как вы думаете, наша встреча случайна, или ее Бог дал? — Не много ли на себя берешь? — ворвался в комнату Леонид. — Тоже мне Божий посланник на нашу голову свалился.