Страница 10 из 31
— Дай мне закончить!
Дикки выглядел растерянным. И замолчал.
— Ты не знаешь его расписания, — сказал Далтон. — Ты просто строишь догадки. Я не могу планировать дело, основываясь лишь на предположениях. — Он вздохнул и заговорил тише. — Мы вернемся к этому позже. Сначала мы закончим с тем, что у нас есть.
Он помолчал немного, стараясь собраться с мыслями.
— Дверь на втором этаже, коридор, южная стена комнаты машинисток. Ты не знаешь, сколько там столов. Ты должен это выяснить. — Не дожидаясь ответа Дика, Далтон продолжил: — Ты берешь сейф через десять минут после того, как войдешь в ворота; постарайся сделать как можно раньше, если получится.
Дикки раскачивался на задних ножках своего стула, почти не слушая. Далтон этого не замечал.
— Сейф… два часа работы снаружи. Никакого света. Ты должен разобраться, как станешь ломать его безо всякого света.
— Ты сказал, ты сказал, что…
Далтон поднял глаза. На сей раз он не дал выхода эмоциям.
— Я скажу это снова, а потом повторю еще раз. Значит, тебе известно, где сверлить. Стало быть, это ты сделаешь. Сейф стоит в комнате машинисток, с окнами во всю стену. В четверти мили от завода железная дорога совершает поворот, там стоит товарный, и ты не знаешь, когда он снимается с места. Вот тебе еще одно, чего ты не знаешь. — Далтон постучал рукой по столу. — Дальше. Предположим, у тебя есть три часа, чтобы открыть сейф. Ты не знаешь, какой именно сейф там стоит, поэтому мы положим на это три часа…
— Я же сказал тебе! Это «Милтон и Данн»! Боже, сколько раз тебе повторять…
— Ничего ты мне не сказал. «Милтон и Данн» выпускали в сорок первом девять разных моделей сейфов, по шесть разновидностей каждой. Я не знаю, что они делают сейчас. Я не проверял с тех пор, а ты не дал мне этой информации. Идем дальше. — Далтон провел карандашом по чертежу. — Назад той же дорогой, пока не дойдешь до грузовиков. Здесь сворачиваешь. Через двор к забору…
Дикки прикусил губу и возвел очи к потолку.
— Тебе необходимо свернуть, чтобы сократить бегство на пять сотен ярдов. Пятьсот ярдов с деньгами, нервничая. Я бы не доверил тебе эти пятьсот ярдов, когда дело сделано. Режешь дыру в заборе; возвращаешься на северное поле, к дороге, по этой тропинке. Машина ждет у переезда, у свалки старых машин, где водитель увидит, как ты выходишь с поля. Он догоняет тебя по направлению на север, и вы уезжаете.
Далтон замолчал, и Дикки вскочил, похлопывая себя по бедрам:
— Ты закончил? Превосходно.
Он принялся мерять комнату шагами, от одной стены до другой.
— Я рад, что ты перестал повторяться, потому что хотел вставить словечко. О’кей, Далтон?
Дикки остановился и посмотрел на Далтона, но старик молчал.
— О’кей, — снова сказал Дикки. — Теперь я расскажу, как решил сделать, чтобы сэкономить время. О стороже я не стану беспокоиться, пока не заберусь туда. Я лично позабочусь о нем. То же и со вторым, у ворот. Мне наплевать на график движения поездов, поскольку знаю точно: ни один обходчик, кондуктор или еще кто-то не разглядит с расстояния в четверть мили, горит ли там, на заводе, лишний свет или нет. А если и разглядит, то решит, что это сторож делает обход. И к черту про это думать. Насчет сейфа, это ты мне расскажи. По размеру, материалу и тому, как эта штука вообще выглядит, ты можешь понять, какого типа замок в ней сидит. Ты захватишь все инструменты, которые потребуются для этой модели, а я обеспечу человека, который понесет лишний груз. Это достаточно безопасно, и мы больше не будем ходить вокруг да около. Дело верное. Я ждал достаточно долго, Далтон. Больше никаких бумажек, никаких чертежей. — Он посмотрел на Далтона. — Ну что? Вспомнил еще что-нибудь?
— Я не обдумывал это дело. Просто еще не закончил. Ты сам назвал три ненадежных элемента. Охрана, поезд, сейф. Есть и другие. Какая там сигнализация и где она развернута?
— Мы не собираемся лезть в окна, так что не беспокойся.
— Подключена ли сигнализация к сейфу? Этого тебе твой наводчик не говорил?
— Нет, не говорил! Может, ты мне расскажешь? Ты такой крутой с сейфами по рассказам о былом, так как же получилось, что тебя…
Далтон поднял ладонь. Затем он нагнулся вперед, пытаясь успокоить желудок. Он вдохнул поглубже и сказал:
— Этот твой человек, — сказал он, — он уборщик, которого ты нанял, или твой приятель, который нанялся уборщиком?
— Какая, черт побери, разница! Слушай, Далтон…
— Нет, это ты меня послушай, — сказал Далтон. Жернова, перемалывающие его желудок, сделали его грубым. — Я не делаю ошибок, если знаю о них заранее. Здесь их слишком много, даже для начала. Как это получилось, Дикки? Ты же многому научился. Откуда такая небрежность?
Дикки замер, развернулся на пятках и обошел стол, чтобы оказаться рядом с Далтоном. Он ссутулился. Его лицо помрачнело.
— Я заправляю этим делом, и я хочу, чтобы ты просто придумал общий план! — закричал он. — Я не желаю слушать, как ты отбрасываешь то, что я спланировал и выстроил, и я не хочу, чтобы ты вел мое дело, будто сидишь за преферансом с такими же, как ты, стариками! Я спланировал все это, дожидаясь, когда же ты выйдешь из тюряги. Я больше не хочу ждать. Я не могу сидеть в ожидании, когда случится еще что-нибудь, слышишь?
Когда Дикки остановился перевести дух, Далтон сказал:
— Ты слишком спешишь, Дикки.
На секунду Дикки лишился дара речи, но затем раздраженно заговорил:
— Сколько тебе было, когда ты провернул то дело на железной дороге? То — с «Содерн пасифик»? То, которое попало во все газеты и которое тебе так и не смогли пришить, пока не вышел срок давности?
— Мне был двадцать один, — сказал Далтон.
— А мне тридцать с лишним, старый ты сукин сын, так что не надо меня удерживать, понял?
Далтон не отвечал. Дикки больше ничего не сказал. Он подошел к столу и начал сбивать щелчками стаканчики из-под кофе, один за другим.
— Где запропастилась эта тупица, черт ее побери? — сказал он и принялся ругать Летти.
Далтон поднял свою бутылку с молоком. Какое-то время он встряхивал жидкость, надеясь, что ему не придется ее пить. Но боль уже стала нестерпимой и такой сильной, что он почувствовал слабость и желание прилечь.
— Значит, все, как я сказал, — принялся за свое Далтон, — тебе это ясно?
— Дикки, — сказал старик. — Выслушай меня, пожалуйста.
— Ты хорошо справляешься, — сказал Дикки и, отойдя к окну, вытянул шею, высматривая Летти.
— Дикки, — сказал старик. Когда Дикки втянул шею и вернулся к столу, Далтон продолжил: — Я согласился поработать с тобой. Я не собирался этого делать, но ты застал меня врасплох. Стало быть, я в деле. А когда я берусь за дело, Дикки, я делаю его хорошо. Единственное, что мне нужно от твоей затеи, это не угодить обратно в тюрьму. Тебе нужно больше. Тебе нужно дело, которое…
— О чем ты, Далтон? Что у тебя на уме?
— Сделай все, как надо, и баста. Я говорю о сигнализации. Ты не знаешь ничего о ней.
— Слушай, — сказал Кордей. Он говорил быстро и в оскорбительном тоне. — Вот коробка, тебе видно? Вот она, сигналка, ясно? Если ее опрокинуть, начнется адский трезвон и охрана прибежит очень быстро, представляешь себе картинку? Но есть миллион способов избежать этого, ясно? Например, тот, о котором мне рассказал один парень, он видел это в кино. Заряжаешь коробку струей из огнетушителя, и никакого звона не будет, ясно? Ты о таком и не слыхивал, верно? Не надо рубить контакты, не надо дурачиться с защелкой…
— Может и не сработать, — сказал Далтон. — Сигнал тревоги может прозвучать в ближайшем участке. Такое бывает.
Кордей почти перестал дышать. Он задержал дыхание, чтобы перебороть ярость, которая окрасила ему щеки.
Оба мужчины услышали приближающиеся к двери шаги, и Дикки медлил с выдохом, потому что хотел, чтобы на это посмотрела Летти. Ее большие бессмысленные глазки станут еще больше, когда она увидит, как Кордей обращается с Далтоном, старым профи.
— Все будет по-моему, — внезапно заорал Дикки, — или ты отправляешься обратно в тюрьму. Тебе все ясно, Далтон?